Попробуй меня остановить - Кира Сорока
Остап порывисто садится, я сползаю с кровати.
– Я уже спать ложусь, – говорю негромко, подбираясь на цыпочках к дверям ванной. – Мы можем завтра поговорить?
Несколько секунд мама молчит, и я быстро забегаю в ванную и закрываю там на защёлку вторую дверь, ведущую в смежную комнату. Про этот вход я совсем забыла.
На носочках возвращаюсь в спальню и слышу слова матери:
– … неплохой парень, наверное. Просто я, как твоя мама, имею право высказать то, что думаю. Этот мальчик не раз нарушал закон. Ему плевать на общественное мнение, он живёт так, как ему нравится. Никто не может на него повлиять. Да, он достаточно обаятельный, но ведь не это главное! Послушай, Варя, твой отец никогда бы не одобрил такого парня рядом с тобой. Тебе это неприятно – это я могу понять. Но я старше, Варь. Ты должна хотя бы прислушаться ко мне.
Когда она говорит об отце, буквально бьёт по самому больному… К тому же мама снова гнёт лишь свою линию. Тогда о чём нам говорить?
– Да, мам, я поняла… Я подумаю над тем, что ты сказала. Спокойной ночи.
Бросаю взгляд на притихшего Остапа. Он смотрит на дверь застывшим взглядом, и довольно трудно понять, о чём он думает. Презирает мою мать так же, как Аверина? Или ему безразлично то, что она сейчас сказала? Хотя я почти уверена, что довольно сложно оставаться равнодушным, когда люди вокруг тычут в тебя пальцем, называя плохим парнем.
– Ладно, до завтра, – отзывается мама поникшим голосом. – Прости меня, Варь… если я вдруг тебя обидела.
Наверное, она ждёт от меня, что я тоже буду извиняться. Ещё недавно я бы так и сделала. У нас с ней никогда не было затяжных конфликтов, потому что обе шли на уступки. Но не сейчас. Мне не за что просить прощения.
Тихо стою у двери до тех пор, пока не слышу её удаляющиеся шаги. Потом хлопает дверь их с Денисом спальни. Я возвращаюсь к кровати и сажусь рядом с Остапом. Он сразу переводит взгляд с двери на меня.
– Значит, своё мнение обо мне она уже сформировала, – вроде улыбается, словно его это забавляет, но улыбка не касается глаз. – Значит, Аверин успел промыть ей мозги.
Я отмахиваюсь:
– Для меня это ничего не значит. У них своё мнение, у меня своё.
– И так будет всегда, да? – задаёт достаточно странный вопрос Остап.
– Ты о чём?
– Ну-у… Что, если я сделаю что-то не так? – он пожимает плечами. – Все они скажут тебе: «Видишь, Варвара, мы тебя предупреждали!»
– Я снова никого не послушаю, – упрямо шепчу я.
Прижимаюсь к парню всем телом. Мне хочется, чтобы он меня обнял, и мы перестали об этом говорить. Мне не нравится то, как быстро поменялось настроение Остапа.
Прикасаюсь губами к его щеке. Покрываю поцелуями скулу. Тяжело вздохнув, Остап всё-таки меня обнимает, и мне становится легче. Я зарываюсь лицом в его свитер.
– Хочешь, я принесу чего-нибудь поесть?
Слышу, как Остап хмыкает и шепчет мне в макушку:
– Совершим налёт на холодильник Аверина?
Задрав голову, смотрю в его лицо. Он улыбается, и я тоже расплываюсь в улыбке.
– Формально преступником буду я. А ты подождёшь меня здесь. Ты вообще сегодня ел что-то, кроме пирогов из столовой?
Остап нехотя качает головой. Понятно, не ел. Наверняка всё время после школы провёл с мамой в больнице, а про себя забыл.
Я выбираюсь из его объятий, хотя это проблематично.
– Не парься, снежинка… – он пытается меня остановить.
– Не говори так со мной! – с нарочитой строгостью его перебиваю. Быстро чмокаю в щёку: – Сейчас вернусь, закрой за мной дверь.
Вскочив с кровати, жду, когда Остап тоже встанет. Мы подходим к двери, и я, приоткрыв её немного, выглядываю в коридор. Здесь горит только тусклая подсветка в потолке, но всё равно видно, что никого нет. Выхожу за дверь, и Остап сразу её закрывает. Бесшумно спускаюсь вниз. Пока делаю бутерброды и наливаю чай, размышляю о том, что всё ещё храню один страшный секрет от Остапа. Но я пока не знаю, как ему рассказать.
Вернувшись в комнату, вновь запираюсь. А потом сажусь напротив Остапа и просто наблюдаю за тем, как он ест. На душе скребут кошки… Его жизнь такая сложная и беспросветная сейчас. Наверняка раньше всё было по-другому. До тех пор, пока его мама не забеременела от Аверина. Но я считаю, что она тоже виновата. Ведь они оба были в этих отношениях добровольно. Она сама захотела быть с ним. По срокам, кстати, её беременность наступила, когда моя мама и Аверин уже встречались. Вот такой «классный» он мужик!
Остап допивает чай и тут же тянет ко мне руку. Ведёт к кровати. Надавив на плечи, вынуждает лечь. Сам садится на край.
– Ты не останешься? – я начинаю нервничать.
– Не знаю, снежинка. Это очень сложно…
– Что сложно?
– Быть рядом с тобой. Надеюсь, мне не нужно объяснять, что это значит…
Улыбка на его лице выглядит немного смущённой. Милой. Красивой. Да он вообще очень-очень красивый парень!
Боже… Поверить не могу, что я смогла так сильно влюбиться! Это пугает…
– Нет, объяснять не нужно, – кажется, краснею до кончиков ушей. – Прости, но пока не время… Ну ты понимаешь…
Остап долго молчит, словно размышляет о чём-то. На его лице отражается внутренняя борьба. В конце концов, он всё-таки произносит шёпотом:
– Я мог бы тебя уговорить… Мог бы… Но не буду. Я подожду.
Уместно ли будет сказать «спасибо»? Как мне реагировать? Даже в этом разговоре я чувствую себя неандертальцем.
Слава Богу, Остап не ждёт от меня никаких слов благодарности. Склонившись, медленно целует в губы, а потом встаёт с кровати, не отводя взгляда от моего лица. Подходит к окну и, взяв рюкзак, вешает его на плечи. Садится на подоконник.
Я приподнимаюсь на локтях и смотрю на то, как ловко он выбирается наружу. Помахав на прощанье, цепляется за карниз. Повисает на нём, а потом разжимает руки. Я слышу, как он приземляется на траву за окном. Тихий шорох шагов. Шуршание одежды… И всё. Остап ушёл!
Глава 31
Остап
Твой отец никогда бы его не одобрил…
Он не тот, кто тебе нужен…
В моей голове продолжают звучать слова её матери, как бы сильно я ни пытался их оттуда выковырять.
Она же меня совсем не знает, чёрт возьми!
Навешала ярлыков, просто послушав своего хахаля?
Вынесла приговор, назвала отбросом просто потому, что её гаишник так сказал?
Несправедливо! Глупо!
Во мне растёт ненависть к этой Наде – так, кажется, зовут мать снежинки.
Под ногу попадается какой-то камень, и я с силой его пинаю.
Твою мать, больно!
Рычу от негодования, но
