Надежда Тэффи - Том 3. Все о любви. Городок. Рысь
Пишет златокудрая Наташа с строгими северными глазами, которым не верить нельзя.
* * *Прожелкшие обиженные судьбой морды при встречах друг с другом советуют:
— Поезжайте в Contexeville. Поправите почки.
— Да они у меня здоровы.
— Эка важность! Уж если вы такая добросовестная, так пошатайтесь по ресторанам, попейте шампанского, головой вам отвечаю, что через две недели ничего от ваших почек не останется.
Другая морда советует:
— В Экс вам надо. Ревматизм лечит.
— Да его у меня отродясь не бывало.
— Это так кажется. Иногда ведь и не замечаешь. Серьезно. Иногда совсем здоровый человек умрет, все — ах, ах! отчего да почему. А потому, что вовремя не лечился. Отсутствие болевых ощущений вовсе не есть признак здоровья и обратно. У иного человека так все болит, что он с места подняться не может — на носилках его носят и на простынях поворачивают. А на самом деле что же — здоров как бык. А другой прыгает, скачет, а, как сделают после смерти вскрытие, оказывается — умер. Нет, уж вы, знаете, лучше не запускайте.
Третья морда говорит убежденно:
— Чего вы тут сидите? Вам нужно торопиться печень лечит.
— Да у меня печень здорова.
— Ну это вы другим рассказывайте. Верьте мне, вам нужно печень лечить. Вон мою кузину послали же лечить печень. И вам надо.
— А меня посылают на морские купания.
— Кто?
— Врач.
— Да плюньте вы на врача — ей-Богу, чудачка! Я вам говорю — вам надо печень лечить.
— Простите, но почему я должна плевать на врача, который прошел специальную школу, имеет опыт и знания — и буду лечиться у вас, когда вы присяжный поверенный?
— Ну, уж это, знаете ли, дамская логика. Женское рассуждение. Все бабы докторам верят. Как заболеют, так непременно к доктору. Много ваши доктора понимают! Я вам говорю, что вам надо печень лечить. Впрочем, как хотите — ваше дело.
— А вот один знакомый инженер советует мне лечиться от малокровия. У меня его, кажется, также нет — так, может быть, нужно полечиться?
— Ерунда. Что он понимает? Я вот еду — тут есть небольшой курортик, очень хорошо лечит от аппендицита.
— А разве у вас аппендицит?
— Нет у меня скидка.
— Это что же за штука?
— Скидку мне там сделают, знакомый врачь обещал. Раз скидка, так отчего же не полечиться? Непрактично было бы упустить.
* * *У меня есть один знакомый из персонала собачьей лечебницы за городом… Может быть устроится хорошая скидка…
* * *Морды, прожелкшие, обиженные, обойденные судьбой, ходят по опустелым улицам, дают друг другу советы, смотрят в окна магазинов на выгоревшую дешевку, празднуют свой сезон.
Файфоклоки
Рецепт приготовления файфоклока следующий:
1 кило миндального печенья;
на пять франков кексу;
на десять какой-нибудь дряни;
1 кило конфет;
1 лимон.
Всё это режется и раскладывается по тарелкам в виде звёзд или каких-нибудь геометрических фигур — ромбов, квадратов, концентрических кругов.
Делается это для того, чтобы с первого же момента поразить воображение гостя, чтоб он присмирел и понял, что попал не так себе куда-нибудь, а в дом, где любят красоту и ценят искусство. Красота — это, как известно, страшная сила, и уложенная винтом баба (я говорю, конечно, про печенье, а не про женщину) производит впечатление гораздо более яркое и острое, чем просто натяпанная кривыми ломтями. Можно ещё купить орехов. Но к ним следует относиться как к элементу декоративному и щипцов не класть. От них, если дозволить их съесть, только треск и сор. А так, без щипцов, если какой гость и надумает взять, то недалеко уедет: повертит в пальцах, лизнёт и сунет потихоньку под пепельницу.
Если гость строптивый и задира, то надо дать понять, что вы его штуки заметили и не одобрили — берёшь, мол, добро, есть не ешь, а только изводишь. От этого он делается скромнее и иногда даже начинает говорить комплименты.
Если вы натуральный беженец и живёте в одной комнате, то для настоящего светского файфоклока вы непременно должны придать вашему помещению элегантный вид: выбросить из пепельницы присохшие к ней косточки вишен, старые туфли засунуть подальше под кровать, а новые, наоборот, выставить около окошка — пусть сверкают. Умывальную чашку можно скрыть под небрежно развёрнутым японским веером. Словом — иногда самыми маленькими усилиями можно достигнуть потрясающих эффектов.
Между прочим, если у вас есть стул с расхлябанной ножкой, не стыдитесь и не прячьте его. Он вам сослужит службу: если к вам придёт очень важный гость, запрезирает ваш кекс и спросит, есть ли при вашей комнате salle de bain[50] — сажайте его немедля на этот стул. Он потеряет равновесие, брыкнёт ногой и попытается обратить всё в шутку. А вы улыбнётесь «с большой выдержкой» и скажете:
— Ах, пустяки, не стоит обращать на это внимание. Здесь мебель хотя и очень дорогая, но очень прочная.
Тогда он подумает, что сам сломал ножку, и сильно сконфузится. Тут берите его голыми руками.
Разговоры за файфоклоками нужно вести на самые светские темы, а вовсе не о том, что вас лично в данный момент больше всего интересует.
Допустим, ваша душа занята тем, что утром сапожник содрал с вас пятнадцать франков за новую подмётку. Как бы ни были вы полны этими переживаниями, говорить о них не следует, потому что все притворятся, что их такая мелочь никогда не интересовала, и даже не сразу поймут, кэс ке сэ, мол, подмётка.
Говорите об опере, о туалетах. Только не надо говорить непременно правду.
— В оперу не хожу — денег нет.
Или:
— Сегодня утром смотрю — ах! — на новом чулке дырка!
Это не то. Надо держать высокий тон.
— Французы не понимают даже Чайковского, как вы хотите, чтобы они претворили (непременно скажите «претворили», я на этом настаиваю) Скрябина?
Или так:
— Пакэн повторяется!
И больше ничего. Пусть все лопнут.
Если разговор очень вялый, вы можете легко оживить его, бросив вскользь:
— Видела вчера в церкви Анну Павловну. Какая красавица!
Тут-то и начнётся.
— Анну Павловна красавица? Ну уж это, я вам скажу…
— Анну Павловна харя.
— Она одевается недурно, но ведь она ужасна!
— Одета она всегда возмутительно! Я даже не понимаю, где она заказывает эти ужасы. Её выручает смазливое личико…
— Личико?! У неё муравьиный нос. Фигура только и выручает.
— Горбатая… Один бок…
— У неё три ноги…
— У неё скорее фигура смазливая, чем лицо.
— Характер у неё смазливый, а не фигура.
— Несчастный муж! Жена, кажется, продаётся направо и налево…
— Женщине шестой десяток, и вечно за ней хвост мальчишек.
— Очевидно, умная женщина. Раз ей шестьдесят лет, да ещё и урод она, и одевается скверно, так за что же ей платят?
— Анну Павловна умна? Вот уж разодолжили! Дура петая-перепетая.
— А много ли им нужно! Была бы хорошенькая мордочка.
— Да одевалась бы хорошо.
— Так, значит, она хорошенькая?
— Совершенная цапля, только коротенькая… Кривая.
— Ну вот! А вы говорите, продаётся. Сама всем платит.
— Что же — значит, богатая?
— Ломанного гроша нет. Я ей сама старую шляпку подарила.
— Так как же тогда? Чем же она платит?
— Ах, какая вы наивная! Уж поверьте, что на это найдётся.
— А на вид ей не более тридцати.
— Ах, какая вы наивная! Ей на вид все восемьдесят.
Это разговор специально дамский.
Для возбуждения мужских страстей вы вскользь бросаете:
— Интересно мнение большинства. Следует нам вообще объединиться, разъединиться или отъединиться?
Тут пойдёт.
В общем, эти разговоры, если их не сбивать, могут длиться часа три-четыре.
Но если вам захочется есть, то вы всегда можете мгновенно погасить энтузиазм толпы и элоквенцию ораторов простой фразой, произнесённой вполголоса:
— Ах, я и забыла! Меня просили продать тридцать билетов на благотворительную лотерею. И куда это я их засунула… надо поискать.
Ровно через полторы минуты ваша комната останется пустой.
Окурки, бумажки от конфет, сизый дым, огрызки печенья — унылые клочья былого файфоклока — унылые файфоклочья.
Последние крики на лестнице:
— Заходите!
— Позвоните!
— Шшш… не крие па сюр лескалье![51]
Тоска
Не по-настоящему живем мы, а как-то «пока»,И развилась у нас по родине тоска,Так называемая ностальгия.Мучают нас воспоминания дорогие,И каждый по-своему скулит,Что жизнь его больше не веселит. Если увериться в этом хотитеЗагляните хотя бы в «Thе Kitty»,Возьмите кулебяки кусок. Сядьте в уголок,Да последите за беженской братией нашей,Как ест она русский борщ с русской кашей.Ведь чтобы так — извините — жрать, Нужно действительно за родину-мать Глубоко страдать.И искать, как спириты с миром загробным,Общения с нею хоть путем утробным.
* * *Тоскуют писатели наши и поэты,Печатают в газетах статьи и сонеты. О милом былом, Сданном на слом.Lolo хочет звона московских колоколен,Без колоколен Lolo совсем болен,Аверченко, как жуир и фант,Требует — восстановить прежний прейскурантНа все блюда и на все вина,Чтобы шесть гривен была лососина,Два с полтиной бутылка бордоИ полтора рубля турнедо. Тоже Москву надо И Дону-Аминадо.Поет Аминадо печальные песни: Аминадо, хоть тресни, Хочет жить на Пресне.А публицисты и журналисты,И лаконичны, и цветисты,Пишут, что им нужен прежний быт,Когда каждый был одет и сыт.(Милые! Уж будто и в самом делеВсе на Руси, сколько хотели, Столько и ели?)
* * *У бывшего помещика ностальгияПринимает формы другие:Эх-ма! Ведь теперь осенняя пора!Теперь бы махнуть на хутора!Вскочить бы рано, задолго до света,Пока земля росою одета,Выйти бы на крыльцо,Перекинуть бы через плечо ружьецо,Свистнуть собаку, да в полеЗа этими, ушатыми… как их… зайцы, что-ли?.. Идти по меже. Собака впереди. Веет ветерок. Сердце стучит в груди…Вдруг заяц! Ту-бо! Смирно! Ни слова! Приложился… Трах! Бац! Готово! Всадил дроби заряд Прямо собаке в зад.А потом, вечерком, в кругу семейном чинномВыковыривать дробинки ножом перочинным…
* * *Ну что же, я ведь тоже проливала слезыПо поводу нашей русской березы:«Ах, помню я, помню весенний рассвет!Ах, жду я, жду солнца, которого нет…Вижу на обрыве, у самой речкиТеплятся березыньки — божьи свечки.Тонкие, белые — зыбкий сонПечалью, молитвою заворожен.Обняла бы вас, белые, белыми руками,Пела, причитала бы, качалась бы с вами…»
* * *А еще посмотрела бы я на русского мужика,Хитрого, ярославского, тверского кулака,Чтоб чесал он особой ухваткой,Как чешут только русские мужики, —Большим пальцем левой рукиПод правой лопаткой.Чтоб шел он с корзиной в Охотный ряд,Глаза лукаво косят,Мохрится бороденка— Барин! Купи куренка!— Ну и куренок! Старый петух.— Старый?! Скажут тоже!Старый! Да ен, може,На два года тебя моложе!
* * *Эх, видно, все мы из одного теста!Вспоминаю я тоже Москву, Кремль, Лобное место…Небо наше синее — синьки голубей…На площади старуха кормит голубей:«Гули-гули, сизые, поклюйте на дорогу,Порасправьте крылышки, да кыш-ш… Прямо к Богу.Получите, гулиньки, Божью благодатьДа вернитесь к вечеру вечерню ворковать».…Плачьте, люди, плачьте, не стыдясь печали!Сизые голуби над Кремлем летали!
* * *Я сегодня с утра несчастна:Прождала почты напрасно,Пролила духов целый флаконИ не могла дописать фельетон.От сего моя ностальгия приняла новую формуИ утратила всякую норму,Et ma position est critique.Нужна мне и береза, и тверской мужик,И мечтаю я о Лобном месте —И всего этого хочу я вместе!Нужно, чтоб утолить мою тоску,Этому самому мужику,На этом самом Лобном местеДа этой самой березойВсыпать, не жалея доброй дозы,Порцию этак штук в двести.Вот. Хочу всего вместе!
Счастье