Николай Рерих - Избранное
Каждое древо должно расти. Вне достаточного времени не крепки будут и корни его. Потому утонченность сознания предполагает и терпеливость, чтобы строительные процессы протекали крепко, а связующие материалы избирались внимательно.
Если общества сразу могут иметь широкие выступления, лекции, курсы, концерты, выставки, пусть будет так.
Если соединенный сердечными узами кружок будет даже продолжительное время собираться и без чая, для взаимоукрепляющей беседы, пусть будет так. Если будет сообщество искать новых выявлений сил своих, в поисках прислушиваясь и меняя ближайшие программы, - пусть будет так. Было бы неуместно для Культуры слышать обыденные жалобы на отсутствие средств. К огню в темноте подходят путники. Значит, нужно раньше возжечь этот огонь, который привлечет к себе и все потребное для духа.
Но в одном все общества должны помочь друг другу. Общество есть общение, А всякое разумное общение есть сотрудничество. Само понятие Культуры обязывает нас к этому сотрудничеству и к посильным светлым посевам.
Было бы некультурно, если общества, связанные одной основной идеей, оставались бы зсе-такя разделенными границами и нациями. Распространение обществ во многих странах дает необыкновенные возможности и преимущества. Дазг возможность непосредственного и прямого обмена, как идей, так и всего творческого материала.
Нужно не упустить эту возможность культурного обмена, помня, что над всемп нами одно знамя Культуры. Это знамя Культуры имеет в основе своей все лучшее, все устремленное к свету, все, желающее блага. Знамя Культуры все равно что знамя труда. Знамя беспредельного дознавания прекраснейшего! Какова бы ни была наша каждодневная рутинная работа, мы, отойдя от рабочего станка, омываемся, стремясь на праздник Культуры. Сойдутся ли в этом празднике трое или соберутся тысячи, это будет все-таки тот же праздник Культуры, праздник победы духа человеческого. Но как же будет окрылен праздник наш, если к нему подойдет и письмо от далекого незримого друга! Ничего, если письмо это начнется признанием в том, что трудно нам сейчас. Кому же легко? И всякая мысль о Культуре не балаган с присвистом, с пьяною гибелью. Но мы знаем, что каждое письмо этого незримого друга окончится чем-то радостным во имя Красоты, Знания, какой-то новой победы света. И написавший письмо будет знать, что не в холодном постановлении заслушали боли его сердца, но трепет его исканий был осочувствован и укреплен в сознании его друзей сотрудников.
Словарь клеветы, злобы, взаимо- и саморазрушения кажется, наконец, опротивел. Кажется, наконец, вспоминают, что в словаре Прекрасного так много увлекательных, возводящих, созидательных понятий. Да и практичен он, этот словарь Прекрасного, ибо он жизненен и прекрасна жизнь в существе своем.
Кроме письма, кроме зова сердца мы должны обмениваться и профессиональным творчеством. Из того, что сегодня какое-то предложение неисполнимо, еще не значит, что оно не будет исполнпмо и завтра. Все мы знаем, что значит мощь мысли, положенная в пространство.
Мощь стрелы духа! Но во сколько же умножится мощь эта, поддержанная дружеским сознанием, и что же может быть полезнее для Культуры, как не взаимное оповещение, следствием которого будет действенное сотрудничество.
Конечно, говоря о Культуре, мы часто наталкиваемся на странное ограничение этого всепроникающего понятия.
Часто с понятием Культуры ошибочно связывается представление о чем-то сверхобычном, почти недостижимом в сумерках обыденной жизни, Между тем как раз наоборот, Культура тогда таковой в сущности и будет, если войдет во все дни жизни и сделается мерилом качества всех наших действий. Сколько зовов, ободрений, укреплений придется сказать во имя Культуры. Сколько устремлений в будущее придется произнести. С ростом утончения сознания придет и вмещение и разовьется чувство ответственности. Станет ясным различие обыденности от каждодневности, и мысль обратится от дня вчерашнего к светлому завтра.
В непрестанном предстоянии мы избежим утомления и нисхождения. Для незнающих культуры бывает страшна каждодневность, между тем в ней выковывается совершенствование и восхождение. Утонченное сознание примет все трудовые века, как источник бесконечного творчества.
Завещание может быть кратко: "пылайте сердцами и творите любовью". Сколько добра принесете, приобщая вновь подходящих к миру Красоты, "Пойдемте вместе туда, где нет границ и конца. Где можно каждое благое мерцание превратить в сияние радуги благословения мирам".
Друзья, знаемые и незнаемые, видимые и невидимые, мне хочется послать вам не просто привет, но зов звучяейший о сотрудничестве. Мы можем к нему приступить немедленно. У каждого, стремящегося к Культуре, велик запас идей, мыслей, предположений. Из этой сокровищяицы духа многое и неотложно может быть применено, а другое найдет и кратчайший путь к применению. Лишь бы мы мыслили неуклонно, во благо, о Культуре, и лишь бы мы помнили, что единение это должно быть полезно каждому. Никто не должен быть умален, ибо это было бы некультурно. Необозримое поле культурное имеет колосья для каждого жнеца, знающего, что такое труд. Во имя этого светлого труда взаимно обратимся друг к другу о сотрудничестве, оповестим друг друга о всем, что кто может, и будем помнить еще раз, что над всемп нами одно единое, нерушимое знамя Культуры, ведущее в светлое будущее.
Привет на сотрудничестве!
КРАСНЫЙ КРЕСТ КУЛЬТУРЫ
Читаем в газете телеграмму из Нью-Йорка о 800 000 безработных в одном этом городе. В Штатах число безработных превысило двенадцать миллионов, При этом мы знаем, какое множество интеллигентных работников, конечно, не включено в эту цифру, но испытывают нужду, безработицу не меньшую. Такие цифры истинное несчастье; они показывают, что кризис не только вошел во все слои общества, но уже является разрушительным фактором. В той же почте сообщается о том, что само существование Метрополитен-оперы находится в опасности, Письма сообщают не только о новых урезываниях просветительных учреждений, но и о многомиллионных потерях такими людьми, которые считались незыблемыми столпами финансовой мудрости.
Когда на наших глазах потрясаются основы этой многожитейской мудрости, то не является ли это знаком, что эти материалистические основы дошли до какого-то предела и уже изживаются? И не является ли это знамение еще одним свидетельством о том, что нужно из праха поднимать забытые, запыленные знамена духа, чтобы противоставить очевидному для всех разрушению ценности незыблемые?
Когда же, как не теперь, должны быть зажигаемы сердца детей свидетельствами о подвигах, об истинном образовании и познавании. Может быть, еще не было такого в.ремепи, когда caмым спешным порядком нужно входить в трудности семьи и, на основании всех исторических примеров, указывать, чем именно были преоборены многократно возиикавшие в истории человечества кризисы.
Ведь нельзя более скрывать, что кризис произошел, невозможно утешаться тем, что какой-то новый однодневный сбор накормит всех безработных и голодающих. Совершенно очевидно, что случившееся гораздо глубже.
Уже давпо народная мудрость сказала: "Деньги потеряны, ничто не потеряно, но мужество потеряно, все потеряно". Сейчас приходится вспомнить об этой мудрой пословице, ибо о кризисе стало принято говорить: и пострадавшие, и почему-то мало пострадавшие стали одинаково ссылаться на кризис, одинаково подрезая все инициативные, творческие устремления.
Так, если не будут приняты основные противодействия, то, быть может, этот кризис явится лишь прологом чего-то еще более грандиозного.
Мы, оптимисты, прежде всего должны предотвращать всякую панику, всякое отчаяние, будет ли оно на бирже или в священнейшем святилище сердца. Нет такого ужаса, который, вызвав к жизни еще большее напряжение энергии, не мог бы претвориться в светлое разрешение.
Особенно ужасно слышать, когда отягощенные кризисом люди, не очень плохие сами по себе, начинают говорить, что сейчас не время даже помышлять о Культуре. Мы уже слышали подобные недопустимые в робости и отчаянии своем голоса.
Нет, милые мои, нужно именно сейчас спешно думать не только о Культуре как таковой, но прилагать этот источник жизни молодому поколению. Можете себе представить, во что превращается едва начавшее слагаться миросозерцание юношества, если оно будет слышать и в школах и в семье своей лишь ужасы отчаяния, Если оно будет слышать лишь о том, что нужно отказаться от самого животворного, что нужно забыть о самих источниках жизни и прогресса.
Эти ужасные "нельзя", "не время", "невозможно"
приводят молодое сознание в тюрьму беспросветную.
И ничем, ничем на свете вы не осветите эти потемки сердца, если они, так или иначе, были допущены. И не только о юношестве должны мы мыслить, в то же время мы должны думать и о младенчестве. Каждый воспитатель знает, что основы миросозерцания, часто неизгладимые на всю жизнь, складываются вовсе нэ в юношеские годы, но гораздо, гораздо раньше, Часто лишь молчаливый взгляд дитяти говорит о том, что окружающие обстоятельства для него вовсе не так уж недоступны, как кажется гордыне взрослых. Сколько основных проблем разрешается в мозгу и сердце четырехлетнего, шесгияетнего ребенка!
