На волоске - Лиза Сивен
Ее покрасневшее лицо пошло пятнами. Волосы в жутком беспорядке. Она может изображать все что угодно, я ее знаю. Она не обманет меня своим вызывающим видом; это всего лишь видимость.
— Ты хочешь поговорить на улице или мы все-таки посидим в тепле в каком-нибудь кафе? — спрашиваю я, указывая на вывеску на углу улицы.
— Пять минут, здесь и сейчас. Что ты там вообще себе думаешь? Что сможешь заговорить мне зубы? Что я ничего не поняла?
Меня захлестывает ярость, и слова выскакивают сами, громче, чем мне хотелось бы:
— А мне вот, честно говоря, интересно, что ты там себе напридумывала! Потому что лично мне кажется, что больше всего тебя злит то, что я оказался беднягой Маттео, жалким монашком! Я готов поспорить, что единственное, что тебя волнует, так это то, что в понедельник над тобой станут смеяться. Кто знает, может быть, найдутся и те, кто будет петь, завидев тебя: «Когда вновь увижу чудесный тот край!»
— Ты действительно думаешь, что я такая?
— А разве это не то, что ты имела в виду вчера вечером, когда обвинила меня в том, что я хочу помучить тебя прилюдно?
Гнев окрашивает ее щеки красным, когда она выплевывает:
— Прекрати тянуть одеяло на себя! Ты переспал со мной, чтобы отомстить за себя! Отомстить мне, отомстить Джасперу!
— Мир не крутится вокруг тебя, черт возьми! Можешь ты хотя бы попытаться поставить себя на мое место?
Она неспособна понять, насколько я был одинок и как я себя почувствовал, когда она стала подкатывать ко мне, когда я понял, что нравлюсь ей… Я могу вспомнить каждый миг той странной недели между Рождеством и Новым годом. Но я не нахожу слов, когда она осаживает меня, бросив с ненавистью:
— О да, я могу поставить себя на твое место. Ты динамил меня, водил за нос и, должно быть, помирал со смеху, когда я проглатывала твою ложь: общежитие, сестра, не говоря уже обо всем остальном. Мои звонки мешали тебе жить, и я думала, что ты бросишь меня! Я с ума сходила от этого! Какой же дурой я была!
В моих глазах стоят слезы, а в горле застрял комок.
— Я знал, что ты бросишь меня, когда узнаешь правду! Я не мог признаться тебе во всем! Давай, скажи, что я ошибался!
Она опускает глаза, и я продолжаю:
— Впервые в жизни кто-то отнесся ко мне как к нормальному человеку, а не как к поводу для шуток! Да, признаюсь, я был рад, что нравлюсь тебе больше, чем этот подонок Джаспер! Но это нормально, разве нет? За что бы мне мстить тебе?
Голос Леаны дрожит:
— Потому что я издевалась над тобой вместе со всеми остальными.
По ее щекам бегут слезы, которые она вытирает рукавом. Я начинаю надеяться на то, что она скажет, как ей жаль, но она только сморкается. Она смотрит куда угодно, только не мне в глаза, и я бессильно пожимаю плечами.
— Я думал, что доказал тебе, насколько ты мне дорога. Я делал столько глупостей, потому что боялся тебя потерять… Например, делал вид, что уезжаю по воскресеньям.
— Ты оберегал свою тайну. Ты сделал все, чтобы соблазнить меня и переспать со мной…
— Да нет же, я был искренен! Я собирался прийти за тобой в школу, несмотря на риск. Я выбрал пожертвовать своей тайной, но не дать Джасперу причинить тебе вред!
Мой последний аргумент заставляет ее снова поднять глаза. Зеленые, прекрасные, как и ее длинные рыжие волосы, которые я хотел бы погладить. Я не могу удержаться и не представлять, как снова целую ее, и не желать этого.
— Леана, послушай. Я догадывался, что что-то произошло, я видел, как Джаспер ходит за тобой по пятам, и я забеспокоился вчера, поэтому пошел за тобой…
— Ты следил за мной в школе! Ты шпионил за мной!
— Нет, не совсем! Клянусь тебе…
— Ты следил за мной! — восклицает она. — Ты вообще отдаешь себе отчет в том, насколько это стремно? Ты знаешь, что именно поэтому я так боялась Джаспера? Потому что он был повсюду, все время, и даже шел за мной от школы до дома во вторник!
— О нет, вот псих…
Она останавливается, пытаясь отдышаться.
— Теперь ты понимаешь, что я почувствовала, когда заметила, что ты ничуть не лучше!
— Нет, у нас с Джаспером нет ничего общего, просто… просто… просто мы с тобой учимся в одной школе…
Я теряюсь, когда она смотрит на меня с упреком в глазах, взглядом прожигая меня насквозь.
— Да, признаюсь, я следил за тобой на этой неделе из-за него. Это правда.
Момент истины. Насколько я отличаюсь от чувака, которого она ненавидит больше всего на свете? Я растерянно провожу рукой по волосам, пытаясь понять, как быть дальше.
— Да, иногда я смотрел на тебя во время перерыва во дворе, потому что скучал по тебе, но… бо́льшую часть времени я старался даже близко не подходить к тебе, потому что боялся, что ты или твои подруги меня узнают. Но если я правильно помню, то за Джаспером я следил куда больше, чем за кем бы то ни было еще.
Она шмыгает носом.
— Хотелось бы верить. А насчет остального не знаю.
— Леана, я обещаю тебе…
Я протягиваю к ней руку и делаю шаг вперед, но она отшатывается, качая головой.
— Только не это, никаких обещаний, пожалуйста. Откуда мне знать, честно ты это обещал или нет. Ты обманывал меня с самого начала. Я не могу простить тебя. Не подходи ко мне больше, на этом все.
И, нанеся этот оглушительный удар, она ушла, оставив меня одного.
— И теперь ты деградируешь под фильмы-катастрофы? — поднимает брови моя мама, уже стоя на пороге перед тем, как уйти на работу. — Выходит, у тебя и впрямь разбито сердце…
Родители решили не заваливать меня работой по дому, несмотря на отстранение от занятий. Может быть, последствий моих действий оказалось достаточно для заслуженного наказания. С самой субботы я безвылазно сижу в гостиной и ухожу оттуда, только чтобы развалиться в кровати. Во вторник утром я засел за первый фильм.
— Между твоим отстранением и февральскими каникулами целых три недели, — напоминает мама со всей строгостью, на которую способна. — Ты не можешь все это время есть перед телевизором, тебя и так скоро будет от него не оторвать. Займись чем-нибудь, сходи куда-нибудь, побегай!
Отличный совет. Жаль только, что силы воли у меня как
