Искусство наследования секретов - Барбара О'Нил
– Вы шутите! – Конечно, жителей небольшой деревушки могла распирать гордость от того, что один из них наделал в прессе шуму. – А вы читали его роман?
– Не-а. Я до чтения не охоч. Мне футбол нравится. Да огород.
Понимающе кивнув, я погладила свой живот:
– Мне тоже надо бы поменьше читать, а побольше заниматься садом.
– Вы – красотка, такая как есть. Худышки, может быть, и в моде. Но мы, деревенские, всегда ценили женщин другого типа сложения.
– Спасибо, – рассмеялась я над «завуалированным» комплиментом.
Самир уже поджидал нас у дома с зонтом. Мы занесли вещи в вестибюль, в котором пахло отбеливателем, жареной рыбой и плесенью.
– Спасибо вам, мистер Дженкинс, – поблагодарил он Питера.
Тот приподнял шляпу:
– Не за что.
Я сунула ему в руку несколько фунтовых банкнот.
– Спасибо вам за помощь. Не знаю, что бы я без вас делала.
– Если вы останетесь, вам надо научиться водить.
– Постараюсь. При первой возможности.
Еще минут двадцать у нас ушло на то, чтобы перетащить все вещи в мою квартиру и найти им место. К тому моменту, как мы закончили, мы оба были потные и голодные.
– Не хочешь перекусить?
– Нет, – схватив мою руку, Самир привлек меня к себе: – Поехали ко мне, – его пальцы скользнули по моей руке вверх, стиснули плечо: – У меня дома есть еда.
Я обняла его за талию. И согласно кивнула.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Поездка заняла меньше четверти часа, но с каждой минутой воздух вокруг нас раскалялся все больше. Мы не разговаривали. Я взяла огромную «лапищу» Самира и накрыла ее своей несравнимо меньшей по размеру ладонью. Он поднес наши руки к своим губам и поцеловал каждый мой пальчик.
Опять пошел дождь. Самир остановил автомобиль прямо перед коттеджем, и мы бросились к двери. Он распахнул ее, и мы влетели в гостиную, целуясь как сумасшедшие. Так, словно другого шанса нам могло не представиться никогда. А потом Самир увлек меня в свою спальню, в которой пахло тем самым крепким одеколоном. Его постель меня удивила – роскошная, устланная подушками и одеялом с «огуречным» узором в красных тонах. Окно выходило в задний сад; но из-за сплошной водной завесы ничего не было видно, кроме разрозненных цветовых пятен у границы. Почти не дыша, я замерла у окна и покосилась на Самира.
И тот момент – обычный вроде бы момент – я не забуду никогда в своей жизни!
Вцепившись руками в подол рубашки, Самир (такой высокий!) стащил ее с себя через голову. И встал так, поджидая меня – полуобнаженный, с блестящей гладкой кожей, вздувшимися от усилия мышцами и густой порослью черных волос на груди.
Я приложила руку к его сердцу, и во мне снова взыграли дикие, несдерживаемые эмоции. Потрясенная, я подняла глаза, и по лицу потекли слезы.
– А если бы мы не встретились? – прошептала я.
– Но мы встретились, – глухим и дрожащим от напряжения голосом произнес парень и, протянув ко мне руки, прижал к своей груди голову и запечатлел на ней поцелуй: – Мы встретились. И мы здесь.
– Прости. Я не знаю, почему я…
Самир запрокинул мое лицо вверх.
– Я не против.
Он поцеловал меня – нежно – в обе щеки. Так что я смогла попробовать на вкус свои слезы, когда его губы впились затем в мой рот.
– Тагору принадлежат и известные всем строки, – сказал Самир, не выпуская из рук мое лицо: – «Мне кажется, будто я любил тебя уже множество раз и во множестве воплощений, каждую новую жизнь и во все времена, бесконечно». Это о нас с тобой, о тебе и обо мне.
– Да, – вновь склонив голову к нему на грудь, я прильнула губами к его коже.
Его руки заскользили по моим волосам, ушам, шее. От его запаха у меня опять закружилась голова, и мне внезапно и безудержно захотелось ощутить его кожу на своей. Отступив на шаг, я сняла свитер, поддетый под него топ на бретельках, а следом и лифчик. И на этот раз застыла на месте уже я.
Самир сглотнул, вытянул вперед руку и, обхватив мою грудь, наклонился и стал осыпать поцелуями мою шею и плечи.
– Какая ты красивая, – прошептал он.
Моя кожа затрепетала от прикосновений его волос, щекотавших мне руки и подбородок. Я притянула Самира ближе, убедилась в напряженности его плоти. А он уже начал целовать мои груди, плечи, ямку на шее, и я задрожала от избытка чувств. Неодолимого и страстного желания.
Я схватилась за его ремень, и Самир поднял руки, чтобы я смогла его расстегнуть. А потом я расстегнула и пуговицы на его джинсах. И стащила их с его мускулистых бедер и крепких ног. Самир переступил скомканные на полу джинсы, и я замерла, любуясь его наготой. Эти длинные ноги, это черное гнездышко из волос чуть не довели меня до полуобморока.
– Ты прекрасен, Самир, – пробормотала я.
Он улыбнулся, коснулся своего живота и скользнул рукою по пенису:
– Это все твое!
Я поколебалась, вспомнив о своих не слишком стройных бедрах:
– Мое тело не столь совершенно.
– Эти волосы, – сказал Самир, ероша их пальцами, – совершенны. Эти губы, эти груди совершенны. – Он погладил их рукой: – Позволь мне увидеть все остальное…
Самир расстегнул молнию на моих джинсах, стянул их вниз, и я тоже оказалась голой.
Длинные пальцы художника пробежались по моим топким складкам и спустились вниз по бокам моих бедер.
– Я хочу целовать все эти прекрасные места, – провел пальцем Самир по изгибу моего живота, по моим ключицам, – только нам лучше прилечь.
Я позволила ему взять себя за руку и подождала, пока он откинул одеяло. А потом мы легли, я перекатилась к нему ближе, наши тела соприкоснулись, и я издала самый тихий, самый нежный из звуков, прижимаясь к нему все сильней.
– Господи, Оливия! – задышал чаще Самир; его руки уже гладили мою спину и бедра, а губы скользил по рту, подбородку, плечам. – Я узнал тебя сразу, в ту же минуту, когда увидел в доме у Ребекки, – потерся носом о мой подбородок Самир. – И с тех пор не переставал о тебе думать.
– Я тоже, – призналась я и, толкнув парня на спину, посмотрела ему в лицо и поцеловала в губы. Сначала нежно, а потом все крепче и глубже, водя руками по его груди, ребрам, животу, пока пальцы не зарылись в заросли, пылающие жаром. – Только я пыталась себя убедить, что мне не следует о тебе думать.
– А я думал, что мне не следует, – Самир сжал мои груди,
