KGBT+ (КГБТ+) - Виктор Олегович Пелевин
А как насчет мыслей и аффектов, заставивших стрелка пожать гашетку?
Это ж целые поколения пропагандистов работали, ругали монархию, превозносили будущую диктатуру, разоблачали одни подтасовки, оправдывали другие (надеялись, что при делах всегда будет их мафия – мозгов у этой публики меньше, чем у рыб). Дядю Отечества никто не предвидел.
Только не надо думать, что я кого-то осуждаю. Или не осуждаю. Я современный вменяемый человек и изгибаюсь вместе со всем, чему пока еще разрешают дышать и тихо говорить. Гадюке гадюкино, жабе жабино, слава Дяде Отечества и Прекрасному Гольденштерну. Можно и наоборот, тоже возражать не буду. Я не о морально-юридической стороне вопроса, а всего лишь о том, что в убийстве Михалковых-Ашкеназов участвовали все космические силы и все люди. Убери хоть одну мандавошку-доминошку, и ничего не случилось бы.
Бро кукуратор с наганом в руке – это режущая кромка истории, а меч судьбы целиком так огромен, что никому его не увидеть. Это вся наша Вселенная.
Если проследить историю вопроса, окажется, что Михалковых свергал весь космос. То же самое относится к любому событию, ко всякому убийству, даже комара. И, конечно, к каждому акту творчества.
Поэтому любое проявление зла – наказание за наши общие грехи (что не отменяет, конечно, вины конкретных негодяев), а каждая манифестация гения – не чей-то персональный прорыв, а заслуженная всеми награда (что не отменяет личного достижения).
Но люди, увы, неизлечимо лживы. Они ищут групповой и личный профит в любом движении души, в каждом повороте слова и мысли. Поэтому глупо спорить с ними на эту тему. И на другие темы тоже.
Господин Сасаки помог мне это понять. Но ему тоже помогли (он рассказывает в своих воспоминаниях, кто и как именно).
Поэтому у всякой вбойки, даже у любой мысли и фразы – неисчислимое количество предтеч.
Мема 15
Вбойщик!
Не считай себя подлинным и единственным творцом своего стрима и расцветающих вокруг него врубов. Ты даже не знаешь, что происходит в головах твоих свидетелей. Автор любого гениального творческого продукта – весь мир. Ты сам – просто кисть в руке незримого художника. Все прекрасное создается распределенным богом.
Именно поэтому все юридические документы на твое авторское право должны быть оформлены безупречно.
Поняли, куда я клоню?
А клоню я к тому, что все эти разговоры, будто я чего-то у кого-то позаимствовал или тем более потырил (с тех пор, как я разрешил напечатать «Дом Бахии», они раздаются часто) – ложь и навет.
«Летитбизм» придумал я сам. И помог мне в этом не один маяк господина Сасаки (огромное спасибо), но и вся Вселенная. Может, не только эта.
* * *
Сейчас уже сложно восстановить точную картину моей работы над «Летитбизмом», но постараюсь вспомнить, что могу.
Мы с Гердой впервые изменили Бетховену – и взяли в качестве базового трека песню, написанную англо-саксонской группой «Жуки» во второй половине двадцатого века. Ее нашла Герда.
Когда я принимал свою девочку за обычную фему, меня поражала ее сноровка и точность в подборе нужных мелодий. Теперь, конечно, удивляться было глупо. Это ведь чисто вычислительная функция.
Но способность Герды предлагать революционные решения поражала по-прежнему. Вот, например, такое – взять чужую песню вместе с текстом и построить вбойку вдоль нее, как бы углубляя заложенные старинными скальдами смысловые борозды. Сейчас это стандартный прием для всего коммерческого арьергарда. Но до «Летитбизма» так не делал никто.
Если вы знакомы с моей вбойкой, то слышали и эту песню-предтечу. Она звучит на каждом стриме.
Текст там простенький. Лирическому герою плохо, и его навещает мать Мария (многие считают ее какой-то психологической блогершей – нет, это известная христианская влиятельница древности).
Чтобы успокоить героя, мать Мария шепчет слова мудрости: «Let it be» – «позволь этому быть». И в любой жизненной ситуации герой как бы возвращается к этому мотто, чем сильно облегчает себе жизнь.
Мы с Гердой прослушали много версий песни, и в одном из студийных вариантов – конкретно, в «take 28» – прозвучало: «there will be no sorrow, let it be, let it be…»[5]
В окончательном варианте «Жуки» заменили это на «there will be an answer»[6]. У них не было имплантов в черепах, и вопросы к миру еще оставались. У нас с Гердой никаких вопросов не имелось, поэтому дальше мы работали с тэйком 28.
И вот вбойка была готова.
Нам повезло с премьерой. На Шарабане в этот день был мега-стрим, называвшийся «Счастье». Участвовали все лучшие вбойщики, и каждый излагал свою версию того, что такое счастье, достижимо ли оно и как конкретно к нему прийти.
Именно об этом, по сути, и был мой «Летитбизм».
Треха, конечно, развеселил. Он пришел укуренный в хлам и вбил всему стадиону, что счастье – когда у твоей самочки на гребне блестят синие и красные прожилки, тебя это ну невероятно как заводит, ты гонишься за ней сквозь родной лес и понимаешь, что ей теперь никуда уже от тебя не деться, как она ни петляй между гигантскими рододендронами…
Да, вы подумали совершенно правильно – Афифа потом долго шила ему пропаганду изнасилования.
Следом вышел CMSF и прогнал бета-версию своей новой мокровбойки по стихотворению Лермонтова «Счастливый Миг».
Ну так, на любителя. Я знаю, что этот стрим много качали для домашнего пользования, особенно в славянофильских кругах, но на стадионе его приняли прохладно. Дело, впрочем, было не в стриме – просто дрочить при всех в нашей заскорузлой Швамбрании до сих пор считается непристойным. Если, конечно, вы не фема.
Я, кстати, полностью поддерживаю нашу передовую молодежь, выходящую по утрам в парки и на площади протестовать против этого предрассудка действием. Ребята, хоть я и в банке, мысленно я с вами!
Но помните, что у Претория и улан-баторов свои инструкции, и никогда не собирайтесь для этого больше чем по двенадцать человек.
И вот еще очень важное: если заметите, что к вам идет улыбающаяся девушка во всем белом, надо не ускоряться, а сразу же разбегаться. Советую как бывший преторианец, насмотревшийся на шахидок шейха Ахмада.
Но я отвлекся – вернемся на Шарабан. PSRT застримила что-то слезливое про беременную кошечку, которая разродилась в закрытый картонный ящик – помню, там было про квантовую механику, но до конца я не понял. И наконец настала наша очередь.
Я вышел на сцену. На мне был самурайский шлем и красный гусарский
