Странная неожиданность - Борис Владимирович Попов
Вдруг экран засиял по-новому, появился звук. Переводчик, видимо, включился пораньше, и шелестел мне последнюю минуту уже перевод. Теперь французский язык я знал в совершенстве.
– Девушки, скрестили руки на груди, сделали глубокий вдох, выдох, вдох, – дай силу!
Девушки с силой выдохнули, и окно стало не менее качественным, чем в бункере у Антекона 25. Звук зазвучал безукоризненно,
– Здравствуй, тетя Пелагея. Как ты помолодела!
– Здравствуй, Аннушка. Это тело моей внучки, Оксаны.
– Говори дело, держать тяжело.
– Помнишь Настю Мономах?
– Конечно.
– Она сейчас в городишке Мулен, у вас, во Франции.
– Не знаю такого.
– Он невелик, скорее поселок, – вмешался я, – стоит на реке Алье южнее Парижа, чуть восточнее Буржа в самом центре Франции.
– Сколько до него?
– Я путаюсь во французских мерах длины.
– В них все путаются. Каждая земля по-своему меряет, порядка нету. У каждого свое лье, свой туаз. Говори в верстах.
– До Мулена 300 верст.
– Поищем, – благосклонно кивнула мне королева.
– Девчонку сейчас зовут Полетта Вердье, – продолжила Пелагея, – ей пятнадцать лет и красавицу за гроши и против воли через три дня отдают замуж за богатого купчика. Она, как и в прошлой жизни, любит Славку Вельяминова, а он ее.
– Слава там рыдает?
– Кому ж еще!
– Далековато, конечно, для трех дней, – задумалась Анна. – Если получится вывести девушку из-под венца, когда Славу ждать?
– Неизвестно. Ему надо от Земли большой камень отвести, и он идет с ватагой к Русскому морю. Слышала о такой напасти?
– Как не слышать. Наши темные колдуны говорят, что большой беды не будет. Потрясет кое-где, большие дожди будут, часть Англии смоет.
– Все брешут. Рассыплется Земля, не выдержит удара. Лесные антеки не ошибаются. Да и белые волхвы о том же толкуют. Черные уж больно покомандовать хотят, как в прошлый раз, после Атлантиды. Но и меньшая катастрофа, нам, ведьмам, лишняя. Неохота бродить по обожженной или залитой Земле вместе с полудикими племенами.
– Согласна. Свяжитесь со мной через три…
Окно затряслось и закрылось.
– Долго Франция по сравнению с нами продержалась, – заметил я, – Анна, видно, очень сильна.
– Да и я бы не ослабла, если бы меня тридцать молодых ведьм, лучших из лучших, отобранных по всей Франции, в едином порыве своей силой поддержали.
– Да, без поддержки ослабли мы не на шутку, – согласился я.
– Пустое. Сейчас быстро придем в нужную силу.
– Может для тебя это и пустяк, а у меня звон в ушах до сих пор держится.
– Почернение в глазах и тошнота уже прошли?
– Да вроде да, – поражаясь ведьминой информированности, ответил я.
– И у меня прошли. Нас с тобой с непривычки обоих одинаково накрыло. Здесь в дело не вся сила идет, а ее тонкий лучик. Вроде как кусочек, оттенок радуги. И почему-то он у тебя такой же мощи, как у меня. Развил его в будущем?
– Да, – сказал я, – на особых инструментах: телевизоре и мониторе. На телевизоре с детства развивал, очень старался.
– Хватит вы о ерунде! – заорал наш пылкий влюбленный, – отдадут мне Настю или могилу ее покажут?
– Это как Аннушка изловчится в далеких землях. Кто знает, в какой она силе в этом Мулене окажется? Она мне писала, что во Франции король правит на небольшой части ее земель, остальное расхватали графы да маркизы. У ее второго мужа, графа де Крепи, подвластных ему земель было чуть меньше, чем у ее сына Филиппа Первого, унаследовавшего корону после отца. И черт его знает, чей он теперь этот Мулен?
Богуслав опять упал на кровать и зарыдал. Мы с Пелагеей переглянулись, развели руками – ну что тут можно сделать?
– Я ухожу. Дальше пусть с вами Ксюшка валандается, – заявила Большая ведьма, и ушла.
Лицо древнерусской худобы приобрело привычное выражение наглой беспардонности и дурости. Я отсчитал ей честно заработанные деньги.
– Довольна?
– А то!
Споров не было.
– Ты все видела, что мы тут творили? – спросил я у бабенки.
– Бабушка от меня ничего не прячет! – дерзко заявила продажная давалка, – она меня этим учит. Мне скоро Большой Старшей у ведьм делаться, надо все про все знать!
– Может хоть годок просто в старших походить? – скептически усмехнулся я, – не высоко ль сразу то замахиваешься?
– В самый раз. Чему меня эти две старые дуры, Меланья да Гореслава могут выучить? На молоденьких, особо наглых ведьм орать? В колдовстве я гораздо сильнее их обеих вместе взятых, а народом надо уметь командовать, как это делала бабушка: повела бровью, одно-два слова проронила, – и побежали, поскакали ведьмы в разные стороны, исполнять то, что Большая Старшая делать велела.
Да, и я таких руководителей повидал, правда очень мало, и о колдовстве от них речь даже и не шла. К сожалению, мне это искусство предоставлено судьбой не было.
– Скажи тогда, Большая, как нам боярина-то унять? Вон его как корежит всего!
– Может мне к нему под бочок умоститься? Глядишь и утешу… Недорого совсем встанет!
– Ты мне здесь свои шлюшные замашки брось! Не ко времени. Если не можешь ничего другого предложить, иди лучше в обеденный зал и там твори, чего хочешь!
Оксана была конечно права. Нет другого способа отвлечься от прежней любви, кроме как прилипнуть к новой избраннице. А ей, с ее ведьминскими умениями, перекуковать любую красавицу раз плюнуть. Можно было бы и попробовать, кабы на месте Славы другой мужчина был. Только Богуслав – человек-кремень. Он чуть из этого нового капкана выкарабкается, от одной мысли, что пока во Франции его любовь пропадала, он тут на дешевенькую киевскую проститутку польстился, возьмет да и повесится.
Выход был только один – древнерусский, исконный – выпить водки. И какими бы успокаивающими, трижды испытанными средствами, медицина не заманивала нашего человека, этот метод остается много веков основным.
Но боярин очень горд, а Ксения может подсунуться с неуместным замечанием, произносить которые она изрядная мастерица. Может враз всю малину мне обгадить! С этим надо было разбираться немедленно, пока не втюхался в свежеподанное дерьмо.
– Ксюха, у меня к Богуславу серьезный мужской разговор, присутствие чужого человека нам будет в тягость.
– Чужой, а кто тут чужой? Я? Я в доску своя!
Пока она пела эти сладкие речи, я успел донести ее худосочное тело до выхода, распахнуть дверь и выкинуть будущую Большую и Старшую, ставшую в этот момент от женской злобы небольшой и страшной, в коридор, после чего запер дверь на задвижку. Задвижка сразу же взялась рывками ползти назад. Во как! Оксана отказа не приемлет!
Я жестко двинул запор в закрытое положение и наложил закрывающее заклятие, подаренное мне Антеконом
