Часовой дождя - Татьяна де Ронэ
Внезапно на него нахлынуло чувство вины: как мог он уехать вот так, даже не поговорив с профессором Мажераном? И потом, черт возьми, что же в той коробке? И почему она находится в дупле дерева? Как давно она там спрятана? На автостраде, обычно перегруженной, теперь почти не было машин. Интересно почему. Возле Бона, в трех часах езды от Парижа, он остановился купить кофе и сэндвич в совершенно пустой закусочной. Вернувшись в автомобиль, он включил на телефоне блютуз, чтобы слушать музыку, какую ему хочется, и чтобы до него могли дозвониться. До Венозана оставалось еще три часа. Домой он звонить не стал: в Сан-Франциско еще слишком рано, Саша встанет только через час. Он попробует позже. Он позвонил Тилье, попросил предупредить Мажерана, что уехал взять кое-что для отца. Она ответила, да, конечно, предупредит, и еще добавила, что Мистраль проведет с дедом весь день. Ближе к Лиону движение стало плотнее, а дождь прекратился, и он впервые за всю неделю со дня своего приезда в Париж смог увидеть клочок синего неба. Этот просвет вселил в него надежду, Линден словно встряхнулся. Выехав из Лиона, где пришлось снизить скорость, он вновь прибавил газ, машин стало заметно меньше. Еще больше двух часов езды. День постепенно клонился к вечеру, на небе появились розовые отсветы заходящего солнца. Линден чувствовал усталость, но, несмотря на боль в шее и спине, надо было продолжать путь. Когда возле Монтелимара он съехал с автострады, уже совсем стемнело. Было довольно холодно, хотя и не так, как в Париже. Позвонила Мистраль, сообщила, что Поль уснул, а Тилья разговаривала с профессором: тот сказал, что отца переведут на другие лекарства, сейчас оперировать нет смысла. Дорога петляла по холмам, впереди лежали Гриньян, Севраль и Ньон. Несмотря ни на что, Линден радовался, что сейчас увидит места, где прошло его детство. Припарковавшись возле дома и выйдя из автомобиля, он сразу почувствовал, как пахнет ночная свежесть: мхом, древесиной и перегноем. Разминая затекшие руки и ноги, он жадно вдыхал знакомые запахи. Полная луна омывала его своим щедрым светом. Он отпер дверь и, толкнув ее, услышал такие родные звуки: жалобный стон и легкий щелчок, а тяжелая железная ручка так удобно и привычно легла в ладонь.
Ничего не изменилось. Его встретил аромат лаванды и роз, а еще пчелиного воска. Эти запахи перенесли его в прошлое. В прихожей для него оставили включенными несколько ламп. На кухне стол был накрыт на одного человека. Он заглянул в холодильник: домашний суп, курица, рис, рататуй и кусок яблочного пирога. Еще домработница оставила на столе записку с мелким четким почерком: она надеется, что его отец скоро вернется домой. Линден сразу же вспомнил – как он вообще мог об этом забыть? – мобильник в Венозане не ловит сеть. Единственный способ поймать ее – это подняться на холм за бассейном, как можно выше, и размахивать телефоном, как статуя Свободы своим факелом; но подобное упражнение в столь поздний час его отнюдь не прельщало. В большой гостиной было довольно холодно, и он, поставив ужин разогреваться, отправился в кабинет отца. Здесь ароматы роз и лаванды перебивал едкий запах табака. Это была комната Поля, где никто его не мог побеспокоить, где он сидел каждое утро, отвечая на письма, звонил, писал доклады. Поль всегда садился лицом к долине, которую сейчас не было видно из-за задернутых занавесок и закрытых ставней. На стенах висели гербарии под стеклом: сухие листья деревьев разных пород: тис, бук, кедр, смоковница. И единственная фотография – та, сделанная Линденом в декабре 1999 года в Версале после бури. Возле проигрывателя аккуратной стопкой были сложены виниловые пластинки Боуи. Поль категорически отказывался переписать их на цифровой носитель, утверждая, что на пластинках звук более богатый и подлинный. Линден просмотрел все альбомы и выбрал «Блэк стар», последнее произведение Боуи, которое Линден знал хуже всего. Он включил старый стереопроигрыватель и вынул пластинку из конверта: сам он почти забыл этот жест, но сотни раз видел, как это делает отец. Устанавливая диск и стараясь не касаться пальцами виниловой поверхности, он кожей ощущал, как потрескивает статическое электричество. Наконец он аккуратно положил пластинку и установил звукосниматель на начало альбома. Затем сел за отцовский письменный стол и положил ладони на деревянную поверхность, испещренную царапинами. Зазвучала музыка, мощная, напряженная, пронизанная дерзкими, порой шокирующими гармониями; здесь было все: ослепительные вспышки звуков, потрескивание синтезатора и почти религиозное песнопение. Первые несколько минут Линден пребывал в растерянности, потом из сумятицы прорвался пронзительный высокий звук, зазвучал голос Боуи, чистый и звонкий. История падающего ангела. По позвоночнику заструился холодок. Пока он, завороженный, слушал, лаская пальцами старое дерево, на него нахлынули сбивчивые воспоминания, и он не стал их гнать от себя. Вот Поль учит сына водить машину и злится, потому что Линден врезался в какую-то ограду и помял кузов. Через несколько месяцев, когда Линден получил права и на автомобиле отвез отца в Лион, Поль светился от гордости. Линден помнил, как отец тогда гордился и каждому встречному сообщал: надо же, это мой сын за рулем! А вот Поль стоит на коленях перед камином и объясняет, как правильно его разжигать. Ловкие руки мнут газетную бумагу, затем собирают мелкие щепки и уже потом на вершину этой кучки кладут два полена. Поль разрешает Линдену самому разжечь огонь длинной спичкой: огонь должен дышать, не клади слишком много, пусть разгорится. А вот Поль учит его плавать, крепко держа под мышками. Поль был против всяких нарукавников, которые имелись у других мальчишек, говорил, что детей надо учить без спасательного круга, он сам так учился. Нужно уметь задерживать под водой дыхание, лежать на спине – и не бояться. Линден клал голову на плечо отца: посмотри на небо, постарайся увидеть все, что там есть, – птиц, облака, может быть, самолет или бабочку. Запрокинь голову назад, раскинь руки. Вот! Ты держишься на воде, сам, без помощи! Когда ему исполнилось десять, отец повел его на прогулку в горы Ланс, которые поднимались за Венозаном
