Жемчуга - Надежда Гусева
И тогда я решилась на крайние меры. Я развернула шланг и врубила воду.
Я не сразу поняла, что все пошло не так. Просто забыла прижать пальцем отверстие на шланге, и вода, вместо того чтобы разлетаться мягким веером, ударила жесткой струей.
И разбила птичек о стекло.
Позабыв отключить шланг, утопая туфлями в холодной воде, я кинулась в угол. Там неподвижно лежали три ярких мокрых тельца с поднятыми кверху тоненькими лапками.
Я сложила их в пластмассовое ведерко, прижала к себе, села на бетонное крылечко и горько заплакала.
Чья-то рука легла на мое плечо.
– Ты чего это, а? Обидел кто?
Я только трясла головой и прятала лицо в ведерко.
– Ну! Такая большая… Что случилось?
Кто-то сел рядом.
Сквозь слезы я увидела совсем молодого мужчину. И узнала его – он работал в школе, но у нас ничего не вел. Я запомнила его во время поездки на картошку в колхоз. Тогда его класс ехал с нами в кузове грузовичка. Все наши сидели молча или угрюмо переругивались, а его ребята пели вместе с ним. Я тогда даже позавидовала – вот повезло кому-то! – и молодой, и добрый, да еще и поет со всеми.
– Птички. Я убила птичек.
– Ох ты! Ну, это ты маху дала. Дай-ка посмотреть.
Ведерко перекочевало в чужие руки. И вот маленькая птичка стала не видна из-за осторожно сжатых пальцев.
– Ну-ка дай палец. Сюда положи, на грудку. Чувствуешь? Это у него сердечко. Бьется… Ма-а-аленькое-то какое, а! Ты их не убила, хотя и дура, конечно. Разве можно их было водой? Ну, не реви. Бери другую. Ну, что я говорил? Сердечко! Еле трепыхается… Напугала ты их, и все. Они сознание потеряли от страха. Они же мелкие! У меня вот так же попугайчик… Сейчас мы их реанимируем. Вот так делай.
И он стал осторожно массировать зеленую грудку. Под моими пальцами тоже были нежные перышки. Сердечко билось быстро-быстро, еще быстрее…
– Ах!
Птичка молниеносно взмыла из моих рук. А за ней другая – из рук учителя. Они описали круг над нашими головами и мелодично зачирикали, скрывшись в ветках березы. Только последняя птичка еще лежала лапками кверху.
– Ну что ты, друг! Давай, ждут же тебя.
Третья птица в больших руках подняла головку и раскрыла черные бусинки-глазки. Раз – и ее не стало.
На березе шевелились листья. Это порхали маленькие, спасенные человеком птички. Мы сидели на горячем крыльце теплицы и вглядывались в листву.
– Это чижики, – мечтательно сказал учитель. – С ума сойти! Ни разу в жизни чижиков в руках не держал!
Эпизод 7
Прелесть
Бесполезно что-либо объяснять на последнем уроке. Конечно, учителю можно расстараться. Запугать до полусмерти. Заорать без всякого повода. Засмеяться, как Фантомас. Частушку спеть тоже можно – было как-то и такое на уроке русского языка. Но это все недолговременные меры с крайне низким КПД. Смирись уже, учитель! На свой последний урок к тебе приходят безнадежно тупые дети.
Седьмой урок. Седьмой! Думать головой? Что вы такое говорите! Человек семь часов сидел задницей на стуле в плохо проветриваемом помещении. Человек перенес несколько стрессов. У него глазки слипаются. Ему жарко. Да просто кушать уже охота!
А седьмой урок – это английский. Подгруппа – не класс, шансы быть опрошенным увеличиваются ровно вдвое. Думай, голова, думай… Но голова не думает – она устала. Она еще не отключается, но разные мысли – одна несвоевременнее другой – осаждают, нагло дергают, лезут во все стороны…
А хорошо бы, если все учителя носили кринолины и шляпы с перьями. Я представила в этаком прикиде нашу толстую завуч и тут же нарисовала ее на полях.
А здорово будет, если я приду домой, а там торт…
А вот будет классно, если я вдруг за месяц вырасту на двадцать сантиметров…
А когда вырасту, непременно буду красавицей…
– Please to the blackboard!
О-ох… Три минуты терзаний.
– Sit down please. Молодец, глаголы учила.
А теперь… теперь самое время расслабиться. Руку можно дать на отсечение – больше не спросят. Тайный взгляд на часы. До конца урока еще целых двадцать минут. Двадцать. Минут. Седьмого. Урока.
Сначала я еще пытаюсь уследить за текстом и пояснениями. Потом мозг говорит: «С меня хватит!» И велит рисовать, рисовать, потому что иначе уснет. С завучем еще не закончено. Подружка глядит через плечо и хихикает.
Учительница на кого-то повышает голос. Я невольно отвлекаюсь и гляжу по сторонам.
И тут вижу кольцо.
Ешкин кот, кольцо! И, похоже, серебряное. Оно лежит под первым стулом среднего ряда – прямо под ногами ничего не подозревающей одноклассницы.
Да черт! Вот это удача! Стоп. Не делать резких движений. Его пока никто не заметил. А если заметят? Долежит ли до звонка? Блестит. Это плохо.
Я незаметно смотрю на каждого. Нет, никто не обратил внимания. Никто? А это что за косой взгляд?! Девочка с первого ряда чуть возится и наклоняет голову! Вот зараза.
Теперь у меня появляется конкурент. И эта нахалка сидит ближе, чем я! Вот в кои-то веки стоит найти действительно ценную штуку – и на тебе!
Английского больше не существует. Мир замер. Время замедлилось. Только кольцо, я и эта девочка. Я вижу, как она поджимает губы и оглядывается по сторонам. Тоже разведывает обстановку.
В голове рождаются стратегии. Думай, мозг! Проснись уже! До звонка – три минуты.
– Можно выйти? – невинный голосок с первого ряда.
– Soon the lesson will end.
– А?
Сиди уже, дура! Сказано же – скоро валим.
Две минуты. Взгляд вправо. Вот чео-о-орт!!! Соседка нагло смотрит на пол под первым стулом. Да чтоб тебя! Ну, тебе-то уж не отломится, только через мой труп.
Одна минута.
Шепот сзади.
– А че это там? Кольцо вроде.
Мальчишки. Не конкуренты. Хотя…
Звонок вот-вот! Она опередит меня, вот уже вся подтянулась…
Я с силой толкаю на пол пенал. Все вздрагивают. Карандаши и ручки разлетаются в стороны. «Я помогу!» – знакомый нежный голосок… Ага, счас! Я уже лечу головой под стул – к заветной цели, к призу, к мечте…
Вот она – секунда торжества. Неуловимое движение, и кольцо (оно оказалось не серебряным, простым – ну да
