Последняя гроза - Елена Николаевна Ронина
Марта вспомнила свой первый приезд в этот дом.
У младшей сестры все тогда было не слава богу. Через пять лет после замужества Галина наконец-то осознала, что за деньги выходить замуж нельзя. Жить с нелюбимым мужем – это не просто неприятно, иногда это бывает опасно. Ее звонок перепугал Марту до полусмерти. Галя, захлебываясь, рыдала в трубку:
– Приезжай!
– Что-то с Вероникой?
– Он нас увозит!
– Господи, говори толком! Что произошло? Куда увозит?
Марта, бросив все дела, рванула в Москву, но по дороге получила совсем другой адрес. Пришлось доехать до вокзала, сесть на электричку, потом еще ехать автобусом.
Она хорошо помнила те свои самые первые впечатления. Уже темнело. И первое, что поразило, – насыщенность воздуха. Воздух был плотным, тугим и пах сиренью. На дворе стоял май, в тот год буйно цвела сирень. Цвести-то она цвела, но вот чтобы такой запах… Хмельной аромат буквально сбивал с ног. Тогда Марта подумала: «Ну что ж, если это и тюрьма, то тут можно написать „Муму“».
А потом она увидела дом. Он тогда не был таким большим: два флигеля по обе стороны достроили уже потом. На возвышении стоял аккуратный двухэтажный особняк светло-салатного цвета с белыми колоннами. Огромные окна по всему периметру, включая крышу, горели изнутри – видимо, во всех комнатах был включен свет. Дом походил на маленький дворец. В голову пришла мысль о летней резиденции короля. Перед домом – пожухлая трава, вдалеке – роща. Да, ее первое впечатление от дома было восторженным. Место, достойное жизни уединенной, но богатой и респектабельной. Простор и свобода. Да-да, именно об этом она подумала. Здесь можно жить. Она бы этого точно себе желала.
Из дома навстречу Марте выбежала Галя с трехлетней Вероникой на руках, вслед за ней быстрой походкой шел Фролов.
– Твоя сестра – дура! Дура и истеричка!
Не поздоровавшись, он сел за руль своего автомобиля, дал по газам, чуть было не наехал на сестер, круто развернулся и уехал, испортив и без того плешивый газон.
– Что тут происходит? Ты сможешь мне объяснить?
Марта уже догадалась, что она опять повелась на рассказы своей сестры. Никто никого не крал, не принуждал. Она не раз пыталась объяснить Галке, что муж ее – человек суровый, но неплохой. И если она его не любит, то это не значит, что он делает что-то для нее специально опасное и неприятное. Как и этот дом. Выяснилось, что это подарок мужа на Галины тридцать лет.
– Ну как он мог?! Вбухал такие деньги! Ремонт тут сделал! Ты видела, в какой цвет он дом покрасил? Видела? И что, я должна была обрадоваться?! А главное, я теперь вот тут должна жить! – И Галя разрыдалась еще сильнее.
Марта хорошо знала свою сестру. Знала, что сейчас она поплачет, а потом разберется и будет опять смотреть на нее свысока. Мол, где ты и где я.
Марта осталась в усадьбе, не возвращаться же домой на ночь глядя, благо спален было достаточно. Спала как убитая, проснулась рано, выглянула из окна второго этажа и задохнулась от невероятной красоты. Кто ж так мог все придумать и организовать? Будто ангелы занимались благоустройством этого места, так органично дом был вплетен в природу. За окном простирался огромный парк с вековыми деревьями, вдалеке под горкой просматривалась речка, к которой вела длинная лестница. Лестница широкими ступенями спускалась вниз и терялась в водной ряби. Тогда она раз и навсегда влюбилась в это место. Прав Фролов – дура ее сестра. Но об ушедших либо хорошо, либо никак.
Что она тогда почувствовала – зависть? Свою полную никчемность? Да нет, скорее это было полное опустошение. Когда понимаешь, что живешь зря. Почему одним все, а другим ничего? Влачит свое существование. Хотя она достойнее. Марта всегда была умнее Галины, талантливее. Но вот повезло Гальке. Зацепила богатого парня. Хотя не то чтобы и очень богатого. Но хваткого. Свой небольшой бизнес смог приумножить, взял кредит, прокрутился несколько раз. Оглянуться не успели, как он уже купил иномарку, потом большую квартиру в Москве, дом построил в ближнем Подмосковье. И вдруг на тебе. Решил заделаться не то графом, не то барином.
Между сестрами никогда не было полного взаимопонимания. Разница два года, а в отношении к жизни и сама жизнь – пропасть. Могли не перезваниваться неделями, общались от праздника к празднику. Марта не представляла себе, с кем общается сестра, чем живет; в те редкие моменты, когда они встречались, ей казалось, что с мужем их связывают какие-то товарно-денежные отношения, не более того.
Марта долго сама себе не сознавалась, что в какой-то момент Галя начала своим поведением выводить ее из себя. Бесило в сестре все: ее жизнь, ее самомнение, то, как она потребительски относится к мужу, как неправильно воспитывает, а вернее сказать, не воспитывает дочь. При этом апломба и самомнения – хоть отбавляй. По мнению Марты, ничем не обоснованного.
Или все же это была зависть? Марта долго не могла себе в этом признаться и с этим смириться. Неужели она завидует? Нет! Нет! При чем тут зависть?! Это же банальная несправедливость! Даже Гальке как-то мораль прочитала на тему: «Родители всю жизнь пахали, а всего этого не имели. Как тебе только не совестно?»
Галька тогда окрысилась:
– И что? Всем прикажешь в саклях жить, в туалет на улицу бегать?
– Господи, еще б ты умная была, я бы поняла. Ты хоть знаешь, кто в саклях живет?
Тогда они сильно поругались. Даже не общались долгое время. Но как-то Галя опять позвонила. Уже без слез и истерик. Но по тому, как она сказала: «Приезжай», Марта поняла: а вот теперь действительно нужно бежать.
Они сидели на скамейке у речки, и сестра рассказывала, что жить ей осталось полгода. То, что муж ее любит, она поняла, когда заболела. Жалела, что поздно. Несправедливо поздно. А с другой стороны, для них это было золотое и самое счастливое время. Почему у этой семьи все так? Все через боль и через страдание?
Марта вздохнула и пошла обратно. Природа все-таки лечит.
* * *
Марта потянула на себя тяжелую дверь, по привычке оглядев хозяйским взглядом ручку
