Ты все, что у меня есть - Марина Крамер
– У тебя есть родители? – неожиданно спросил он.
– Да, только я с ними давно не живу.
– Почему?
– Так вышло. Они не могут смириться, что я институт бросила.
– Какой?
– Медицинский. Пошла в училище, потом в госпиталь устроилась, аттестовали, фельдшером работаю. А мама мечтала, чтобы врачом.
– Что ж ты так? – поинтересовался Кравченко, садясь на пол у стены.
– Стыдно быть плохим врачом. А фельдшер я хороший.
– Да, я слышал – «руки ангела», – он улыбнулся из-под усов, и у меня как-то потеплело на душе.
– Откуда вы…ты знаешь?
– Рубцов нарыл сегодня.
– Оперативно! – усмехнулась я.
– Разведка. Знаю, что тебе двадцать пять лет, была замужем, правда, недолго и неудачно, работала сначала в городской больнице, потом в госпиталь ушла. На работе уважают, хотя и дерешься, – снова улыбнулся он.
– Да-а! – протянула я. – Подготовился. Жаль, у меня нет друзей в разведке, было бы, о чем поговорить. Хотя… Капитан Алексей Кравченко, тридцать семь лет, Афганистан, Чечня, два ранения…В общем, все.
– Авдеев изложил?
– Да.
– А говоришь – разведка нужна. Добавлю – не женат, не был никогда, характер несносный, бессонница, невроз, выпиваю, нечасто, но в дрова.
– Мне все ясно. Леша, а возьми меня с собой, – неожиданно для нас обоих попросила я.
– Куда? – не понял Кравченко.
– С собой, в командировку.
– Ты соображаешь вообще, о чем говоришь?! – заорал он, вскакивая. – Это тебе что, игрушки в войнушку?! Пиф-паф, падай, ты убит?! Там бабам не место!
– Не ори! Я не баба, я фельдшер, я старшина медицинской службы…
– У меня в роте фельдшера только парни, так было и так будет! Все, хватит! – отсек он.
Я замолчала, не понимая, как вообще у меня это вырвалось, и в какой момент я поняла, что если меня не будет рядом, то с ним непременно случится что-то ужасное, непоправимое, от чего только я и сумею его уберечь. Мы молчали, а потом я протянула руку и дотронулась до его плеча, до татуировки, которая снилась мне ночью – небо, горы… Я вдруг почувствовала, как неудержимо тянет меня к этому человеку, как я хочу быть с ним. Видимо, от меня пошла какая-то волна, потому что он тоже что-то почувствовал.
– Подумай хорошо, – сказал глуховато Кравченко, повернувшись ко мне и глядя в глаза.
– Я не хочу думать, Леша, ты нужен мне, я за этим и приехала, я никогда не делала такого раньше… Мне наплевать, что мы едва знакомы, я хочу быть с тобой везде и всегда, я прошу, не прогоняй меня, иначе я не переживу… прошу тебя…прошу…
– Не плачь…
Он обнял меня как-то неловко, неумело, гладил по голове, потом поднял с дивана и носил на руках по комнате, как носят плачущего ребенка. Со стены улыбались Рубцов и Леший…
…Утром я проснулась на продавленном диване под простыней, было дико холодно, в кухне хлюпала вода. Я встала и пошла на этот звук – Кравченко обливался холодной водой над большим тазом, по рельефным мышцам стекали капли, он фыркал и снова лил на себя ледяную воду. Он был так невыразимо прекрасен, что у меня даже дыхание перехватило… Я подошла сзади и прижалась к его спине.
– Фу, напугала! – засмеялся Леха и вылил на меня остатки воды из железной кружки.
Я завизжала, он, смеясь, подхватил меня на руки и понес в комнату. Мы занимались любовью часов до трех, забыв обо всем на свете, даже о том, что ему скоро ехать на вокзал. Хорошо, что вообще спохватились. Леха одевался, я тоже поднялась, шатаясь, как пьяная. Он подал мне джинсы, майку, кроссовки:
– Осталось только ключи соседке занести, – он сказал это так буднично, словно собирался на дачу на выходные. – У нее дочка замуж вышла, пусть у меня пока живут. Ты вот что, Марьяна, фотографию забери пока, пусть у тебя побудет…
Я бережно сняла со стены рамку и прижала к себе:
– Леша, а можно, я с тобой на вокзал поеду?
– Зачем тебе?
– Надо.
Что-то в моем лице сказало Кравченко о том, что я все равно сделаю так, как решила, поэтому он согласно кивнул и предложил:
– Давай присядем.
Мы сели, потом Кравченко легко поднялся, подал мне руку повел за собой из квартиры. Постучав в дверь на первом этаже, Леха отдал ключ маленькой женщине в красном платке. Она заохала:
– Лешенька, куда опять?
– Командировка, Ольга Ивановна. Пусть Наташка ваша с Пашкой у меня поживут пока.
– Спасибо, Лешенька, – закивала соседка. – Ты не сомневайся, все в целости будет. Дай тебе Бог! – она перекрестила Леху и заплакала: – Возвращайся, Лешенька…
– Вернусь, Ольга Ивановна.
К поезду никого чужих не пускали, но Кравченко провел меня через милицейский кордон. На перроне было очень много людей – военные в камуфляже, их жены, дети, родители…Целая толпа, колыхавшаяся вокруг этих военных, многоголосо звучащая и то и дело разрываемая детским плачем… Плачущие женщины, жмущиеся к затянутым в камуфляж мужьям и сыновьям, дети всех возрастов, то сидящие на руках у отцов, то прилипшие намертво к родительской куртке… Я увидела Рубцова с красивой рыжеволосой женщиной и парнишкой лет восемнадцати в форме военного училища. Брови Сереги взлетели вверх, когда он увидел меня рядом с Кравченко.
– Знакомься, Ленка! – весело сказал он жене. – Это Марьяна.
– Очень приятно, Лена, – просто и дружески отозвалась красавица. – А это Саша, наш сын.
– Здорово, дядь Леш! – пробасил парень, протягивая Кравченко руку.
– Здорово. Как учеба?
– Порядок!
– Отличник! – гордо произнес довольный Рубцов, потрепав Сашу по затылку. – Командир отделения, должность обязывает хорошо учиться.
Тем временем Лена незаметно взяла меня за локоть и отвела чуть в сторону:
– Девочка, а у тебя это серьезно? В смысле, с Кравченко?
Я даже не возмутилась подобному вопросу от человека, которого знаю всего пять минут – Лена внушала доверие и производила впечатление умной и надежной женщины.
– У меня – да, у него – скорее нет.
– Вот что – я дам тебе телефон, звони, поболтаем. Ждать намного легче, когда есть, с кем поговорить об этом.
– Спасибо вам.
– И давай сразу на «ты», хорошо?
В это время раздалась команда «По вагонам!», и толпа на перроне разделилась надвое – люди в камуфляже двинулись к поезду, остальные замерли, глядя на них. Леха обнял меня, поцеловал, долго держал мое лицо в своих ручищах, а я все шептала, глотая слезы:
– Я все равно к тебе приеду…вот увидишь…
– Забудь об этом! Я запрещаю тебе! Увижу – сам лично, собственными руками обратно отправлю, поняла? Не смей! – он еще раз поцеловал меня
