Слова, слова, слова - Александр Владимирович Мальцев
– Видел такие карты? Хочешь, подарю колоду? – хитро прищурился Гоха, явно довольный собой.
– У меня уже есть похожая колода. Надеюсь, она не вашего производства.
Усмехнулся я.
– Печатать карты, конечно, очень долго. За день можно напечатать всего две колоды, но зато они продаются очень легко и быстро – по тридцать рублей за колоду! У нас очередь покупателей на эти карты.
– Но, Гоха, зачем тебе это?
– Для дружбы с фарцовщиками нужны деньги. С их помощью я смог добыть интересные книги, которых нет и никогда не будет в продаже в нашей стране. Это очень дорого. Ну не просить же у родителей деньги на рассказы запрещенных эмигрантов. Ты, например, читал рассказы Чарльза Буковски? А еще ты обалдеешь! За двести рублей я смог получить печатную копию книги Уильяма Пауэлла "Поваренная книга анархиста". Она запрещена к распространению в большинстве стран всего мира. И в нашей стране, конечно, тоже, хоть и написана была в качестве протеста войны во Въетнаме.
– Гоха, у меня зарплата двести пятьдесят рублей в месяц, а ты книжки покупаешь. Ты чрезвычайно крут, но, общаясь с тобой, я уже начинаю опасаться даже за себя.
– Серёжа, я всё понимаю. Не бойся.
Шли года. Жизнь, как и положено, распределила каждому из друзей детства Гохи свою судьбу адекватно заслугам и стилю жизни.
Старшак Мишка женился, и у него даже появился сын. Но в какой-то момент он бесследно исчез. До сих пор числится пропавшим.
Одноклассник Женька по призыву в армию отправился на войну в Чечню и не вернулся оттуда.
Киндапуля так сильно увлёкся алкогольными напитками, что в один из весенних дней своего очередного запоя в восемь утра упал около винного магазина, не дождавшись его открытия, и скромно, незаметно умер. Только после его смерти я узнал его настоящее имя, прочитав на могильной плите: Кондаков Дмитрий.
Так шли года, и Гоха растерял всех своих детских друзей. Конечно, были и другие новые друзья, но нить связи с детством истиралась и рвалась. Георгий вроде нашел своё призвание и трудился в каком-то НИИ. Я даже не пытался вникать в сферу его деятельности. Забавляло то, что к этому двадцатидвухлетнему пацану уже начали обращаться с упоминанием имени и отчества.
Он больше не хулиган и фарцовщик, а учёный с мутным прошлым. Шутливо думал я о его персоне.
Для большинства идейных тружеников науки, к которым я причислял Георгия, настали голодные девяностые.
В этот год от болезни умер его отец. Мама не сумела пережить потерю любимого мужа и спустя месяц тихо умерла во сне. Гоха казался морально истощенным. Я каждую неделю навещал его на старой даче родителей. Он переехал туда после похорон матери. Я всегда заставал его в одной и тоже позе. Он сидел у камина на первом этаже и читал. Дом грязный и неухоженный, повсюду его дурацкие книги, даже ходить тесно. Холодильник пустой. Зато каждую неделю в доме появляется новая стопка прочитанных гением книг. Его состояние уже очень сильно беспокоит меня.
– Гоха. Вот если бы ты женился, у тебя бы и дома почище было. Да и сам бы ты духом воспрял.
– Что-то пока не встретил такую.
– Ну, хоть служебный роман закрути. На работу-то ходишь?
– Хожу, но скоро, вероятно, некуда будет ходить. Нашему НИИ отменили дотации из бюджета. Обещают прикрыть нашу конторку. Зарплаты не видел уже два месяца.
– Так ты придумал, чем займешься?
– Думаю стать литературным критиком, – смеясь сказал Гоха и продолжил: Сейчас в нашей стране откровенный беспредел. Конечно, жить можно. Приспособиться и жить, причём вполне достойно. Но не об этом я мечтал и не так видел своё будущее. Сейчас моему поколению уготована пустая и скучная жизнь. Ни кино, ни живописи, ни литературы. Везде деньги, реклама и порнуха. Я планирую переждать эту смуту. Не сможет такой бандитский разгул долго длиться.
В тот день мы разговаривали до глубокой ночи. Гоха рассказывал мне своё видение ситуации в стране, отношение к религии и возможный сценарий развития событий. Беседа была для меня не очень-то интересная и не очень понятная, но я не мог оставить друга в таком настроении. В итоге я пропустил последнюю электричку, а гостеприимный хозяин, по причине отсутствия дополнительной мебели в доме, постелил мне матрац прямо на книги. Спалось на сокровищах Гохи очень дурно. Кошмары являлись во сне один за другим. Домой уехал утром сразу, как только смог разогнуться от ночного отдыха в мудрой постели.
Я настойчиво продолжал навещать своего друга и был в курсе всех его проблем и переживаний. Поддерживал, как мог. Но выходило у меня это как-то не очень. Через пару месяцев, при очередном визите к другу, я застал у него в гостях девушку. Она не произвела на меня абсолютно никакого впечатления, но в общении с ней я почувствовал лёгкий дискомфорт по абсолютно не понятным причинам. Может поэтому я и сам до сих пор не женат.
Милое лицо обрамляет мальчишеская стрижка, довольно маленький рост и симпатичная фигура. Зовут её Света. Живет она в соседнем доме со своими родителями. На первый взгляд она немного старше Гохи, но самое главное, она не замужем. Я воспрял духом больше, чем сам Гоха. Я очень жду развития событий в их отношениях. Может хоть сейчас он начнёт трахаться вместо бесконечного чтения книг.
Так и вышло. Светлана в скором времени переехала в дом Гоши. Георгий, как обычно и бывает, слегка отдалился в общении со мной. Вот они уже совместно строят свой быт. Я приезжаю в гости к своему другу не чаще одного раза в месяц. Нам этого оказалось вполне достаточно для поддержания дружбы. Теперь в его доме чисто и светло. Гоха щеголяет по дому в белоснежной футболке и выстиранном трико. Даже носки в районе большого пальца без дырок. Абсолютно все книги перекочевали на второй этаж дома. Эта часть жилища по согласию сторон определена как рабочий кабинет главы семьи. Кабинетом это правда назвать сложно, т.к. это помещение без перегородок. Ровными стопками выстроились бесконечные колонны из пыльных книг, а самом центре этого пыльного лабиринта из литературных сокровищ стоит кресло-качалка и напольный светильник. Да, это точно райское место для Гохи.
Как и следовало ожидать, через год мой по-прежнему молодой друг Гоха стал папой.
«Чур меня! Пусть растят и воспитывают, а я просто порадуюсь за них».
С возрастом жизнь начала отсчитывать года более стремительно. Прошел год, а может уже и несколько лет. Мы утонули
