Надо жить! - Алексей Колотов
— Ладушки. Пошли. Ведро взял?
Им не раз уже приходилось воровать уголь на станции. Дело знакомое. Вагоны из досок. Между досками — щели. Если попадается доска с дефектом, — расколота или сучок крупный выпал, то специальной проволочной петлёй можно выковыривать через прореху мелкие кусочки угля, отодвигая в сторонку крупные.
Вагоны стояли здесь давно. Видно в такую жаркую погоду было не до них. Юрка "работал" с одной стороны вагона, а Вовка с другой, когда раздался радостный крик Юрки:
— Дуй скорее сюда! Ну и дырень я для тебя сыскал!
Но Вовка не спешил. Хранил степенность.
— Да ты чё? Зову тебя зову… — И Юрка побежал ему навстречу. Между двумя стоящими рядом вагонами был зазор сантиметров двадцать. Они стояли буфер к буферу. Это такие огромные железные блины, сделанные специально, чтобы один вагон мог ударяться в другой, не повреждаясь. Ведь без удара не сработает тяжёлый вагонный замок и не образуется сцепка. Юрка мог бы пригнуться и пролезть под буферами, но он был такой худенький, что без труда бочком смог проскользнуть между ними даже не наклоняясь. И надо же было такому случиться, что именно в этот момент машинисту паровоза нужно было перегнать вагоны в другое место. А ведь они стояли здесь неподвижно почти с начала лета.
Вовка услышал грохот, лязг железа и дух-дух-дух-дух. — последовательность ударов вагона о вагон, словно огромные костяшки домино падая, роняют остальные.
Он увидел как Юрку сплющило двумя железными блинами и фонтанчик крови брызнул у него изо рта.
— Юрка-а-а-а-а-а! — заорал Вовка. Вагоны разошлись ненадолго. Он вытащил друга из-под поезда уже без признаков жизни. Лицо посинело — от удара и вызванного им давления полопались все сосуды в теле мальчика.
Почти сутки Вовка был в бреду. Мать подумала, что он сойдёт с ума. Но единственный психотерапевт, который ей пришел на ум, оказался дядей Васей.
Он столько пережил на своём ещё недолгом веку, что никакая боль и горе уже не могли лишить его рассудительности.
— Брось Вовка истерить и убиваться. Слезами горю не поможешь.
— Легко тебе говорить, дядя Вася, а если бы твой лучший друг вот так… у тебя на глазах?
— А знаешь сколько моих друзей у меня на глазах полегло? А моему лучшему другу осколком голову отсекло. Да так, что он упал ко мне на руки, а голова улетела.
Вовка не мог больше его слушать. Он встал, хлопнул дверью и ушёл. Поздно ночью его нашла Валька в их скирде сена. Сказала, что мамка его сбилась с ног и просила помочь в поисках. Но сейчас она легла рядом с ним, обняла и прижалась. Его сразу же накрыло тёплое облако безмятежной радости, спокойствия и уверенности, что всё будет хорошо. Что с ним не случится ничего плохого пока её светлый ангел заботится о нём. Это был странный поток энергии. Метафизическая связь. Ни слов таких, ни понятий Вовка не знал. Но думал, что так и должно быть. У всех и всегда. Что это и есть то, ради чего люди женятся.
— А ты когда вырастешь, кем хочешь стать? — спросила через некоторое время.
— Военным — ответил коротко.
— А кем по профессии?
— Лётчиком, само собой.
— Почему же — само собой?
— А кем же ещё?
— Моряком, например. Командиром большого-большого корабля. Когда ты подолгу будешь в море, я буду тебя ждать. В день возвращения буду с самого утра стоять на причале, а потом обнимать крепко и прижиматься вот так.
Какое наивное это было пророчество! Как многое часто в этой жизни зависит от нас. Но иногда и вовсе ничего не зависит. Она захотела, чтобы он стал военным моряком, — и он им станет. Но она никогда не будет встречать его из походов. Потому что через несколько дней случится эвакуация. Его увезут на северную Волгу, а её в Казахстан. И они больше никогда не увидятся.
Вовка станет не просто военным моряком, а крупным командиром в звании адмирала. Он побывает в разных передрягах. Во время пожара в боевой части корабля, он покинет БЧ последним. И обгорит так, что два врача в госпитале думая, что он без сознания, будут спорить: выживет или не выживет? И сойдутся на том, что второй исход вероятнее. А он скажет себе тогда мысленно с интонацией дяди Васи: "Надо жить, Вовка!"
Он тонул в ледяных водах Баренцева моря во время учений. В сильном тумане с группой матросов на шлюпке возвращался с крейсера на свой эсминец. Невесть откуда взявшаяся огромная волна перевернула шлюпку, ударив точно в борт. Течением его понесло куда-то. Кто плавал, тот знает: бороться в одиночку с сильным течением в открытом море бессмысленное дело. Но он боролся пока были силы. Скоро их не осталось. И когда он уже решил, что "всё", услышал голос дяди Васи: "Надо жить, Вовка!". И случилось чудо. Его вынесло прямо на поисковую шлюпку.
У него были все данные, чтобы быть отличным флотоводцем. И, практически никаких недостатков. Нет, один недостаток всё же был. Да ещё какой! Из-за него не однажды его офицерская карьера висела на волоске. Женщины были его наваждением. Он не просто всегда изменял жене, но он изменял одновременно и тем, с кем он ей изменял. Соблазнять женщин и совращать девушек было его истинным талантом. Мозг выключался, а речевой аппарат сам начинал произносить те слова, от которых женщины таяли словно мороженное в знойный полдень где-нибудь в порту на Цейлоне. В библиотеке центром внимания была библиотекарша, а в поликлинике — медсестра. Даже когда его вызывали в школу за шалости сына, он умудрялся принудить к взаимности ту, кто его вызвал.
С одними он сгорал в пожаре страсти. С другими — тонул в потоке нежности. Но ему и того и другого было мало. Словно было нужно что-то ещё. Он не задавал себе вопроса "Почему он такой и зачем ему всё это?". Это был бы самый нелепый вопрос на свете. Ведь когда, измученный жаждой, ты большими глотками пьёшь благословенную воду, — ты не задаёшь себе подобных вопросов.
И вот сейчас, на исходе девятого десятка лет он, бодрый, подтянутый и всё ещё любвеобильный мужчина вдруг вспомнил свою Вальку и те странные, почти магические, ощущения которые она ему дарила. А ведь он думал тогда, что так и должно быть. У всех и всегда. Оказалось нет. Он понял, что подсознательно всю свою жизнь он искал в каждой женщине присущую той девочке из детства энергию. Хотя бы отдалённое подобие. И
