Витенька - Василий Стеклов
— Тойота, — сказал Алексей, вынимая из багажника сумки.
— Ааа, Таёёёта, американская, значит! А раньше у тебя вроде другая была, вольва вроде?
— Фольксваген был.
— Ааа, гляди ты! Фальсваген! А я думал вольва… А эта у тебя новая? Поди, дорого взял?
— Да, не дешево. Три миллиона почти.
Григорий присвистнул:
— Три миллиона! Ну хорошо, молодец, что взял, — он поцокал языком, обошел машину, погладив рукой блестящий кузов, постучал кулаком по переднему колесу.
— А надолго ты к нам?
— Дней пять пробуду.
— Ааа, ну это хорошо…
— Сейчас, Григорий Кузьмич, у Леши времени нет, но на Новый год приедет подольше, — сказала Варвара Федоровна.
— Ааа, ну хорошо, раз подольше.
— А еще на Новый год и Витенька с ним приедет. Помнишь моего Витю?
— Витю-то? — Григорий посмотрел на Варвару Федоровну, потом на Алексея Николаевича, пожамкал губами и сказал. — Помню, как не помнить…
Алексей с Григорием поставили забор на место, потом Алексей взял сумки и пошел с матерью в дом, а Григорий остался стоять у крыльца. Зайдя в избу, Алексей поставил сумки возле стола, присел было на стул, но увидел в окно, что старик Григорий все стоит возле дома.
— Так, наверно надо угостить его.
Он достал из одной сумки бутылку коньяка пять звезд. Варвара Федоровна всплеснула руками.
— Что он, стоит вина ждет?! Эх, бесстыжий же мужик! Погоди, я ему самогонки вынесу.
— Не надо, мама. Неловко перед человеком, раз уж приехал к вам, надо угостить. Принеси стопки.
Варвара Федоровна, неодобрительно сетуя, что не надо бы и самогонку на Григория тратить, принесла две стопки. Алексей взял стопки, бутылку и вышел на улицу.
— Ну, дядя Гриша, за встречу! — он протянул ему стопку.
Григорий осклабился:
— Ну давай, за встречу! Будем здравы!
Алексей налил ему и себе коньяка, они чокнулись и выпили.
— Ух! — фыркнул Григорий, занюхивая рукавом фуфайки, — хороша настойка! Это что у нас?
— Коньяк армянский, дядя Гриша.
— Коньяк? Ну хорошо, раз коньяк. Я больше беленькую пью, но это тоже, ух! Так и пробирает.
Он еще постоял немного, увидел, что больше не предлагают, и повернулся уходить.
— Ты еще заходи в гости, дядя Гриша. Вечерком как-нибудь, — сказал ему Алексей с улыбкой.
— Вечерком? Хорошо, спасибо. Зайду может. Ну, пошел я, — и зачем-то добавил, — не поминайте лихом!
Алексей с улыбкой посмотрел ему вслед и пошел в дом.
Глава 4
Алексей Николаевич пробыл, как и обещал, пять дней у матери. За это время он помог с небольшим ремонтом по дому, перевесил покосившуюся дверь в хлеву, вкопал новые столбы для забора, срубил старую больную яблоню в огороде и наколол дров в поленницу. На машине они съездили в село Поликарпово, зашли там в церковь на службу и в тот самый магазин, купить продуктов. Потом съездили в несколько окрестных деревень, побывать у родственников и старых знакомых. Алексей даже съездил разок порыбачить на речку, что текла в пятидесяти километрах от деревни. А вечерами они сидели дома, возле теплой печки, разговаривали, вспоминали былые годы. Раза два заходил на огонек старик Григорий. Так же приходили повидаться пару раз местные старушки, подруги Варвары Федоровны. Время пролетело быстро, и вот, накануне отъезда Алексея, уже вечером, они собирались ложиться. Алексей спал на диване в комнате, а Варвара Федоровна, как обычно, в спальне. Спальня и комната были близко, их разделяла лишь тонкая деревянная перегородка. Изба вообще была не очень большой, как и все подобные старые крестьянские избы. Алексей Николаевич разделся, лег на диван и укрылся одеялом. Завтра с утра ему надо было ехать домой. Варвара Федоровна уже лежала на своей кровати за перегородкой.
— Леша, — сказала она.
— Да, мама?
— Не спишь еще?
— Нет.
— Я тоже не сплю… Эх, завтра уж уезжаешь.
— Да… Надо возвращаться. Работа…
— Я знаю, Леша. Ты у меня молодец, работящий. Без дела сидеть не любил никогда. В отца весь, он тоже первый работник в колхозе был. Умер только рано… А так все его хвалили, председатель всегда ставил в пример. Когда мы с ним поженились, так все колхозные девки мне завидовали, — она улыбнулась в темноте. — И жили мы хорошо, дружно. Работали в колхозе вместе, и дома хозяйство большое было. Одни мы были, тяжело было справляться, — она вздохнула. — Родители-то у нас у обоих на войне погибли. Его и мой отцы воевать ушли, там их и убили в самом начале войны. Мать Коли умерла в блокаду в Ленинграде, а его с братьями отправила сюда, подальше. А моя-то мама попала в оккупацию, в Германию их угнали на работы, так там и пропала. А детей немцы не тронули, нас потом и вывезли сюда. Но жили мы с отцом хорошо, дружно. Умер только он рано… Я еще молодая была, тридцать четыре года всего. А ему тридцать семь. Ко мне потом ходили мужики, сватались, а я уж не пошла ни за кого… Не спишь?
— Нет, мама, — задумчиво отвечал Алексей, — тебя слушаю.
— Да, так вот, сынок. Ты молодец у меня, вышел в люди, не пьешь как другие тут. Ох, слава Богу, что у тебя все хорошо! У тебя и у Витеньки моего! Только вы у меня и есть на всем свете, — она помолчала, но скоро опять начал. — Леша, скажи мне, я все думаю, все ли хорошо у Вити? Что-то ты мне про него мало рассказываешь, словно чужие вы стали.
— Все хорошо, мама. Все хорошо у него. Но я занят, он тоже занят в институте. Общаемся когда есть время. Но не так часто, может быть…
— Ну и хорошо! И слава Богу! Это главное, что все хорошо у него… А учится он как? Хорошие отметки получает? Он ведь у нас всегда на пятерки учился.
— Хорошо учится, мама, хорошо.
— Ну я так и знала, что хорошо. А не женился он? Невесты-то нет?
— Нет, не женился пока. Учебу закончит, вот тогда… Посмотрим.
— Правильно, пусть учится пока. Молодой еще, успеет. А за такого, как наш Витя, любая девка пойдет. Главное чтобы хорошая была… Ну он с плохой и не свяжется. Он ведь смышленый всегда был мальчик и веселый. Помню, маленький он был когда, ходили мы по грибы, я иду, зазеваюсь, гриба не замечу и сшибу ногой. А он мне говорит, бабушка, ну ты что, в футбол грибами играешь, что ли? — варвара Федоровна тихо засмеялась, — А как-то раз пропала у меня курица, я и там искала, и тут — нигде нету. Уж думала, лиса утащила или собака какая, а Витенька походил по
