Что за девушка - Алисса Шайнмел

Майк всегда казался старше нас. Даже в детском саду, когда большинство детей не могут и минуты просидеть спокойно, он всегда обедал за одним и тем же столиком. Майк никогда не вставал из-за парты, пока учитель не объявлял, что начинается перемена. Вот тогда он вскакивал с места и побеждал во всех подвижных играх. Я раньше думала, что Майк такой быстрый, потому что в отличие от остальных мальчиков всегда сидел очень тихо, как будто заранее решил не расходовать энергию по пустякам.

Я мнусь у входа, опираясь рукой на отштукатуренную колонну. Наша школа — длинное одноэтажное здание, вытянутое и изогнутое, как змея. С одного бока змеи трек, где почти каждый день тренируется Майк, за ним парковка. Столы расположены по обе стороны школы, но все нормальные люди сидят с южной, как мы.

Девушек за нашим столиком не видно. Может, теперь никто из них не захочет сидеть с Майком. А может, они просто еще не пришли.

Кто-то хватает меня сзади. Я резко оборачиваюсь.

— Ты меня напугала, — говорю я.

Это моя лучшая подруга Джуни.

— Давай сегодня пообедаем в библиотеке, — предлагает она. — Кому нужна вся эта драма?

Джуни кивает на столик, где сидят мальчики. Я вижу, что к Майку и его друзьям подсела девушка. Вот тебе и женская солидарность! Это десятиклассница, которую, если не ошибаюсь, зовут Ева Меркадо. Ей всегда нравился Майк. Он, правда, ей ни разу не улыбнулся. Я не к тому, что Майк грубиян, просто он хранил верность своей девушке.

Я смотрю на парковку, куда за обедом стекаются неудачники и обдолбыши, и поворачиваюсь к Джуни:

— Отличная идея с библиотекой.

* * *

— Поверить не могу! Просто поверить не могу!

Мы сидим за одним из четырех круглых столов, расставленных между книжными стеллажами, и Джуни без умолку говорит:

— Я не к тому, что не верю; конечно, я верю, просто мне не верится — понимаешь, о чем я?

Я пожимаю плечами. Не знаю, отчего моя лучшая подруга так разнервничалась. Это же не ее обвиняют. И не она обвиняет. Но Джуни бывает очень настойчивой: родители ее так воспитали, что она переживает обо всем на свете и старается выслушать сторону каждого. Наверняка это время от времени давит на нее.

Особенно в таких случаях.

Джуни ерзает на стуле, накручивает на палец прядь коротких черных волос, потом отпускает и начинает грызть ногти. В отличие от меня, она всегда выглядит загорелой, благодаря унаследованному от матери оттенку кожи. Кроме того, от отца у нее зеленые глаза, такие светлые, что на контрасте кожа кажется еще смуглее. Тоже в отличие от меня, на Джуни кофта с длинными рукавами до самых запястий, ботинки и джинсы. Джуни такая хорошенькая, что может вообще не ничего не оголять, не краситься и не укладывать волосы, и все равно все будут на нее заглядываться. На нее будут заглядываться всегда.

— Где ты вчера была? — спрашивает она наконец. — Я тебя весь день не видела.

— Я тут пообедала. А потом… просто осталась после звонка.

— Ясно, — рассеянно кивает Джуни. — Тут был просто цирк. — Она машет рукой в сторону коридора.

— Что говорят? — Я знаю, что судачат не только о том, как у нас всех дела, хотя со мной пока только это и обсуждают. Интересно, когда со мной начнут беседовать о чем-то еще?

Джуни снова теребит волосы, пытаясь выглядеть непринужденной. Мы дружим с шестого класса, с тех пор, как ее семья переехала сюда посреди года, и я понимаю, когда она притворяется.

— Ну, ты знаешь.

— Нет, не знаю. Поэтому и спросила.

Иногда мне кажется, что мы с Джуни не очень хорошие лучшие подруги. Может, у дружбы, которую заводят в шестом классе, к девятому срок годности уже истекает?

— Ну да. Я хочу сказать, вроде все поверили. Я к тому, что доказательства налицо. — Джуни указывает на себя, как будто это у нее синяк под глазом. — Думаю, все так сложно, потому что Майк всем нравился.

— Ну да.

— Ну да, — повторяет Джуни чуть громче, чем нужно.

Она снова принимается грызть большой палец, бросая взгляды по сторонам, как будто опасаясь, что за нами кто-то следит. Наконец произносит:

— Я слышала, как тренер сказал, что это может лишить Майка шансов на университетскую стипендию.

Я знаю, как важна для него эта стипендия. Майк говорил, что его родители с трудом сводят концы с концами. Его младший брат, Райан, тоже ходит в частную школу — здесь же, в Норт-Бэй, но в другую, для детей с особыми потребностями: у него врожденные трудности с обучаемостью. Подозреваю, что школа Райана даже дороже нашей.

А университет дороже их обеих, вместе взятых. Так что стипендия очень бы им помогла. К тому же, мне кажется, он попросту хочет одержать эту победу.

— Почему? Он же не станет от этого медленнее бегать?

— Да, но там есть, ну, пункт об этике, который Майк нарушил, — если выяснится, что он и правда это сделал.

— В каком смысле «если он и правда это сделал»? Ты же сказала, что все верят. Доказательства и все такое. — Я указываю на свое лицо, копируя Джуни.

— Да, но это же могла быть случайность. Или, ну, знаешь, недопонимание, — отвечает Джуни и быстро добавляет: — Я хочу сказать, так говорят. — Джуни очень любит выражение «я хочу сказать», но сегодня она вставляет его в речь как-то особенно часто. — Некоторые говорят, что все наоборот.

Интересно, в каком смысле наоборот? Я не спрашиваю.

Джуни продолжает:

— Я слышала, девочки планируют собраться, чтобы потребовать его исключения.

— Собраться?

Джуни пожимает плечами:

— Ну да, протестовать. Устроить демонстрацию какую-нибудь.

— Ты пойдешь?

— А ты?

Честно говоря, я даже не задумывалась о том, что Майка могут исключить. На моей памяти из академии Норт-Бэй исключали лишь однажды — за плагиат.

Я не слышала, чтобы хоть из одной школы из-за такого кого-то исключили. Мне кажется, я вообще раньше о таком не слышала. Я читала об обвинениях в сексуальном домогательстве, и, естественно, за это обязаны исключать. Но Майка обвиняют в другом.

— Если его исключат, стипендия ему точно не светит, — говорю я наконец.

Майк, наверное, в ужасе от мысли, что может потерять стипендию. Наверное, думает, как посмела его девушка, которая, казалось бы, должна была любить его больше всех, поставить под угрозу его будущее. В конце концов, пусть он сделал ей больно —