НЬЮ-ЙОРКСКАЯ КАРМЕН - Петр Немировский
И Осип внял совету коллеги. Тоне пришлось пережить очередное разочарование, когда, вернувшись от мэтра (Тоня втайне надеялась, что Цукерман предложит мужу работу в своем новом фильме), Осип заявил, что они переезжают в Нью-Йорк, и он идет «тереться боками о колючий кустарник и встраиваться в новую жизнь». Идет работать таксистом. Потом была работа санитаром в хосписе. Словом, его жизнь напоминала даже не захватывающие прыжки с мостов, а ползание на брюхе.
Зато карьера Тони, расставшейся с иллюзиями, потихоньку пошла вверх: начав с портнихи, Тоня доросла до должности менеджера в престижном ателье. Мужа она жалела изо всех сил, смирившись с мыслью, что вышла замуж за хорошего человека, но неудачника со странностями, которые когда-то ошибочно приняла за признаки таланта.
Как многие жены мужей-неудачников, груз ответственности за семью она взвалила на свои хрупкие плечики, при этом довольно сильно согнув свою лебединую шею. Тоня отвечала за финансовое благополучие семьи, медицинские страховки, уплату счетов. Каждый переход мужа на новую работу принимала уже спокойно, почти без нервов, расценивая как очередное шараханье.
***
Но больше всего огорчало Тоню безразличие мужа к сыну. Да, он проводил с Арсюшей время, но только, по ее мнению, для галочки, выполняя свой отцовский долг и при этом всегда поглядывая на часы. Постоянно забывал дату рождения сына, и Тоня пускалась на разные мелкие уловки, скажем, расставляла повсюду в квартире фотографии Арсюши или, где могла, вводила его имя и эту дату в компьютерные пароли.
Сын часто спрашивал: «Ма, а где папа? А когда он придет?» — и ей приходилось, улыбаясь, врать, что «папа на работе, он тебя очень любит и на уик-энд мы все вместе пойдем в парк и в магазин игрушек».
Наступал уик-энд, и папа, случалось, действительно шел вместе с ними и в парк, и за игрушками. Стоило Арсению попросить, чтобы ему купили какого-нибудь монстра, Осип тут же доставал кредитную карточку и, набив полную корзину этими пластиковыми уродами, скоренько шел к кассе расплачиваться, в чем, кстати, Тоня видела очередное подтверждение — отец не любит сына. Да что говорить! Когда он снимал Арсения на камеру, видео и фотоснимки сына интересовали его исключительно с эстетической точки зрения. Разве это настоящий любящий отец?
***
Арсюша каждый вечер с нетерпением ждет отца: вот, папа придет и расскажет ему какую-нибудь историю. Ведь никто, кроме папы, таких историй сочинять не умеет. Герои этих историй, и пираты, и путешественники, — все они папины друзья.
Папа обещает, когда Арсений вырастет, взять его с собой к пиратам на корабль. Поэтому Арсений спешит вырасти. Для этого он делает все возможное: прилежно учится в школе, писает прямо в унитаз, поднимая перед этим стульчак, и на ночь иногда аккуратно складывает всех своих монстров в коробку.
Но... папы часто до ночи нет дома. Иногда, когда Арсюша уже почти спит, он смутно, сквозь цветные круги, чувствует, как в комнату входит папа, накрывает его одеялом, гладит по голове. Арсюше хочется проснуться и папу обнять, но веки такие тяжелые, что их не поднимешь. Он нащупывает волосатую папину руку и, крепко обхватив, прижимает к себе.
***
К последней работе мужа — оператором в гостиничной охране — Тоня отнеслась уже почти благодушно, разве что уточнила, не опасно ли это для жизни, все-таки охрана гостиницы, мало ли что. Услышала в ответ, что более безопасного места быть не может: сидишь за стальной дверью в зале, управляешь скрытыми видеокамерами, установленными в разных точках гостиницы, смотришь на экраны и чуть что — докладываешь оперативному дежурному. Такое описание Тоню успокоило.
Осип уверял, что работа охранника даст ему возможность «уловить ритм столицы мира». К тому же у него будет прорва свободного времени, особенно по ночам, и он спокойно сможет заниматься своими творческими делами.
И все-таки Тоня ошиблась! Прожив с ним столько лет вместе и поставив на нем клеймо горемыки, она не замечала, как все эти годы в нем вызревал талант художника, направлявший неведомыми путями его судьбу.
К тому времени у него уже был написан сценарий, составлен бизнес-проект, и он занимался поиском спонсора. Прошло еще немного времени, и начались съемки.
Ночи напролет Осип сидел в операторском зале гостиницы «Мандарин», за стальными дверями, надежность которых обеспечивают секретные коды. Его напарник Уолтер, бывший коп, отвечающий за оперативное реагирование при любом ЧП, дремал, по старой полицейской привычке положив ноги на стол. Будучи очень разными, они с Осипом все же испытывали взаимную симпатию.
Уолтер в скором времени нашел себе подружку, жившую неподалеку от гостиницы. Перед тем как отправиться к ней, он вытирал свое гладкое мясистое лицо и шею влажной ароматизированной салфеткой, смотрелся в зеркало, подмигивал себе и уходил на несколько часов, а то и до утра. Он знал, что Осип никуда не денется, потому что занят своей картиной.
Осип монтировал фильм, подключив ноутбук к системе наблюдения отеля. Сверхчувствительная аппаратура оказалась тут нельзя более кстати, в первую очередь большие экраны.
Уолтер, возвращаясь от своей Лизы, добродушный, пахнущий духами и свободой, заставал Осипа в том же кресле, в той же позе, с включенным ноутбуком и тем же безумно напряженным взглядом. Фильм про писателей Уолтера интересовал мало, вернее, не интересовал вовсе, он любил передачи про животных или о торговле недвижимостью. Осипа, однако, уважал за добросовестность, считал его чудаком, который, чем черт не шутит, может, и разбогатеет когда-нибудь.
Когда Уолтер узнал, что фильм Осипа получил на фестивале приз, он искренне порадовался за друга, привел в Оперативный центр свою ночную герлфренд, чтобы познакомить ее с известным режиссером, его русским приятелем, и угостил Осипа в пивном баре.
Уолтер даже стал подумывать, не податься ли и ему самому в киноиндустрию, поднял
