Последний поезд на Ки-Уэст - Шанель Клитон
Хотя в этом мире мужчинам живется гораздо легче, чем женщинам, в одном у нас просматривается связь, пусть и непрочная, — между деньгами заработанными и полученными по праву рождения существует разница, и мой супруг, чье состояние, по всей вероятности, сколочено неправедным путем, несомненно, кое-что знает о закрытых дверях.
Тем не менее его пути с моим отцом каким-то образом пересеклись, и это послужило причиной засесть за карты и дало Энтони основания попросить моей руки. У меня так много вопросов, которые не дают мне покоя, но голос матери снова звучит в ушах, поэтому я умеряю жгучее любопытство и завожу светскую беседу.
— У тебя большой бизнес на архипелаге? — спрашиваю я.
— Сейчас уже не такой большой, как раньше. Благодаря парому и железной дороге регион очень выиграл. Скоро Ки-Уэст станет основным торговым маршрутом — близость к прочим американским штатам, Латинской Америке и Кубе открывает сказочные перспективы для бизнеса.
Если верить слухам о сфере деловых интересов моего мужа, похоже, у него нюх на возможности делать деньги. Поговаривают, что до того, как федеральное правительство два года назад отменило сухой закон, Энтони был бутлегером и промышлял контрабандой алкоголя с Кубы.
Говорят, что он, подобно многим американцам, которые укрепляют свои позиции в Гаване, дружен с Батистой, и, должно быть, это обстоятельство в значительной степени повлияло на решение отца поженить нас. В наше время породниться с человеком, к которому прислушивается самая влиятельная персона на Кубе, — это большая удача.
— Ты много путешествуешь по делам? — вопрошаю я, предпринимая очередную попытку предугадать наше будущее. Насколько мне известно, большинство мужчин хлебом не корми, только дай поговорить о себе, но мой супруг явно не горит желанием распространяться о своей жизни.
Такая продолжительная беседа у нас с ним, пожалуй, впервые.
— Иногда.
Я ожидаю продолжения.
Когда становится ясно, что его не последует, я предпринимаю новую попытку:
— Тебе нравится путешествовать?
На мгновение может показаться, что мой вопрос приводит его в замешательство.
— С годами область моих интересов расширилась, важно держать все под контролем. Можно нанять хороших работников, чтобы они трудились за тебя, но надо поддерживать личный интерес, напоминать им о том, что стоит на кону.
— А что насчет твоих интересов на Кубе? Ты намерен туда вернуться?
— Разумеется, там у меня тоже есть бизнес — отель и казино. Ты соскучишься и захочешь увидеться с семьей.
Нет смысла формулировать это в виде вопроса; ему отлично известно, как много для меня означает семья и на что я готова пойти ради них. Отец захотел, чтобы я вышла за Энтони, и я подчинилась, потому что мне с детства была привита необходимость беспрекословно исполнять желания родных.
Я завидую праву мужчин выбирать себе спутниц жизни. Они прицениваются к нам, точно к фруктам на рынке, а мы лишены права голоса.
Энтони рассказывает о доме, в котором мы проведем медовый месяц, а я наблюдаю за тем, как шевелятся его полные губы, и ничего не слышу, только киваю с понимающим видом, делая вид, будто бы я здесь, хотя на самом деле я далеко в море, тону, вскидываю руки, прошу проплывающих мимо людей прийти мне на помощь.
— Так годится? — спрашивает Энтони, и я, точно марионетка, дергаю головой.
Как мне выжить в этом странном браке?
Глава 3
Элизабет
— Зовите меня Элиза, — мурчу я. — Так меня называют все близкие друзья.
Это не совсем правда — для всех я Элизабет, а чаще всего, когда мама раздражена, а для нее это обычное состояние, — Элизабет Энн Престон. Впрочем, здесь, в поезде, следующем по железной дороге восточного побережья Флориды, это вряд ли имеет значение, и я могу быть Элизой, если мне так хочется. И трюк сработал, как я на то и рассчитывала. Студентик, сидящий напротив, пунцовеет, когда я откидываюсь на спинку кресла, — его взгляд моментально переключается с моего лица на бледный изгиб моей ноги, и тут я снова скрещиваю лодыжки.
Кто сказал, что поездка в Ки-Уэст — страшная скука?
С тех пор как на Пенсильванском вокзале я села в поезд, которому предстояло проехать почти две тысячи километров, за окном по большей части мелькали унылые безымянные городки и ничем не примечательные виды. Наконец пейзаж изменился. Коричневое и серое стало бирюзовым и сапфировым, и дорога мистера Флаглера начала оправдывать свою хваленую репутацию. Когда-то Флаглер с моим дедом были друзьями — ну, если точнее, добрыми знакомыми. Как бы ни мечтала моя матушка о другом, но таких денег, как у «Стандарт ойл», у нас даже в лучшие дни не было. Фамилия Престон, пожалуй, кое-что значит в этой стране, но если ты — седьмая вода на киселе, тогда участие в семейных сборищах, которые случаются раз в несколько лет — свадьбах и похоронах, — это максимум, на что можно рассчитывать.
Мы со Студентиком играем в эту игру по меньшей мере пять штатов. Он учится в каком-то мудреном университете в Коннектикуте и едет домой на каникулы, а мне, прямо скажем, очень не по себе при мысли, что путешествие вот-вот закончится.
Мы начали флиртовать, когда поезд отошел от вокзала в Нью-Йорке, — при виде его широких плеч и элегантного костюма мысль о долгой дороге уже не казалась настолько устрашающей. Мы обменялись любезностями, вступив в известную игру — нашли общих знакомых, его приятелей по колледжу, которых я знала тысячу лет. В вагоне, вопреки ожиданиям, многолюдно, вероятно из-за того, что это выходные перед Днем труда и железнодорожная компания объявила о заманчивой скидке, но нас как магнитом потянуло друг к другу — не успел поезд тронуться, а мы уже вместе курили и потягивали виски из фляжки.
В Ки-Ларго я позволила его взгляду проникнуть чуть глубже в вырез моего платья — оно уже несколько сезонов как вышло из моды, и такого старья в моем шкафу полным-полно.
Кто-нибудь скажет, что мне не следует привлекать к себе внимание, но меня чужое мнение всегда волновало мало, и в этом, пожалуй, одна из моих проблем. На мне красное платье в тон волосам
