Избранное. Том первый - Зот Корнилович Тоболкин
– Не вечен, стать. И ты вот собрался... Ве-ечная память! окончательно сбившись, затянул поп. – Помянем раба божия Володимера...
– Меня?! – оскорбился Отлас. – Ах ты поп драной! Да я тя самого ишо помяну... Вот трахну разок ендовой по башке... Ишь заблажил! Переживу, побей гром!
– Помяни, Володей, – пустил слезу поп, возомнив себя умершим. – Боле-то помянуть некому...
– Где ты там, Гаврюха! В царствии божием аль у чёрта на сковородке? Чтоб разыскали, когда поминать стану.
– Я-то? – трезвея, удивился поп. – Тут я, Володимер. Тут и бутыль не выпита. Налить, что ль?
– Наливай.
Выпив, других товарищей помянули, а после всех – Бекетова. Смелый был казачина. Сколь острогов в Сибири обязаны ему своим появлением. Достигнув высших казачьих почестей, ушёл на покой, а вместо покоя заслужил отлучение. Да хоть бы добрый кто отлучал, а то пришлый поп.
– Мать вашу, отцы-святители! Такого-то человека падали уподобили! Пал после отлучения и три дня в тобольской грязи валялся! Попадись он мне, протопопишко подлой! – освирепел Отлас, вспомнив о глумлении над старым боевым товарищем, побурел, натужно закашлялся и, бешено выкатив глаза, потянулся к Гавриле.
Тот испуганно прянул назад, замахал руками:
– Аль не признал меня, Володимер? Не протопоп я... Гаврила, поп.
Жестом успокоил его Отлас.
Снова пили и снова вспоминали, пока не кончили всю бутыль. Поп уж носом клевал и синел почему-то... Отлас, напротив, багровел.
– Володей, Стешка! – властно позвал он, увидев, что четверть пуста. – Ко мне идите! И вы все сюда! – он поманил заглянувших в дверь домочадцев.
Поп вздрогнул, осоловело захлопал глазами.
– Не спи! – приказал ему Отлас. – Сына моего венчай... вот с этой.
Стешка смутилась, запунцовела. Володей насупил крутые брови.
– Хошь ли ты... – забулькал поп, смутно припоминая всё, что говорится в таких случаях, и ткнул пальцем в Стешку. – Женой стать хошь ли?
– Хочу! – нетерпеливо, радостно выкрикнула она.
Ефросинья ткнула её в бок: «Экая бесстыдница! Куда торопишься?».
– А ты хошь? – палец Гаврилы упёрся в Григория. Тот отшатнулся в сторону, с испуганным изумлением уставился на попа.
Отлас не выдержал:
– Кого женишь, балда! Володея жени! – и знаком показал Ивану: поправь поповский палец.
С помощью Ивана перст Гаврилы наконец отыскал жениха, но хмельная память некстати подсказала о недавней купели, в глазах сверкнул недобрый огонёк:
– Злодей! Тать! Безбожник! В реку меня кинул!
– Службу веди! – прикрикнул Отлас, не дав ему покуражиться.
– Бла-славляяяю... – проблеял из последних сил поп и упал замертво, но этому никто не придал значения.
– И я вас благословляю, детки. Подойдите... поцелую.
Первой к нему подскочила Стешка, припала горячими искусанными губами, ожгла счастливой и благодарной слезой. Отлас погладил её тёплую щеку жёсткой, как старая подошва, ладонью, поманил сына. Тот нехотя приблизился. На лице явно читалось: «Ну и удружил же ты мне, тятя!».
– Не обижай её, сын... люби. Девка лепая. И вы не обижайте... – строго поглядел на домашних.
Те были молчаливы, послушны и дивились столь скорому и неожиданному решению Стешкиной судьбы. Всех больше дивилась Ефросинья. Жила, хаяла разгульного хозяина, а он в последнюю минуту свою о сироте позаботился. Будет Стешка женой законной. Будет крыша над головой. Родит казачонка, Отласа.
– Попа-то поставьте, – прикрыв глаза, устало откликнулся Отлас.
Иван с сыном взяли Гаврилу за руки, подняли и тотчас же опустили.
– Тятя, – ошеломлённо молвил Иван, которого трудно было чем-либо удивить, – поп-то кончился...
– Кончился?! – Отлас опёрся на локоть и недоверчиво оглядел недвижно лежавшего на полу Гаврилу. Поверив, лёг и подумал: «А ведь и правда мне его поминать придётся. Последний я из всех, кто с Бекетовым шёл».
– Поспешил поп, – сказал тихо. – Меня исповедал, сам без исповеди ушёл... Зато вас обвенчал! Живите, продляйте род Отласов! На их, на их Русь держится!
Хлопнула дверь. Пришёл посыльный из приказной избы. За Володеем.
– Воевода зовёт, – сказал Володею. Увидав покойника, испуганно икнул и выскочил.
– Иди, – разрешил Отлас. – Я дождусь. Побей гром, дождусь.
И дождался.
– Поверстали, тятя, – глядя в пол, сказал Володей.
– Холостым аль женатым? – пытливо взглянул на него отец.
– Холостым, – покраснев от его проницательности, признался Володей. – Не ведали, что женат.
– Исправь. Ты ноне не холост, – строго нахмурился отец. Попросил снять со стены саблю. Погладив её исхватанный эфес, протянул
