Юрий Дружников - Зайцемобиль
Мельникова здорово научилась подделывать голос Аллы Борисовны.
После уроков Гаврилов, которого, кроме председателя совета отряда, завуч велела выбрать старостой, собрал весь класс.
- Четверть кончается, - сказал Мишка, - а у нас на сегодняшний день ни одного отличника. Во всех классах есть, а у нас ни одного. И это всех тянет назад. Мы тут посоветовались и решили: надо срочно вырастить отличника в своем коллективе! У кого есть предложения?
- Усова! - сказали сзади.
Все засмеялись.
- Нет, ребята, это несерьезно, - сказал Мишка, не поняв юмора. - Из наших кадров есть налицо только один человек, подающий надежды, - Сонкин. Его и будем выращивать. Сонкин, у тебя по каким четверки?
- По алгебре и по геометрии, - вяло отвечал Гарик.
- Слушай, Сонкин, не посрами честь класса. Исправь на пятерки!
- Все равно ему пятерок не поставят, - сказала Мельникова. - Не думайте!
- Как ты считаешь, Сонкин? У тебя есть мнение? Скажи!
Сонкин пожал плечами. Жизнь у него действительно трудная. Дома мать как мать (не пилит она его, конечно, а если и пилит, то не больше, чем другие матери). А в школе он должен собственную мать звать по имени и отчеству Алла Борисовна. Чтобы быть "как все". Не скажешь же на уроке: "Мам, дай тетрадку".
- Вы решайте, что хотите, только бесполезно это, - заявил Сонкин. Лучше я еще с Усовым подзаймусь, чтобы у него двоек за четверть не было.
- Чего со мной заниматься? - возмутился Усов. - Я сам тебе помогу.
В классе опять засмеялись.
Алла Борисовна всегда заставляла сына заниматься с Усовым. И Генка был уверен, что именно из-за этого Сонкин отстает: времени ему не хватает.
Постановили, что Гарик Сонкин будет заниматься изо всех сил. Усов тоже будет заниматься, но отдельно от Сонкина. И тогда в классе будет один отличник и ни одного двоечника.
Генка очень переживал за своего репетитора. Каждый день спрашивал:
- Ну как, занимаешься? Может, тебе помочь?
Четверть близилась к концу, выпал чистый снег, который уже успел закоптиться, и продавались новогодние елки. Просыпаться стало трудно: светало поздно, и очень хотелось еще поспать.
Учителя суетились, выводили жирно четвертные оценки, доспрашивали тех, кого не успели спросить. Для тех же, у кого было по две и по три отметки по отдельным предметам, практически начались сидячие каникулы.
Алла Борисовна прибежала на урок, и все были уверены: она тоже будет спрашивать. Но она тряхнула копной желтых волос и сказала:
- Чего там исправлять? Кто в четверти занимался, тот занимался, кто нет - нет.
Она думала, что класс возмущенно зашумит, и, наверное, заготовила какую-то остроумную фразу, чтобы всех утихомирить. А стало тихо. Подозрительно тихо. Прямо как на экзамене. Даже в парте никто не шуршал.
- Вы что, умерли? - спросила Алла Борисовна. - Вы же знаете, я не люблю, когда в классе тихо.
Все это знали, и именно поэтому была тишина. Все смотрели на Гаврилова. Мишка поднялся.
- Алла Борисовна, мы тут посоветовались и приняли решение бороться.
- Бороться? Это очень хорошо, Гаврилов! С кем?
- Не с кем, а за что. Мы решили бороться за то, чтобы у нас в классе не было не только двоечников, но и...
- Отличников...- подсказал кто-то.
- Я хотел сказать: но и... были отличники, - поправился Мишка.
- Неплохая мысль! Ну и кого же вы назначили отличником?
- Сонкина!
- Сонкина? - усмехнулась Алла Борисовна. - Так ведь он же... Он же...
Она чуть-чуть порозовела, открыла журнал и стала смотреть, будто не знала, какие отметки у ее собственного сына по ее собственным предметам.
- У него четверки, - сказала она. - Хорошие отметки. На пять он пока еще не знает...
- Знает! - заверил Мишка. - Спросите Сонкина по алгебре и по геометрии тоже.
- У него же четверки, Гаврилов! Если бы еще двойки, а так - чего спрашивать?..
- Нет, спросите, пожалуйста!
Слово "пожалуйста" Мишка произнес прямо-таки угрожающе.
Все зашумели. Алла Борисовна оглядела класс и согласилась.
- Ну ладно, так и быть, иди, Сонкин.
Мишка оглянулся и подмигнул классу: "Порядок!"
Гарик поправил очки и пошел, но без особого энтузиазма и не очень решительно.
Истины ради нужно отметить, что отвечал он, однако, толково. Конечно, имеет значение, что мать у него учительница математики. Но он и сам голова! Он и к бегемоту ходит вычислять, сколько тот выталкивает из бассейна воды.
Алла Борисовна дотошно его гоняла. И старое спрашивала, чего уж наверняка никто не помнил. Наконец велела Сонкину положить мел и разрешила сесть.
Мы все ждали: похвалит или нет? Никогда она этого не делала. Замечания - другое дело...
- Неплохо, Сонкин! - сухо похвалила Алла Борисовна. - Отлично выучил... Четыре.
Класс аж онемел. Потом загалдели.
- Как четыре?
- За что - четыре? Ведь он же абсолютно все знает!
- Соня, миленький, - сказала Светка, - ты для нас все равно отличник, не расстраивайся!
Сонкин и не расстраивался. Он стоял победителем, всем своим видом говоря: вот видите, я же вам говорил, пятерки она мне все равно не поставит.
Классная понимающе улыбнулась.
- Что ж тут удивительного? - вдруг сказала она. - Он мой сын, и я лучше знаю его возможности. Он может знать гораздо больше.
- Может, вам завуч не велит ему пятерки ставить? Чтобы кто-нибудь чего-нибудь не подумал... Это нечестно! - бросила Мельникова, тут же поперхнулась и сделала вид, что закашлялась.
Но Алла Борисовна, золотая учительница, не рассердилась.
- Почему же нечестно, Светлана? - просто возразила она. - Когда ты вырастешь и у тебя будут дети, разве нечестно тебе будет хотеть, чтобы они учились лучше?.. И завуч тут ни при чем.
Такого аргумента никто не ждал. Действительно, каждый может знать больше, чем знает. И хотя с классной не согласились, это как-то выбило всех из колеи. Спорить стало вроде бы не о чем.
- Угораздило же тебя родиться у училки! - прошептал Гаврилов Сонкину, когда тот проходил мимо.
Мишкина идея бороться за передовой класс оказывалась несостоятельной на глазах.
- Выходит, отличника у нас не будет. Тогда хоть Усова спросите.
- Усова, конечно, спрошу, - согласилась Алла Борисовна. - Товарищ Усов, прошу вас!..
Генка встал, застеснялся своей длины, сгорбился и на полусогнутых пошел к доске.
- Посмотрим, - сказала Алла Борисовна, - какой друг Сонкин, как он помогал Усову.
Все замолчали, потому что знали: Усов занимался сам.
Как отвечал Генка, просто неловко рассказывать. Он будто прыгнул вниз, но не посмотрел, куда прыгает. Мялся и путал все. В результате Алла Борисовна сказала:
- Ничего не выходит, Усов. Что с тобой?
- Да я за Сонкина беспокоился. Нашему классу отличник очень нужен.
- Великолепно! - сказала Алла Борисовна. - Ты за него беспокоился, а он - за тебя. Но бывают в жизни моменты, когда нужно отвечать только за себя.
- Алла Борисовна, - решил уточнить Гаврилов. - А много Усову до тройки не хватает?
- Тебе в каких единицах мерять - в метрах или килограммах? Что вы все культ из отметок устраиваете? Вот не буду вообще ставить отметок!
- Вообще - вам завуч не разрешит!..
- Не разрешит! - призналась Алла Борисовна. - Ладно, довольно! Совсем заговорили! Кстати, за что тебя с английского выгнали, Гена?
- Есть захотел - ну и вынул бутерброд...
- А тебя, Света?
- Из-за меня, - сказал Усов. - Она тоже хотела есть. Когда меня выгоняли, я ей бутерброд отдал... В общем, если не везет, так уж не везет. Да вы, Алла Борисовна, не расстраивайтесь. Это все потому, что у меня переходный возраст. Переходишь, переходишь, а толку никакого.
- Ох, Усов, Усов! - вздохнула Алла Борисовна. - Хоть бы ты уж скорей перешел!
- Да не могу я скорей, - возразил Усов. - Я, наверное, исключение.
- Какое еще исключение?
- Ну, такое, вроде как "стеклянный, оловянный, деревянный"...
- Выдумаешь тоже! Если бы ты был деревянный - это было бы просто счастье. У нас не возникало бы с тобой никаких хлопот.
- Если бы оловянный, - сострил Гаврилов, - мы бы сдали тебя в утиль и уж тогда точно вышли бы на первое место. А ты...
Он хотел добавить какое-то слово, но не стал.
Словом, как собирался написать в дневнике Гаврилов: "В классе не только не прибавилось отличников, но и остался двоечник". Но Мишка решил этот отрицательный факт не записывать.
Другая бы учительница Новый год просто отменила. Какие могут быть каникулы, когда такая ситуация?
А вот Алла Борисовна махнула рукой, захлопнула журнал и сказала:
- Четверть окончена. Отдыхайте себе на здоровье и сейчас же, немедленно забудьте про все неудачи. Каникулы есть каникулы. Но после...
Что будет после, она не сказала.
Это и так ясно.
ХРОМОЙ ДЕД МОРОЗ
На Новый год, хотя он и новый, всегда одно и то же. Всем заранее известно, что он все равно наступит и ничего такого особенного не будет.
Примерно так размышлял Гарик Сонкин, и у него родилась идейка. Маленькая такая, но он тут же, на перемене, обсудил ее с Генкой Усовым, и она стала побольше. Вместе они подошли к Мишке Гаврилову.
