Влас Дорошевич - По Европе
Картина, изображающая этот исторический момент представляет принца Уэльского ведущим «Персимона» под уздцы, без шляпы, с лицом, сияющим счастием спортсмена.
Знаменитый «Персимон» был куплен американцами за 100,000 гиней. Миллион рублей!
«Бобби» заплатил за «Ссептр» 265,000 франков.
«Ссептр» — европейская знаменитость. Вот некоторые подробности её характера. Как их передавали большие политические английские газеты. Консервативные и либеральные.
«Ссептр» — очень нервна.
Одни говорят, что она застенчива. Другие, что она просто держится консервативных убеждений.
По застенчивости или по убеждениям, но она себя отвратительно чувствует каждый раз, как ей приходится скакать на новом ипподроме.
Она оглядывается во все стороны, ко всему присматривается и совершенно забывает, что ей нужно скакать.
Замечено было, что, очутившись в первый раз на Эпсомском ипподроме, на дерби, она во время скачки «больше глядела по сторонам, чем занималась своим делом».
Почему и проиграла этот почётнейший в мире приз.
Легкомысленная и рассеянная юная кобыла, делая глазки направо и налево, пришла четвёртой!
«Бобби» приказал надеть на неё шляпку.
Ей надели соломенную шляпку-«капот».
— Чтоб не глазела по сторонам.
Шляпка придала ей солидности. С боков ничего не видно, и легкомысленная дама сосредоточилась.
Если б шляпки так действовали на женщин.
«Ссептр» в шляпке, на призе «Окс», кинула всех соперников за флагом и пришла к столбу победительницей кэнтером.
Дело в шляпе.
Она выиграла подряд «2,000 гиней» и «1,000 гиней», — два почётнейших приза.
Вся английская пресса пришла в неописуемый восторг:
— Ничего подобного не было со времён знаменитой и великой Шотовер!
Потому её и отправили восстановлять английское имя на континенте.
В Париже страшно интересовались:
— Будет «англичанка» скакать в шляпке или без шляпки?
Спортивные газеты вели по этому поводу целую полемику.
Где ж и надевать шляпку, как не в Париже.
Дамы теперь носят столько цветов на шляпках, что лошадь может с аппетитом заглядеться.
Газеты сообщали ежедневно сведения об «английской опасности».
Чтоб скакать в воскресенье, «Ссептр» приехала в Париж в четверг утром.
С вокзала её отвезли в конюшню в особой карете:
— Её ноги созданы не для того, чтобы ходить пешком по какой-то мостовой.
«Ссептр» приехала со своим сеном и со своим овсом.
— Чтоб перемена пищи не повлияла на неё дурно.
Как один москвич поехал в Париж с солониной, квасом и икрой.
Она привыкла к английской пище!
Тренер не спускал с неё глаз. И чтоб быть при ней ежесекундно, приказал поставить свою кровать у неё в стойле.
Мало ли что может с лошадью ночью случиться. Ей всего три года! Разве можно оставлять спать одно трёхлетнее существо.
И все газеты в один голос объявили:
— «Ссептр» решительно не устала с дороги!
Ну, и слава Богу!
Чтоб показать порядок «королеве лошадей», «Бобби» пригласил к ней в конюшню избранных спортсменов.
Я беру из «Jockey» описание прогулки мисс «Ссептр».
— Мы застали «Ссептр» во дворе. Она прогуливалась в компании с подругой кобылой «Барберстаун».
Вероятно, любимая подруга. Быть может, компаньонка. Быть может, нарочно привезена в Англию, чтоб «Ссептр» не было скучно. Пожилая солидная лошадь, скачущая на препятствия, очевидно, её взяли, чтоб легкомысленная «Ссептр» брала с неё пример и училась хорошим манерам.
— «Ссептр» прогуливалась, сохраняя полнейшее спокойствие, лёгкой и грациозной походкой. Ропот восхищения прошёл среди присутствующих! Тот, кто видел её, не забудет никогда. Её фигура прелестна, а линии тела замечательны. На лебединой шее покоится очаровательная головка. Её лицо очень выразительно (Sic! «La physionomie est très expressive»[22]). Её грудь поражает красотой своей формы, а ноги обещают многое.
Выкиньте досадное словно «кобыла» и скажите, какой придворный льстец описал бы лучше маркизу Помпадур?!
Её объявили «самой изумительной машиной для галопа».
А об её жокее не писали иначе, как:
— «Сопровождать „Ссептр“ на Grand Prix будет её всегдашний кавалер г. Рандоль».
Любезно даже до обидности.
Словно речь идёт не о лошади, а о кокотке!
— «Ссептр»! «Ретц»!! «Ретц»!!
Страсти разгорались с каждым днём.
В Англии заключались огромные пари на «Ссептр». Париж, и на выборах показавший себя националистом, держал за «Ретц».
«La Patrie» и «La Presse», две самых националистских газеты Парижа, писали:
— Все говорят, что «Ссептр» в самом лучшем порядке. Если она будет побеждена, это будет служить доказательством, что наша, французская, лошадь выше английской.
«Бобби» предложил Камиллу Блану пари.
Блан принял блестяще.
Он держал 300,000 франков за своего «Ретц» против 200,000 франков, которые положил «Бобби» за «Ссептр».
«И грянул бой».
Дождливый день. Тяжёлый грунт. Не дорожка, а болото. Земля размочена в грязь восьминедельными дождями.
Льёт, льёт и льёт.
Тем не менее, на Grand Prix столько народу, сколько бывает только 14-го июля, в день национального праздника.
Приезжает президент.
Но если бы не трубы, играющие «поход», и не десяток криков «Vive Loubet» — никто бы этого не заметил.
Сегодня день оваций лошадям, а не людям.
В 4 часа 5 минут перед трибунами пёстрою лентой протягивается шествие. Стартер верхом, за ним конкуренты на один из почётнейших призов в мире.
Из 474 записанных на Grand Prix лошадей явилось одиннадцать скакунов.
— «Ретц»! «Ретц»!
Он проносится, огромный, могучий, упругий, с литыми, стальными формами.
Работает словно машина.
Вдруг что-то замелькало по зелёному полю.
Это «летит как птица», это мчится как заяц «Ссептр».
Она без шляпы!
Она не касается земли. Она проносится, она порхает над землёй.
Видели вы, как ласточка перед дождём стрелой проносится над водою? Вот-вот она коснётся воды и острым крылом оцарапает спокойную, заснувшую, зеркальную гладь.
Но не дрогнет водная гладь. Ласточка взвилась и снова упала и снова стрелой зигзагом пронеслась над самой, над самой водой.
Так проносится над землёю «Ссептр».
Она «англичанка». Но крик восторга вырывается у всех:
— Что за чудное созданье!
— Кобыла Милосская, — в упоении шепчет стоящий рядом со мной московский спортсмен.
В 4 часа 10 минут опустился флаг.
Вперёд стремглав кидается «Оризона» и предлагает безумную скачку.
Дистанция в 3,000 метров (около 3 вёрст) была покрыта в 3 минуты 26 секунд 36 терций!
«Оризона» оторвалась и летит. «Ретц» идёт третьим. «Кизиль-Курган», «Максимум» и «Ссептр» держатся в хвосте.
Лошади скрылись за лесом и вылетают оттуда всё в том же порядке.
«Оризона» ведёт. «Ретц» третьим «Ссептр» в конце.
Поднялись на горку. Летят вниз. Поворот на прямую.
«Ретц», как машина, кидается вперёд.
Три прыжка, и «Оризоны» нет. Он первым вылетает на прямую и в руках летит к призовому столбу.
Словно ветром наподдало разноцветную группу.
Всё ринулось.
— «Ссептр»! «Ссептр».
«Ссептр» делает несколько молниеносных скачков. Только несколько! Тяжкий грунт не по силам лёгкой кобыле.
Всё пронеслось мимо неё.
До призового столба десяток корпусов.
«Ретц» идёт уверенно, в трёх-четырёх корпусах впереди. И вдруг вопль, настоящий вопль потрясает трибуны и круг.
Словно стрела, пущенная из туго натянутого лука, с задних мест вылетает кобыла «Кизиль-Курган».
«Ретц» в бешеном посыле старается вырваться.
С обеих сторон у него полосатые, как у Ильенко, оранжевые с чёрным цвета Сент-Элари, лидер «Оризона» и «Кизиль-Курган».
«Ретц» за флагом. «Кизиль-Курган» в изумительном финише берёт голову. И «Ретца» настигает делающий финиш «Максимум».
Секунда бесполезной борьбы. Обе лошади распластались в воздухе, и голова в голову, нос в нос, пролетают мёртвым гитом мимо призового столба.
«Оризона», сделав своё дело и проведя для «Кизиль-Кургана», отпала на четвёртое место.
«Ссептр», с удивительно интеллигентным лицом и чрезвычайно выразительными глазами, — завяла где-то на предпоследнем месте.
Вероятно, рассматривает дамские шляпки.
Когда победительница проходит среди публики, её встречают неистовыми криками, и мне показалось, что интеллигентная мисс «Ссептр» даже раскланивается.
Она так привыкла к аплодисментам! И принимает их на свой счёт.
Все проигрались на «Ретц».
Все проигрались на «эту проклятую англичанку».
И всё-таки колоссальная овация «Кизиль-Курган».
— Англия побита! Взяла французская лошадь.
«Кизиль-Курган». Это имя, от которого пахнет не то вареньем, не то востоком, — самое популярное слово в Париже.
