Родион Белецкий - Звук позади самолета или Разговор, которого не было
ГЕРОЙ: После этого до меня доходили какие-то слухи.
ИГОРЬ: Например?
ГЕРОЙ: Что ты с какой-то...
ИГОРЬ: Шлюхой?
ГЕРОЙ: Да, что вас там Лерка твоя застала. Наркотики нашла. Все открылось. Скандал был. Но она тебя не бросила.
ИГОРЬ: Это точно.
ГЕРОЙ: Слушай, зачем ты с ней так поступал? Она же тебя любила.
ИГОРЬ: Смешной ты человек. Если б я тогда что-нибудь соображал. И потом ты не можешь мне ничего говорить. Как будто ты сам своей не изменял ни разу? Что молчишь? Изменял?
Пауза.
ГЕРОЙ: Давай о чем-нибудь другом поговорим?
ИГОРЬ: Давай. Давно в школу нашу заходил? Б.Б. все пьет?
ГЕРОЙ: Пьет. Наш бедный, маленький, кудрявый физрук с амбициями Наполеона.
ИГОРЬ: Что у тебя стало с лицом?
ГЕРОЙ: Я просто всегда расстраиваюсь, когда к нему захожу. Сто раз зарекался, в школу больше ни ногой.
ИГОРЬ: Тянет?
ГЕРОЙ: Тянет. (Герой играет сам себя во время того похода в школу. Игорь начинает играть физрука Б.Б. Движения физрука порывистые, как у многих сильно пьющих людей) Здравствуйте, Борис Борисович.
ИГОРЬ: Какие люди! Здравствуй, дорогой мой. Не ожидал. (Обнимает Героя. Не выпуская из объятий) Деньги есть? А я сбегаю.
ГЕРОЙ: Да, есть. Вот.
Герой отдает деньги.
ИГОРЬ: Я мигом.
ГЕРОЙ: Я, вообще-то, с собой принес.
ИГОРЬ: Отлично. Отлично. Значит, бежать никуда не надо. (Герой отдает бутылку) У, дорогая. Дорогущая! Хорошо зарабатываешь?
ГЕРОЙ: Нормально. (Игорь, тем временем, открыл бутылку) Нет. Я не буду, спасибо.
ИГОРЬ: Почему?
ГЕРОЙ: Не хочу.
ИГОРЬ: Знаю, знаю. Свои интересы. (быстро выпивает один) Ну. Рассказывай. Как живешь. Что с работой. Все подробности. Даже самые незначительные.
ГЕРОЙ: Что говорить, ну, я по-прежнему работаю...
ИГОРЬ: (перебивает его) Я здесь восстановил свой старый спектакль. Конечно, не такой старый, чтобы ты его помнил. Я его поставил, когда ваш класс уже школу закончил. Восстановил и показал. Полный спортзал набился. Почти тридцать человек. Не буду врать, но это был триумф. Извини, извини. Ты что-то говорил. Продолжай. Я внимательно слушаю. Как у тебя с личной жизнью? Все по порядку, ничего не упуская.
ГЕРОЙ: Я все так же...
ИГОРЬ: (тут же перебивает его) После премьеры люди подходили ко мне и говорили, Борис Борисович, зачем вы до сих пор работаете физруком? Ведь ваше призвание - театр! Прости, ты что-то говорил?
ГЕРОЙ: Ничего особенного.
ИГОРЬ: Ты же не знаешь, о чем этот спектакль. Идея замечательная. Продолжение Буратино. То есть, что случилось после того, как Буратино получил театр.
ГЕРОЙ: И что случилось?
ИГОРЬ: О, это очень интересно. Пьеро спился. Мальвина стала проституткой. Сверчок проворовался. А что касается Арлекина, он стал убийцей.
ГЕРОЙ: А вы сами кого там играете?
ИГОРЬ: Пьеро.
ГЕРОЙ: Логично.
ИГОРЬ: Кого-нибудь из класса видишь? Как там наши?
ГЕРОЙ: Бодров спекулирует. Ленский в карты играет. А Карпова вообще в тюрьме сидит.
ИГОРЬ: Правда, что ли?
ГЕРОЙ: Шучу. Я пойду, Борис Борисович.
ИГОРЬ: Куда, ты ж не выпил ни глотка.
ГЕРОЙ: Это ничего, Борис Борисович. Мне, в самом деле, пора.
ИГОРЬ: Счастливо. Заходи, не пропадай. Мы тебя всегда здесь рады видеть.
Воспоминание заканчивается. Игорь становится сам собой.
ГЕРОЙ: Я знаю, почему меня туда тянет. Я хочу все сказать этому кудрявому уроду! Все ему припомнить. Как он унижал меня, когда я не мог ему ответить. Ставил, и перед всем классом грязью поливал. За меня тогда никто не мог вступиться. И матери моей все было по фигу.
ИГОРЬ: Это глупые, детские счеты. Посмотри на себя, ты взрослый человек.
ГЕРОЙ: Всякий раз иду в школу, и думаю, я этой твари кудрявой всю морду разобью. За то, что он эксперименты над нами ставил. И за то, что к девицам нашим приставал. А прихожу в школу, и вижу, сидит там в своей каморке, пьяненький, среди грязных баскетбольных мячей, и мне его жалко становится.
ИГОРЬ: Это хорошо. Значит, у тебя еще не все потерянно.
ГЕРОЙ: Думаешь?
ИГОРЬ: Уверен.
ГЕРОЙ: А что, невозможно было тебе все это бросить? Слезть с иглы?
ИГОРЬ: Знаешь, наверное, у каждого, кто колется такое обманчивое ощущение, что все под контролем. Есть даже, как бы, свод правил. Не повышать дозу, и тому подобное. И в кругу тех, кто колется, обычно ходит слух, что, якобы, есть такой человек, легендарная личность, который сидит на игле много лет, но чувствует себя замечательно. Правда, человека этого никто никогда не видел.
ГЕРОЙ: Скажи, состояние-то хоть приятное?
ГЕРОЙ: Приятное. Но самое приятное, что проблемы как бы сами собой исчезают. На все наплевать. И на близких людей тоже. Без наркотиков жить сложнее.
ГЕРОЙ: А у тебя что, были какие-то неприятности с работой?
ИГОРЬ: С чего ты взял?
ГЕРОЙ: Ты из-за работы начал с этой фигней?
ИГОРЬ: Я тебе никогда не говорил, чем я занимался, потому что это все не интересно. Мы с Веревкиным начинали. Махинации всякие с кредитами. После недвижимость занимались. Заработали, затем потеряли все. Потом снова заработали. Нервная работа, конечно. Но, наверное, я колоться начал не из-за этого. Просто любопытно было попробовать. Теперь глупо говорить, что я жалею. Просто не понимаю, как так вышло.
ГЕРОЙ: Я рассказал брату о твоей смерти. Он пожал плечами, и говорит, такое, говорит, у нас в Тушино случается сплошь и рядом. Обычная история, говорит.
ИГОРЬ: Твой брат прав.
ГЕРОЙ: Знаешь, он тоже одно время наркотики принимал. У нас с ним были хреновые отношения. Дома он не ночевал. Да я, если честно, и вовсе тогда забыл, что у меня есть младший брат. И тут я узнаю, что он больнице с гепатитом. Через иглу заразился. Я купил ему сигарет и поехал. (Игорь становится Лешей - братом Героя. Он надевает на голову шерстяную шапку с помпоном) Привет, Леш.
ИГОРЬ: Привет, братишка! (Они обнимаются) Ну как я выгляжу?
ГЕРОЙ: Нормально.
ИГОРЬ: Не обманывай. Плохо я выгляжу. Худой. Желтый, как дыня.
ГЕРОЙ: Да. Немножко есть желтизна.
ИГОРЬ: (резко начинает хохотать) Есть желтизна! Не могу! Уморил. (перестает хохотать так же резко, как начал) Что нового, братишка? Чем живет этот несправедливый мир?
ГЕРОЙ: Тебе от матери привет.
ИГОРЬ: Спасибо. Ей тоже передавай, огромный.
ГЕРОЙ: Слушай, а ты почему в шапке при такой жаре?
ИГОРЬ: Ерунда, волосы выпадать стали. Показать?
ГЕРОЙ: Не надо. Слушай, а как так с тобой получилось?
ИГОРЬ: Эх, братишка. Как говорят, "Любовь, любовь - ты всемогуща!". Была у меня золотая заноза в сердце, чаровница по имени Карина. Поехали мы с ней на море синее отдохнуть непонятно от чего. Захватили с собой зелья адского сверх меры. Как сон пролетели две недели. Третья неделя пошла своим чередом. И тут добрый молодец, то есть я, занемог слегка. Перетерплю, подумал, авось, само пройдет. Как бы не так. Так худо мне сделалось, что и передать нельзя. Еле до дому добрался, с Божьей помощью, да на третьей полке. Ехали, а внизу мальчик с двумя мамашами. Перекормленный отрок, аж весь в перетяжках. Ему мамаши яства подносят, напитки. А он нос воротит и противным таким голосом пищит на весь вагон: Не хочу я эту воду МИРЕРАЛЬНУЮ. Именно, МИРЕРЕЛЬНУЮ. Веришь, я этого мальца чуть жизни не лишил. Не смог. Слишком слаб был. Пластом лежал. Еще бы чуть-чуть, и не свиделись бы.
ГЕРОЙ: А она, эта Карина, тоже заболела?
ИГОРЬ: Уже оправилась, голубка. Давно. Но, к слову молвить, носа своего здесь не показывает.
ГЕРОЙ: Тебе чего-нибудь нужно?
ИГОРЬ: Ничего кроме солнца, воздуха, матерной брани нашей медсестры и вот этой шерстяной шапочки.
ГЕРОЙ: А я переехал. Я вещи свои из комнаты маленькой перетащил. Теперь комната твоя будет.
ИГОРЬ: Спасибо, братишка. Больше всего, как приеду, мне будет нужен рабочий кабинет. Буду в нем свои кроссворды разгадывать. (пауза) Я знаю, чего ты все время мнешься, братишка. Хочешь сказать, чтобы я с наркотиками завязывал?
ГЕРОЙ: Да. Что-то типа этого.
ИГОРЬ: Не бойся. Доктора не советуют. Да и сам я устал, если честно.
ГЕРОЙ: Матери что передать?
ИГОРЬ: Скажи, бросил. Да, и добавь еще, честное слово. (Игорь и Герой обнимаются. Игорь снимает шапку. Он снова становится сам собой. Говорит саркастически) Может быть, этот замечательный рассказ мог бы в свое время меня остановить.
ГЕРОЙ: Я не хотел тебя обидеть. А уж тем более учить чему-то. Просто, когда в разговоре, или по телевизору говорят о наркотиках, мне сразу вспоминается такая картина. Эпизод из жизни. Честное слово, такое было. Я однажды пошел в театр. Не помню, какой театр, и не помню, какую давали пьесу. Только мне захотелось в одно место. Первое действие в самом разгаре. А я уже не могу терпеть. Выбрался кое-как из зала, спускаюсь в туалет, открываю дверь, а там какой-то солдат колется. Честное слово. Разложил какие-то там свои жгуты, шприцы. Увидел меня, перепугался смертельно. Такое у него лицо было жалкое. Я развернулся, хотел выйти. А он бросился за мной, бежит сбоку и простит, только не говори никому, только не говори... Веришь, лицо его до сих пор перед глазами стоит. Последний наш разговор помнишь?
