Анатолий Шихов - Вечернее утро

Так размышлял он, шагая, так сказать, напролом и остановился, заметив весьма существенную перемену: если до сих пор свободно пересекал своим телом стволы деревьев, то теперь этого не происходило.

Парк практически кончился; он видел высокий берег озера, огороды с картошкой и часть "нахаловки" - улицы, застроенной самовольно; между деревьями виднелись куски шоссе, ходили люди, но шли они, оставаясь на месте, и это их ничуть не смущало. Продолжая шагать, он начал оглядываться, чтобы уяснить себе смысл происходящего. Получалось, что он действительно шел и даже быстро, но окружающие предметы двигались вместе с ним с его скоростью. Так бывает в реальном мире: когда плывешь по озеру на катере, кажется, будто дома на далеком берегу тоже плывут, слегка отставая. Лев Александрович резко остановился, и вместе с ним замер весь мир. Разозлясь, он бросился к "нахаловке", но не преодолел и метра, словно бежал по невидимому транспортеру, который мчался в обратную сторону.

- Тут что-то нечисто, - сказал он отдуваясь. - Как ты считаешь, где начало этого колдовства?

Внутренний Голос отделался молчанием.

- Ну что же ты, ханыга, молчишь? Сдох ты, что ли, в самом-то деле?

- Лева, - слабо отозвался Внутренний Голос, - разве можно так разговаривать с девушкой?

- С девушкой? - опешил Лев Александрович. - Это ты-то девушка?

- Разве ты не видел меня?

- Но неужели это мне не померещилось?

- Нет, Лева, не померещилось.

Чертыхнувшись, он поплелся назад, и все было, как надо: шел напролом и очень скоро оказался у скамьи, откуда был виден грузовик и шофер, который все так же ровно бежал. Лев Александрович остановился в растерянности.

- Слышь, давай кончай свои капризы, пора сообразить, что тут к чему. Мы с тобой живем на улице Труда, работаем на заводе компрессоров, верно?

- Верно.

- У нас с тобой болит зуб, верно?

- Верно.

- У нас с тобой одна жена на двоих, одна дочка и одна теща. Впрочем, тещу я уступаю тебе.

- Лева, ты оскорбляешь девушку.

- Зачем мне девушка, у меня жена есть!

- А ты не любишь ее.

- Вот как? А кого я люблю?

- Меня, - твердо сказал Внутренний Голос.

- Ладно, потом договоримся. Итак, мы с тобой реальны, но нереален мир. А так не бывает, чтобы человека кокнуло, а зубная боль осталась. В реальном мире происходит как раз наоборот.

Лев Александрович крепко треснул себя по груди - гулко. Реален! Вспомнив про транзистор в кармане пиджака, обрадовался, вынул, включил. Приемник молчал; попробовал настроить на другую волну - транзистор молчал на всех диапазонах. Неужели сломался? Нащупав в кармане сигареты, Лев Александрович обрадовался еще раз: если он сам вовсе не изображение, то может закурить!

Он выбрал самую хрустящую сигарету и, собираясь закурить, сел, но, черт бы побрал эту дурацкую иллюзию, опять сел сквозь скамью! Не вставая, он внимательно осмотрел сигарету, понюхал - пахнет! Повертел в ладони зажигалку - нормальная зажигалка, привезенная Вовкой Митрофановым из Швеции. Он высек огонь и выдохнул из себя полупрозрачный шар правильной формы. Медленно уплывая, он падал и быстро сжимался, становясь все более непрозрачным. Шар упал на траву в двух шагах. Не веря собственным глазам, он вновь затянулся и снова выдохнул полупрозрачный шар, который повел себя совершенно так же. На этот раз Лев Александрович, не долго думая, подставил ладонь и почувствовал, что на нее опустился теплый, почти невесомый шарик. На ладони он продолжал сжиматься, пока не исчез совсем. Осталась крохотная точка, он растер ее в пальцах. Это оказалась крупинка сажи, кончики пальцев запачкались. А сигарета, между тем, тлела, и он с изумлением наблюдал, как дым вовсе не поднимался, а скапливался шариком вокруг огонька. Он дунул, словно на одуванчик - шарик сорвался и полетел, сокращаясь, исчез, а на конце сигареты начал накапливаться новый. Должно быть, оттого, что долго не курил, у него закружилась голова. Лев Александрович лег на что-то зыбкое, которое под ним продавливалось, словно снег, и на всякий случай закрыл глаза.

РОМАШКА

Лани, пони, кони

Сидели на балконе.

Чай пили,

Чашки били,

По-турецки говорили:

- Чаби?

- Челяби!

- Челяби чаби-чабк!

Эту детскую считалочку принесла с улицы Риточка. Она часто говорила с мамой "по-турецки":

- Мама, гулять чаби?

- Челяби, - разрешала мама.

- Челяби чаби-чаби! - радовалась Риточка.

Ему снились лани, пони, кони, которые сидели почему-то не на балконе, а внутри стеклянного шара, и Риточка угощала их "сосалочками".

Проснувшись, он первым делом схватил коробку с куклой. Осмотрелся ничего не изменилось. Часы показывали двадцать минут третьего. Было пасмурно, как в белую ночь.

Прошлым летом мимо Льва Александровича проскочила шаровая молния. Дело было так: в трансагентстве они зафрахтовали автобус и всем отделом поехали по грибы за озеро, кто-то знал там плантацию. Грибов не нашли, а напали на бруснику, но дело не в этом. Дело в том, что их застала гроза. Лев Александрович с Вовой Митрофановым были далеко от автобуса, чтобы спрятаться в нем. Еще раньше они заметили на пригорке вагончик - когда-то тянули ЛЭП, в вагончике жили монтажники. Оба бросились туда. Уже грохотала гроза, но дождя еще не было. Он хлынул, едва вскочили внутрь и, может быть, поэтому дверь за ними захлопнулась сама. Лев Александрович всем телом чувствовал: вагончик насыщен электричеством - было странно сухо. Ему захотелось отворить дверь. Он потянулся к ручке, и в тот же миг дверь с треском распахнулась, и мимо него пронеслась ослепительно-зеленая ломаная линия, точно такая же, какой ее рисуют на всякого рода вывесках про высокое напряжение. Вова Митрофанов сидел в вагончике позади Узлова, он весь трясся, а Лев Александрович часто моргал. Позже Вова говорил, что видел шаровую молнию, которая, якобы, вылетела из железной печки. На второй день у Льва Александровича покраснела вся правая половина тела - нога, рука, щека, ухо, и все это зудело, два дня подряд он непрерывно чесался, а Внутренний Голос, потешаясь, острил, что они проморгали собственную смерть.

Сейчас, вспоминая свои тогдашние ощущения, он сравнивал. Правая половина тела зудела точно так же, но воздух был нормальным и хотелось пить. Наверное, потому и приснилась считалочка про чай.

- Но при чем тут стеклянный шар? - спросил Лев Александрович.

- Но ведь это так красиво.

- Приват, мамзель! Когда ты был мужиком - ехидничал. Теперь заговорил о красоте.

Нужно было уединиться по легкой нужде. Лев Александрович решил это молча: о таких вещах вслух не говорят, да еще - девушке. Он обрадовался: если есть желания, значит, жив. Присмотрелся к часам. Секундная стрелка не пульсировала. Завел. Даже приблизительно не зная, сколько времени, оставил стрелки в таком положении, в котором замерли. Еще раз осмотрелся. Все тот же грузовик, шофер, забор - все нормально.

- Вот нехорошие, - сказал он вслух. - Про туалет забыли.

- Лева, ты меня шокируешь! - капризно сказал Внутренний Голос

- Но если мы поставлены в необычные условия, то почему должны стесняться своих естественных поступков?

Так решил он и прислонился к громадной осине. Но будь все неладно на этом свете, едва не упал: не было ее, осины-то! Было изображение, и совершенно натурально шелестела листва!

Лев Александрович выплеснул из себя мочевой пузырь. Во всяком случае, именно так ему показалось сначала. Но, с изумлением рассматривая желтый шар совершенно правильной формы, он отчетливо видел, что этот самый шар без ничего - без оболочки, а жидкость сама по себе. Сжимаясь, он лег к ногам хозяина и продолжал беззвучно сжиматься, будто из него выходил воздух. В конце концов шар превратился в белую горошину, он взял ее кончиками пальцев. Это оказался кристалл. И вот тут-то Лев Александрович впервые заподозрил неладное. Переводя иностранные патенты, он чего только не начитался. Сжать можно все. Например, под давлением в миллион атмосфер водород становится металлическим, резина превращается в серу, а обыкновенный графит перерождается в алмаз. Все можно сжать, только не жидкость. Если в замкнутом резервуаре, наполненном водой, произвести взрыв, то вода вовсе не сожмется, а разорвется сам резервуар. Так делают гидропушки: в стальной баллон с дыркой заливают воду - электроразряд вместо взрыва внутри - и из дырки вырывается мощная струя воды, которой можно резать сталь.

Но как могло случиться, что жидкость сжалась сама по себе? Он вспотел от напряжения что-нибудь сообразить, вытер пот со лба, зачем-то посмотрел на мокрую ладонь. Она дрожала мелко-мелко, не переставая зудеть, как, впрочем, продолжала чесаться вся правая половина тела. Лизнул ладонь. Пот был, каким ему и полагалось, - соленым. Он прислушался к своему организму что изменилось? Сильно билось сердце, а в висках стучала кровь, опять разболелся зуб, про который он начал было забывать. Продолжая утираться, Лев Александрович вдруг обнаружил щетину, она уже превращалась в бороду.