Аркадий Белинков - Материалы следственных дел

Вопрос. Чем вы с Рашеевой занимались на квартире у Фохта?

Ответ. По приезде к Фохту мы застали па квартире последнего двух юношей и двух девушек, мне неизвестных, читающих под руководством Фохта книгу Канта "Критика чистого разума" в немецком подлиннике.

Спустя некоторое время после нашего приезда в комнату вошли еще двое молодых людей, также мне неизвестных, которые приняли участие в чтении Канта. В этом чтении активное участие принимала и Рашеева.

Вопрос. А вы?

Ответ. Я слушал.

Вопрос. Как долго продолжалось чтение?

Ответ. Не больше одного часа.

Вопрос. А потом?

Ответ. Я с Рашеевой и еще кто-то вышли от Фохта.

Вопрос. А остальные?

Ответ. Остальные остались.

Вопрос. Назовите фамилии лиц, принимавших в этот раз участие в чтении книги Канта на квартире Фохта.

Ответ. Не знаю. С ними меня никто не знакомил и после этого я с ними никогда не встречался.

Вопрос. Вы лично с Фохтом у него на квартире разговаривали?

Ответ. Нет, не разговаривал.

Вопрос. Почему?

Ответ. Он был занят чтением Канта, и я считал для себя неудобным с ним разговаривать о каких-либо посторонних вещах.

Вопрос. С библиотекой Фохта вы ознакомились?

Ответ. Нет.

Вопрос. Выше вы показали, что к Фохту вы ехали специально для ознакомления с его библиотекой, что вам мешало ознакомиться с последней?

Ответ. У Фохта, как я уже сказал, были неизвестные для меня лица, с которыми он был занят, и я считал для себя неудобным просить его ознакомить меня с его библиотекой.

Вопрос. Когда еще вы были на квартире у Фохта?

Ответ. Больше на квартире у Фохта я никогда не был.

Вопрос. А Рашеева?

Ответ. Не знаю.

Вопрос. Разве она вас в другой раз не приглашала на квартиру к Фохту?

Ответ. Нет, не приглашала.

Вопрос. А с Фохтом вы после этого встречались где-либо?

Ответ. Да, один раз зимой 1943 года я встретил Фохта около Литературного института Союза Совет, писателей, поздоровался, но ни в какой разговор в этот раз я с ним не вступал.

После этого я с Фохтом нигде и никогда не встречался.

Вопрос. Вы явно скрываете свою антисоветскую связь с Фохтом и участниками сборищ, устраиваемых на квартире последнего. Следствие еще вернется к этому вопросу и потребует от вас более подробных показаний.

__________

8 апреля 1944 г.

Начало допроса в 10 час. 30 м.

Допрос окончен в 21 час. 50 м.

Вопрос. Как давно вам известен студент Литературного института Эльштейн?

Ответ. Эльштейна Генриха Натановича - студента-выпускника Литературного института ССП СССР я знаю с января 1943 года. Наше знакомство состоялось на квартире моей приятельницы Черняк Иссы - студентки 3-го курса филологического факультета МГУ. Придя однажды в январе 1943 года к ней в гости, я застал Эльштейна, с которым там и познакомился. У Черняк с Эльштейном в течение зимы 1943 года я встречался несколько раз. Позже, весной 1943 года, встретив Эльштейна в Литературном институте ССП, я узнал, что он из МГУ перешел на критическое отделение этого института. Затем с Эльштейном я стал встречаться значительно чаще. Это было или в Литературном институте, или у моих знакомых Черняк и Михальчи.

Летом 1943 года Эльштейн впервые был у меня на квартире. И с этого времени стал посещать меня довольно часто.

Вопрос. Что служило поводом для его посещений?

Ответ. Главным образом наши литературные беседы, а также привлекала его моя библиотека, которая не только для него имела притягательную силу. А так как книг на дом я никому не давал, то мои приятели, пользуясь библиотекой, очень часто проводили время у меня на квартире. В том числе был и Эльштейн.

Вопрос. Охарактеризуйте Эльштейна подробнее.

Ответ. Несмотря на то, что Эльштейн очень часто бывал у меня, я никогда у него на квартире не был. С его слов мне известно, что у него больная мать, что он с ней в неважных отношениях. В то же время о его прошлом я ничего не знаю.

Из моих наблюдений я убедился, что Эльштейн весьма способный человек, очень любит литературу, но учился в то же время неважно - видимо, потому, что не умеет организовать дисциплину своего труда.

Вопрос. Эльштейн часто присутствовал на ваших антисоветских сборищах?

Ответ. В то время, когда мною был организован литературный кружок и его сборища происходили в моей квартире, Эльштейн находился вне Москвы. Он был или в деревне, или на лесозаготовках и потому на этих сборищах не присутствовал. Однако, бывая у меня осенью 1943 года и зимой 1944 года довольно часто, он встречался с моими знакомыми и принимал участие вместе с ними в чтении и обсуждении разных наших литературных произведений.

Раза три-четыре Эльштейн в 1943 году присутствовал и принимал участие в обсуждении моего романа "Черновик чувств" антисоветского содержания.

Приблизительно в октябре 1943 года Эльштейн два раза читал у меня начало своего романа под названием "Одиннадцать сомнений".

Вопрос. Содержание этого романа антисоветское?

Ответ. Я считаю, что содержание романа "Одиннадцать сомнений", - в той части, насколько я с ним знаком, - не является антисоветским. Однако, должен отметить, что некоторые высказывания автора (Эльштейна), выдаваемые за марксистские, - таковыми на самом деле не являются и противоречат марксизму.

Вопрос. Эльштейн свои антисоветские взгляды вам высказывал?

Ответ. Нет, не высказывал.

Вопрос. А вы с ним своими антисоветскими взглядами делились?

Ответ. Да, и неоднократно.

Вопрос. В какой обстановке?

Ответ. Это было главным образом в присутствии Рашеевой, Лациса, Штейна, Ингала, Саппак и других моих знакомых - в моей квартире.

Вопрос. Воспроизведите конкретные факты ваших антисоветских высказываний в присутствии Эльштейна.

Ответ. Высказывая свои антисоветские взгляды по целому ряду вопросов в присутствии Эльштейна, я неоднократно говорил, что литература должна быть оторванной от действительности и не зависеть от нее, что действительность, мол, не влияет на литературу и литература в свою очередь не влияет на действительность.

Литература, как я утверждал, должна развиваться по своим собственным, свойственным ей законам, не зависимым от действительности и социальной среды.

В его же присутствии я неоднократно говорил, что все то, что сейчас происходит в советской литературе, противоречит чисто литературной необходимости и многое, что делают писатели К. Симонов, Алигер, Жаров, Уткин, Корнейчук, Ванда Василевская, Горбатов и другие, будто бы делают ненужное и вредное для литературы дело, исходя в своих произведениях не из "литературной необходимости", а из необходимости служения существующей действительности. В присутствии Г. Н. Эльштейна я говорил также, что являюсь противником марксизма и придерживаюсь главным образом взглядов "Марбургской школы" Канта и Бергсона.

Вопрос. Как реагировал Эльштейн па эти и подобные им ваши антисоветские высказывания?

Ответ. Эльштейн во многом со мной не соглашался и любил подчеркивать, что является сторонником марксистских мировоззрений. В то же время, в процессе наших таких разговоров, Эльштейн в разное время высказывал свои взгляды, явно расходящиеся с его утверждениями.

Вопрос. В чем они выражались?

Ответ. Эльштейн в октябре-ноябре 1943 года говорил мне о том, что советская литература переживает очень тяжелый период и находится в состоянии художественного упадка. Что творчество многих советских писателей будто бы зависит скорее от меркантильных причин, чем от художественных замыслов. Что многие писатели пишут стихи и прозу не потому, что так диктовала им их художественная необходимость, а потому, что это оказалось во всех отношениях более выгодным.

Такие его взгляды особенно ярко выделились в то время, когда Эльштейн начал писать книгу под названием "Одиннадцать сомнений". Содержание этой книги таково, которое не только не служит на пользу существующей действительности, но наоборот, противоречит его взглядам и воззрениям, которые Эльштейн любил выдавать за чисто марксистские.

Вопрос. Он вам объяснял, почему именно назвал свое произведение "Одиннадцатью сомнениями"?

Ответ. Я этим вопросом интересовался и спрашивал Эльштейна. Прямого ответа он не дал, но заявил, что все будет понятно из последующего текста.

Вопрос. Что же вы поняли?

Ответ. Эльштейн прежде всего под "сомнениями", видимо, подразумевал отдельно взятую главу своего романа, так как он говорил, что роман будет состоять из одиннадцати таких глав, или, как он их называл, "сомнений". Всего он нам прочитал приблизительно три с половиной "сомнения". Во-первых, я обратил внимание на страшную композиционную сумбурность, на сплошной поток всевозможных наблюдений, высказываний, мнений, - что это скорее всего можно отнести к жанру дневника, чем романа. Одновременно с этим я обратил внимание на то, что Эльштейн, несмотря на неоднократные заявления о своем полном согласии с существующей действительностью и марксистскими взглядами, допустил в этом романе ряд явных расхождений с марксистским учением.