Год без тебя - Нина де Пасс
Когда я вхожу, голоса затихают, по комнате расползаются приглушенные шепотки. Я подумываю смыться, но тут меня окликает Рэн. Она жестом подзывает меня к себе – они с Фредом сидят на подоконнике. Она придвигается к нему, освобождая для меня место рядом.
– Мы переживали… думали, что, может, ты уехала.
Позади них в эркерном окне видно располосованное небо. Разноцветные участки – огненно-рыжий, сиреневый и темно-синий – сливаются воедино в лучах заходящего солнца.
Я сажусь возле Рэн, чувствуя, что притягиваю взгляды.
– Была такая вероятность, – тихо говорю я, выдыхая с облегчением, когда вокруг возобновляется галдеж. – Утром мама грозилась приехать и увезти меня отсюда.
– Но ты остаешься?
– Остаюсь, – отвечаю я, внимательно наблюдая за ее реакцией.
– Это хорошо, – произносит Рэн. Я вижу, что она действительно так думает.
– Где Гектор? – спрашиваю я, внезапно осознав, что его не видно.
– С сегодняшнего вечера он на дежурстве, – сообщает Рэн, поднимаясь, – так что, наверное, загоняет младших в кровати. Кстати, я сегодня тоже дежурю у девочек. Увидимся в спальне, Кара. – Она кладет руку мне на плечо. – Знаешь, я правда рада, что ты остаешься.
Когда она уходит, мы с Фредом молча сидим в своем уголочке общей комнаты.
– Ты все-таки был прав насчет меня. – Я делаю первую подачу, решив раз и навсегда разобраться с напряженностью между нами. Он ждал у моей постели, пока я очнусь; я обязана ему как минимум этим.
– Ну ты и правда кое-что скрывала, – немного застенчиво отзывается он.
– Да, – подтверждаю я. Что тут еще скажешь?
– Я не пытался разозлить тебя просто из вредности – ты же сама это понимаешь, да?
Я не знаю, что на это ответить, поскольку понимаю – я ведь и не пыталась узнать его поближе.
Остатки света за окном тускнеют; хлопья снега кружатся в воздухе, оседая на оконных рамах. Я пытаюсь придумать, как бы понормальнее ему ответить. Оба раза, когда мы с Фредом общались наедине, заканчивались ссорой, и когда мы сталкиваемся взглядами в непривычно спокойной обстановке, на уме у обоих явно одно и то же.
– Пожалуй, лягу сегодня пораньше, – говорит он и встает.
– И я.
На лестничной площадке мы расходимся в противоположные стороны, и я украдкой улыбаюсь с облегчением. Возможно, мы с ним еще поладим.
На следующий день уроки проходят без происшествий, и я задерживаюсь допоздна в оранжерее, доделывая домашку, которую пропустила, пока лежала в Меде. Тут безлюдно, если не считать парочки таких же отстающих. В дальнем углу библиотекарь выдает Гектору внушительную охапку книг. Я жду, когда он посмотрит на меня, но этого не происходит: он переносит книги на ближайший стол и начинает раскладывать их по стопкам.
Я собираю свои вещи и робко приближаюсь к нему, думая только о том, что мы так и не общались с тех самых пор, как я впала в истерику у него на глазах во дворе школы.
– Я тебя толком сегодня не видела, – тихо говорю я.
– Да, немного суматошный день вышел, – произносит он, не отвлекаясь от книг.
На секунду мне кажется, что Гектор сейчас задаст мне вопрос, но он отворачивается и поднимается по лестнице на балкон. Сквозь проемы в темном деревянном ограждении я наблюдаю, как он беспорядочно втискивает книги на полки.
– Послушай, Гектор, насчет того, что случилось…
Его руки застывают, вцепившись в одну из полок.
– Я перегнул палку.
– Ты не виноват…
– Кара, я так больше не могу, – перебивает он и наконец смотрит мне в глаза.
Я поднимаюсь на балкон, чтобы быть с ним вровень.
– Так – это как? Ты же ничего не сделал?
Гектор улыбается, но улыбка выходит кислой.
– Слушай, Кара, ты тогда сказала, что я надеялся тебя исцелить…
– Я была зла, когда сказала это, Гектор. Прости, я не имела в виду…
Он останавливает меня жестом.
– Ты была права. Я пытался помочь тебе, Кара.
– И у тебя получилось.
Он смеется, но звучит это гулко, как эхо, которое вот-вот утихнет.
– Нет, не получилось.
– Ну, я тебя и не просила помогать мне…
– Да, ну, пройти мимо тебя было трудно. Ты бы видела себя, когда только приехала сюда.
– Я знаю, знаю – мне тогда было паршиво.
– Кара, «паршиво» – не то слово. У тебя был такой вид, будто ты не решила, что делать дальше: то ли выпилиться окончательно, то ли вернуться к жизни. Я сразу же его узнал…
– Из-за брата, – вставляю я.
– Я упустил этот момент с братом, – с горечью говорит Гектор. – Мне не хотелось совершить ту же ошибку и с тобой. И все шло так хорошо… Тебе стало гораздо лучше, Кара; мне хотелось, чтобы ты поняла, как здорово продвинулась. Я решил, что, пережив «поломку» лифта, ты осознаешь это сама… но, знаешь ли, все у нас с тобой очень запуталось. Ты слишком глубоко впустила меня в свою жизнь, я слишком глубоко впустил тебя в свою. Правда в том, что я не планировал заходить так далеко.
На сердце мне ложится камень, который тяжелеет с каждой секундой.
– Что ты имеешь в виду?
Он избегает моего взгляда.
– Кара, я… я больше не могу служить тебе опорой.
– Служить мне опорой? – Я ошарашенно смотрю на него – лицо серьезное, в глазах – жестокость. Неужели между нами больше ничего и нет? Я для него – проект, способ утолить чувство вины? Я делаю резкий вдох. – Что ты пытаешься сказать?
– Я пытаюсь сказать, что сейчас, наверное, будет лучше, если…
– Если что? – спрашиваю я и слышу, как звенит отчаяние в моем голосе.
– Если я оставлю тебя в покое, – заканчивает Гектор, и эти слова придавливают меня своим смыслом.
Я смотрю на него в упор, мысленно велю ему передумать, но его лицо непроницаемо, ничего не выражает.
– Ладно, – выдавливаю я и ухожу прочь, пока он не заметил, как меня ранили его слова.
Я торопливо шагаю по коридору, ведущему в холл, и смаргиваю слезы, из-за которых стены в темных панелях расплываются перед глазами. Я так спешу оказаться в своей комнате, подальше от всех, прежде чем разрыдаюсь в полную силу, что врезаюсь в кого-то у подножия лестницы. Отступив на шаг, я узнаю свою новую напарницу с биологии – Терезу.
– Полегче! – восклицает она, хватаясь за перила, чтобы не упасть, а затем, заметив выражение моего лица, добавляет: – У тебя все в порядке?
– Сойдет, – резко отвечаю я.
Она смотрит на меня с недоумением, но с расспросами не лезет.
