Девочка (не) Джеймса Бонда - Евгения Халь
Аня
Я в последний раз взглянула на себя в зеркало. На мне было черное платье, приталенное, с широкой юбкой, кружевным белым отложным воротником и белым пояском, который я туго затянула. Волосы я собрала в низкий узел. От чулок телесного цвета очень чесалась кожа на ногах. Черные узенькие лодочки на крошечной "шпильке" сдавливали пальцы. Католический монастырь, выпускной вечер — именно так я выглядела. Только молитвенника в руках не хватает. Я вытащила из-под платья крестик и расправила цепочку на белом воротнике. В пакете с одеждой были также крошечные жемчужные серьги. Я надела их и села в кресло. Ноги мелко дрожали.
Зачем это всё? Для кого? Мне сто раз повторили, что спать с Амином не придется. Но мне уже казалось, что его руки скользят по моему телу, стаскивая с меня белый атласный лифчик и трусики. Больше всего сейчас хотелось бежать без оглядки. К горлу подступила тошнота.
Возьми себя в руки, Аня, возьми срочно! Всё будет хорошо. Стальной обещал. Стальной… как же мне хочется сейчас прижаться к нему. Как хочется, чтобы он зашел в эту дверь, обнял меня и никуда не отпустил. Внезапно меня охватила злость. Как же ты можешь так играть со мной? Как можешь сейчас сидеть и ждать, пока чужой мужик облапает твою женщину? Чего же тогда стоит твоя любовь? Да, ты сказал, что страна всегда на первом месте. Но если ты в этом так уверен, то зачем тогда притащил меня сюда? Почему смотрел на меня влюбленными глазами? Барахловый из тебя Джеймс Бонд, если ты не способен сыграть равнодушие. Может быть, ждешь, когда я выполню свою роль и тогда ты сможешь быть со мной, не нарушая никаких правил? Возможно. Только есть в этом одна маленькая загвоздка: я сейчас чётко поняла, что после этого уже не смогу быть с тобой. Найди хоть миллион причин и два миллиона оправданий. Для меня ты всегда будешь тем, кто уступил меня другому, Стальной.
В дверь постучали. Ну вот и всё. За мной пришли. Я подошла к двери, глубоко вздохнула и распахнула ее. Вопреки ожиданиям, за дверью стояла Рухама.
— Пойдем выпьем кофе внизу, в холле, — натянуто улыбнулась она.
Ее лицо было таким бледным, что даже пудра не спасала. Кофе? Сейчас? Что-то явно случилось, но разговаривать здесь она не хочет, опасаясь прослушки.
— У меня мало времени. За мной должны приехать, — возразила я. — Но если это в холле, тогда я точно с ними не разминусь, — мы вышли из номера и дождались лифта.
Едва двери кабины захлопнулись, Рухама прошептала:
— Никто за тобой не приедет. Мне только что сообщили, что Аль-Ваффы больше нет.
— Что? — я не поверила своим ушам. — Как это нет?
— Он внезапно умер. Но ты пока ничего якобы не знаешь. Посидим немного в холле, поболтаем. Потом ты позвонишь его людям и спросишь, почему никто не приехал за тобой. Они ответят, что его нет. И тогда ты поедешь в аэропорт. Билет будет, не волнуйся.
— Но что случилось?
— Ничего не знаю, — пожала плечами она.
— А где Стальной? — спросила я.
— На приеме у итальянских партнёров. Отрабатывает легенду почтенного бизнесмена. Как назло, они закатили деловой прием именно сегодня, когда он так нужен здесь, — с досадой пробурчала Рухама.
Стальной
Стальной мчался на байке по пригородному шоссе. В кармане зазвонил телефон.
— Время, Никита, время, — обеспокоенно сказал Сергей. — Опаздываете на шестнадцать минут.
— Уже почти на месте. Открывайте, — Стальной на байке нырнул в оливковую рощу и вынырнул у развилки дороги.
Напротив рощи ярко мигал огнями большой, облицованный белой мавританской плиткой дом, окруженный серым бетонным забором. По верху забора шла колючая проволока, прикрытая ядовито-зеленым плющом. За соседним деревом синел крытый фургон. Стальной подъехал к нему и три раза постучал в заднюю дверь. Она распахнулась.
— Ну слава Шанели, дошкандыбал до теремка! — Одуванчик выпрыгнул из фургона, помог Стальному втащить байк внутрь и облегчённо выдохнул: —Успеваем. У него уже там всё чешется и течет! А потому что за лицом нужно ухаживать, даже если оно морда! А вы же все запущенные ходите. Ни масочки, ни пилинга, ни… — договорить он не успел.
Ёптафер встал, закрыл ему рот огромной лапищей и прогудел:
— С возвращением, чувак!
— Спасибо! — Стальной хлопнул его по плечу. — Как здесь? — он обеспокоенно взглянул на камеры.
— Тишь, гладь, и Майкрософт в благодать, — расплылся в улыбке Ёптафер. — Обожаю итальянцев! По степени пофигизма они превзошли даже нас. Вот глянь, — он кивнул на мониторы, закрепленные на стене. — Камеры — а их, между прочим, восемь штук, не жук чихнул, второй час показывают одну и ту же картинку: пустая дорога, пустая развилка, роща, в которой ничего не происходит, и, главное, в которой нет нашего фургона. И шесть человек охраны даже не выходят за ворота проверить лично: как там и что? Сидят в каптёрке, жрут и смотрят футбол, — он нажал на пару кнопок и на одном из мониторов Стальной увидел каптёрку, в которой сидели все шесть охранников.
— Да сплюнь ты, чучело, сейчас накаркаешь! — Одуванчику, который несколько минут безуспешно пытался вырваться из захвата гигантских лапищ Ёптафера, удалось вырваться. — Лучше покажи, как там Электроник. Надо его вытаскивать.
Ёптафер снова переключил камеры. Стальной увидел… самого себя.
— Гребаный ты ж Винни-Пух, — выдохнул он. — Никогда к этому не привыкну!
— Ещё бы! — довольно улыбнулся Одуванчик. — Это ж мои золотые ручки, — он поднял руки и потряс ими.
— Да, золотые. Вот не отнимешь, — согласился Стальной.
Десять лет назад, в забытом богом городишке в Австралии, Стальной случайно натолкнулся на человека, настолько похожего на него самого, что в первую минуту не поверил своим глазам. У двойника были тот же рост, вес, цвет волос, а главное: черты лица. Двойник был в не меньшем шоке. Мужчины долго выясняли родственные связи, да так и не выяснили. Зато крепко выпили и обменялись телефонами. Через пять лет после встречи Стальной позвонил ему и предложил неплохо заработать, сыграв роль Электроника, который заменяет
