Готические истории - Коллектив авторов
Джордж родился и вырос в городке Хантли на севере Шотландии в семье кальвинистов. В 1845 году он закончил Королевский колледж в Абердине со степенью по химии и физике и отправился в Лондон, где познакомился со своей будущей супругой, Луизой Пауэлл. Сначала молодой Макдональд подумывал о медицинской карьере, но, стесненный в средствах, был вынужден избрать путь священника, и в 1850 году получил приход в Арунделе. Проповеди Макдональда сочли слишком вольными (в них он, в частности, говорил, что спасение обретут не только христиане, но и язычники), и уже через три года он отказался от места.
Литературный путь Джорджа Макдональда начался в 1855 году с выходом большой драмы в стихах «Внутри и снаружи» (Within and Without), заслужившей похвалы Альфреда Теннисона, Чарльза Кингсли и леди Байрон. Два года спустя вышел сборник его стихов на шотландском английском, а в 1858 году – «Фантастес» (Phantastes: A Faerie Romance for Men and Women), который можно считать первым в истории фэнтезийным романом.
Писательский успех Макдональду принесли его шотландские романы «Дэвид Элгинброд» (David Elginbrod, 1862), «Алек Форбс из Хоуглена» (Alec Forbes of Howglen, 1865) и «Роберт Фальконер» (Robert Falconer, 1868). Он стал по-настоящему читаемым автором как на родине, так и в Америке, где его популярность могла поспорить с популярностью Диккенса. По мнению Г.К. Честертона, Макдональд был «одним из трех или четырех величайших умов девятнадцатого столетия».
Впрочем, отец одиннадцати детей, Макдональд не мог не начать сочинять и сказочные истории – поначалу он придумывал их на ходу и рассказывал в семейном кругу, но вскоре они получили и письменное воплощение. Дети Макдональда сыграли роль не только в литературной судьбе своего отца. Именно их восторженный отзыв побудил молодого Чарльза Доджсона (более известного как Льюис Кэрролл) – человека от природы застенчивого – опубликовать произведение, впоследствии ставшее, пожалуй, самой известной детской книгой. Возможно, если бы не дети Макдональда, «Алиса в Стране Чудес» так никогда не была бы издана.
«Мэри Дж. Макдональд видит во сне своего отца и брата Рональда» (Mary J. MacDonald dreaming of her father and brother Ronald). Фотография Льюиса Кэрролла
Позднее творчество Макдональда (за исключением «Лилит» – второго фэнтезийного романа) не получило такого широкого признания. Необходимость каждодневного литературного труда (денег на столь большую семью не хватало катастрофически) сказалась и на качестве романов, и на здоровье самого Макдональда. В последние годы он был уже не в силах продолжать писать. Однако в сердцах читателей любого возраста Макдональд навсегда останется добрым, искренним и мудрым сказочником.
Рассказ «Дядя Корнелий. Его история» (Uncle Cornelius, His Story, 1868) – один из сравнительно редких примеров обращения Макдональда к жанру готической новеллы, хотя готическими можно назвать некоторые из его романов, например, «Замок Варлок» (Warlock o’ Glenwarlock, 1881), содержащий, к тому же, вставные новеллы о призраках.
Хотя «Дядя Корнелий» – не самое известное произведение Макдональда, он интересен как игрой с жанром (нарушением читательских «романтических» ожиданий), так и центральной фигурой – дядей Корнелием и его неординарными рассуждениями. Теория о незримом мире, откуда в наше измерение просачиваются неназываемые, недоступные чувственному восприятию создания, достойна лучших лавкрафтовских ужасов. Дядя Корнелий, пожалуй, напоминает самого Макдональда, во всяком случае, убежденностью в великой силе человеческого воображения. «В естественном мире – писал Макдональд, – есть свои законы, и в них никто не должен вмешиваться <…>. Однако человек волен предложить другие законы и, при желании, придумать собственный маленький мир с его собственными законами, ибо в нас есть нечто такое, что с удовольствием изобретает новые формы – пожалуй, так мы ближе всего подходим к сотворению».
Томас Стрит Миллингтон
Не из мира живых
* * *
– И какое вы можете дать этому объяснение?
– Решительно никакого. Честно говоря, я и сам ничего не понимаю.
– Стало быть, вы всерьез полагаете, что столкнулись со сверхъестественным?
– Едва ли мы можем рассуждать о сверхъестественном, когда и о естественном знаем так мало – что таит в себе Природа и на что она способна, а что вне ее власти.
– Но вы уверены, что все это произошло на самом деле?
– Вполне уверен, вне всякого сомнения.
Такую беседу вели два джентльмена в гостиной загородного дома, где после ужина небольшая дружеская компания проводила время за разговорами; прочие голоса на мгновение утихли, так что в наступившей тишине эта беседа стала слышна всем присутствующим – и тут же пробудила всеобщее любопытство. На джентльменов посыпались расспросы относительно природы – естественной или сверхъестественной – обсуждаемого явления.
– История с привидениями! – воскликнул кто-то из гостей. – Это восхитительно! Мы непременно должны ее услышать!
– О, прошу вас, не надо! А то я всю ночь буду мучиться бессонницей – хотя, признаться, тоже сгораю от любопытства.
Некоторые из гостей пытались подойти к вопросу с психологической или рациональной точки зрения, и уже начали было делиться собственными историями с привидениями – каждому было, что вспомнить, – но тут их прервала хозяйка. Воскликнув: «Постойте, у меня вопрос!», она любезно попросила джентльменов разъяснить, что же за событие стало предметом их разговора.
– Мистер Браун, вы сами признались, что не можете дать никакого объяснения произошедшему; а ведь вы человек практический, поэтому нам особенно любопытно услышать, что же это за поразительное явление и отчего, рассказывая о нем, вы вдруг сделались таким мрачным и серьезным.
– Благодарю вас, – сказал мистер Браун. – Да, признаю, я всегда склонен придерживаться фактов; и мистеру Смиту я изложил одни только факты; но прошу вас, избавьте меня от дальнейших расспросов. Хоть это и давняя история, до сих пор при мысли о ней мне становится не по себе; и вовсе не хочется лишний раз пробуждать эти мучительные воспоминания ради пустого любопытства. У мистера Смита была одна теория, а я вкратце рассказал ему о том, что произошло со мной в Италии много лет назад, – единственно для того, чтобы доказать, что он заблуждается. При этом, как я уже говорил, упоминались лишь голые факты.
– Но мы не хотим никаких теорий, а голые факты вообще редко когда приходятся к месту –
