Сергей Каледин - Записки гробокопателя
На животноводческом языке такое недопокрытие называлось пробным, а недоуестествленный бычок - пробником. Его применяли, чтобы возбудить достойную, темпераментную корову перед основным осеменением. Дома, на ферме, где Саша летом подрабатывала в старших классах скотницей, пробникам во время пробы подвязывали фартук с противозачаточной целью. На ферме этот процесс выглядел очень смешным. Здесь в Брайтоне, с Юрием Владимировичем, к сожалению, - тоже.
Тем не менее Суров помог Саше купить квартиру в Москве, устроил к себе на работу заместителем.
А магазинчик в Брайтоне вполне мог функционировать и без хозяйки: уже два года в помощницах у Саши состояла очень толковая сестра Юрия Владимировича, выехавшая из России на неприметном индусе-англичанине, инженере по лифтам.
4
Обещанный Романом Бадрецовым крутой подняться к Саше поленился - просто погудел снизу машиной.
Саша спустилась, села в "мерседес".
- Саша.
Крутой небрежно кивнул. Он оказался малосимпатичным. Огромный, морда бандитская, пухлая, на шее цепь с крестом, сзади коса. Крутой повернулся. Саша заметила на его веках недовытравленную татуировку "Не буди". Ничего себе дружок у писателя!
- Четвертая форсунка текёт, - пробурчал он, заводя машину. Голос грубый, похмельный, корявый. Зачем она с ним связалась?
Мотор заработал, двигатель застучал ровно, как маленький трактор. В салоне запахло соляркой. Значит, дизель. У нее в Брайтоне тоже была "шкода"-дизелек, так же тарахтела.
Синяк почесался спиной о спинку кресла.
- С бодуна спина кружится и глаза чешутся.
- Почесать? - эротическим голосом спросила Саша. Синяк вида не подал, но про себя отметил: отменное бабло. Еще когда из подъезда выходила, он ее уже оценил. Вся пойдет по люксу. Ноги достойные, длинные, с едва уловимой кривизной, в которую даже не хотелось верить - так классно было все вместе взятое. И высокая - не по возрасту: в их поколении таких длинных не было. Конечно, не школьница, а на кой ему малолетка, пузыри пускать?
- Противно, - проворчал он, симулируя невнимание. - Капает и капает с утра... Противно...
Саша отметила, что понравилась бугаю и он порет ахинею, стараясь быть, покруче, понезависимее. А куда ты денешься, дружок, мы еще посмотрим, кто кого...
- Надо медную шайбочку отожженную подложить под форсунку, - посоветовала Саша и констатировала по взгляду Синяка, что достала. - Только закручивать с небольшим усилием, чтобы не порвать металл.
Бугай протянул к ней лапищу.
- Володя... Вова... Синяк.
- Дамам руку не суют, - улыбнулась Саша, набирая обороты. Забрало козла крапчатого. - А я думала, вы убитый. - Саша только что долистала автобиографическую повесть Романа, где фигурировал герой под фамилией Синяк, и в подтверждение привела на память последние слова из книги - "Открыть гроб полковник Синяк не разрешил". В гробу... вы?
Синяк кивнул с удовольствием.
- Я. Жирный, паразит, меня всю дорогу то замочит, то оживит.
Он достал из-под сиденья тапки, снял туфли - носок о каблук, переобулся. Все это, не останавливаясь, не снижая скорость и не глядя под ноги.
- Специально обувь приобрел в связи визита к вам... Полуботинки. Жмут в мысах. Выкину - и весь сказ до копейки.
- Не надо выкидывать. Намочить носок спиртом, поносить - и нет проблем.
Синяк хмыкнул. Саша ему все больше нравилась. Надо ее в горизонтальное положение побыстрей уложить. Жирный, сволочь, знал, что дарит.
- Куда едем? - спросил он погрубее, чтобы не разомлеть.
Саша назвала адрес. Синяк притормозил у ближайшего автомата, вылез из машины в мягких стариковских тапочках. Не успел он поговорить и отъехать метров сто, на животе у него запикал пейджер. Он отщипнул приборчик, протянул Саше.
- Глянь, очки лень обувать.
- А почему не мобильный? - спросила Саша.
- По нему базлать надо, а пейджер - молча.
- "Базар дошел. Будем в двенадцать", - прочитала вслух Саша.
Синяк позвонил в нужную квартиру. Глазок зашевелился.
- Кто там?
- Домофоны ставим, - сказал Синяк грубовато, по-простому.
- Не вызывали, - отозвалась дверь визгливым бабьим голосом.
- Оргкомитет района домофоны монтирует. В связи криминогенной обстановки и близости к вокзалам. Постановление магистрата мэрии столицы.
Саша, приоткрыв рот, с интересом слушала ахинею. Дверь не сразу, но отворилась. На пороге стояла эффектная крашеная блондинка. Увидела Сашу и хотела закрыть дверь, но куда там - Синяк вставил в щель здоровенное копыто в тапке.
- Я милицию вызову! - взвизгнула блондинка.
- Зови, - кивнул Синяк.
Он отодвинул ее в сторону и шагнул в квартиру. У тапочек были заломлены задники.
- Вы бы уж лучше босиком, - брезгливо вякнула блондинка, чтобы скрыть обеспокоенность.
- Босиком зябко, можно ноги простудить. - Синяк обернулся и внимательно обозрел женщину. - А слух был, что дело к родинам. А визуально - голяк на базе. Когда рожать будем, хозяйка?
- А вам какое дело! - огрызнулась дама, потуже запахивая короткий халатик. Она повернулась к Саше. - Я же вам русским языком сказала, будут деньги заплатим. Разве не ясно?
- Да-а... Круто... - Синяк сделал вид, что опешил. - Придется брать за яйца и производить поворот в прогрессивную сторону. Иначе никак.
- Что-о? - теперь уже опешила блондинка. И Саша тоже.
Синяк зашел на кухню, уселся на изувеченный мягкий стул из гарнитура, перетянутый широким скотчем. Стул под ним закряхтел, намереваясь развалиться. Синяк спешно пересел на табурет.
- Мня, - сказал он, снял кепку и принялся расплетать косу, по-бабьи - на плече. - Приболел стульчик... Так было, Александра Михеевна?.. Молчим и плачем?.. Значит, не было.
Саша не плакала, хотя без слез смотреть на разор, учиненный в любимой квартирке, ей было тяжело.
Синяк отцепил от косы бронзовый амулет-кулачок и перетянул конец косы аптечной резинкой.
- ...Таракашек развели... - Он, улыбаясь, сощелкнул с кухонного стола неторопливое насекомое. - Это правильно, без домашних животных скукота и сердцу остуда. Значит, хозяйка, съезжать с хаты категорически не хочешь и башлять не жаждешь. Тогда отдыхай. А то бы - ехала в Африку, там нынче тепло... - Тут Синяк запнулся - в кухню вошел здоровенный негр в "адидасе". Кстати, про Африку, - продолжал Синяк, уставясь воспаленными с похмелья глазами на негра. - Мы когда в пустыне работали, реки поворачивали, мы ослов рабочими оформляли: Иванов, Петров, Сидоров. Потом ослов продали, деньги пропили. Сидоров, правда, сдох. У вас как фамилие?
Саша не поспевала за трепом Синяка, но нагнетаемую этим трепом угрозу ощущала буквально кожей. Наверное, что-то похожее почувствовал и негр, он побледнел.
- Уходите отсюда, - негромко сказал он.
Синяк стянул с крючка кухонное полотенце, обтер шею. Потом достал из нагрудного кармана торчавшую, как карандаш, сигару, обрезал ей прямо на столе конец, закурил.
- Утром еду за Михеевной, а на дороге прям мертвый труп лежит. Чего лежит без толку, не знаешь? - Он вытянул перед собой растопыренные ладони. Указательный палец на правой руке был короче и порос на торце черными волосами вперед. - И руки у меня дрожат. Крупноразмашистый тремор верхних конечностей. Синдром Корсакова. Не пей вина, сколько раз себе говорил. Все без толку. И палец у меня короче нужного. А почему? А потому. Оторвался при разборке вооруженной. В больнице пришили на грудак. Месяц ходил, как Сталин. Не попысать толком, ни зашнурковаться. Потом отрезали от груди - гибче стал, но с волосами...
"Всерьез или бред?" - подумала Саша, услышав, как напряжение в ней спадает. Не зря про него Роман повесть написал.
- Чего говорю, - продолжал Синяк, стряхивая пепел с сигары в чашку с кофе. - У меня друган, Ванька, разумеется, стихи слагает порой. В одну строку. К примеру: "Я не люблю, когда меня не любят".
В кухню тем временем вбежал очаровательный голый негритенок лет пяти, сандаловая статуэтка, хотя нет, слишком вонькая - должно быть, прямо с горшка. Он подбежал к Синяку и стал отчаянно молотить его по колену черным кулачком.
- Покупаю! - заорал Синяк, подхватывая негритенка на руки.
Блондинка рванула сына к себе. На втором рывке Синяк отпустил ребенка мамаша с дитем в руках отлетела к холодильнику. Негр шагнул вперед. Синяк даже не пошевелился, только лапой помахал.
- Но пасаран! Без рук!
И тут раздался звонок в дверь.
- Ну вот, - удовлетворенно пробурчал, подымаясь, Синяк, - а ты говоришь. Хотя никто ничего не говорил, только поскуливал испуганный негритенок.
Синяк открыл дверь. В переднюю вошли двое одинаковых парней: короткие кожаные куртки, широкие штаны, черные вязаные шапочки.
Парни прошли следом за ним, как бы выдавливая негра с семейством из сразу ставшего тесным пространства кухни. Попили кофе, сказали "спасибо", чашки опустили в раковину. Встали и молча вышли из кухни.
- Посиди тут, - сказал Синяк Саше, сам же пошел за парнями.
- Где ваш муж, мадам? - спросил Синяк, и Саша не узнала его голоса.
