Белград - Надя Алексеева
Мара ела жадно. Отправляла в рот такие порции, что Аня удивилась, как ей удается их пережевывать, не теряя облика красивой женщины.
– Младан, еще вина, – Мара махнула официанту и уставилась на Аню, доставая мохнатыми ресницами почти до бровей. – Ну? Долго будешь меня мариновать? Забросала сообщениями, просила срочно встретиться – и молчишь сидишь. Хорошо, что я тут обедаю регулярно. Рядом была.
– Если Руслан спросит, скажи, что ты мне обменяла на рубли тыщу евро.
– А на самом деле?
Аня глотнула вина, тепло от него растеклось по всему телу.
– Заначку распотрошила, мне зарплату задерживают, – Аня то ли хмелела, то ли смелела от того, как ловко придумала. – Иначе и правда пришла бы к тебе с рублями; непонятно, куда их теперь девать. Ни вывести, ни потратить.
– Почему? Мне как раз рубли нужны. Ну, точнее, маме переведу. Зарплата у нас теперь в евро… В общем, можешь мне кидать на карту, как придут.
Аня надеялась – тем разговор и закончится, но Мара вдруг приосанилась, как на работе:
– Так когда у тебя зарплата?
– Э-э-э, ну, наверное, через месяц.
– После январских напомню. – Мара подняла свой бокал, на дне которого вино чернело и не просвечивало. – Ну, за нас?
– Слушай, а что у вас там в офисе с деньгами творится?
– Ты всё про деньги… Ну, задерживают оформление, финансирование сейчас тоже не быстро идет с этими санкциями. Думаю, рассосется.
Доев свой тар-тар, Мара принялась за комплименты от шефа: гренки, паштет, мягкий сыр, оливки…
– А пока, как говорится, зубы на полку.
Когда Мара поднялась, Аня ждала, что у той вывалится живот из-под топа. Но нет, пресс Мары был идеально плоским, золотистым, как гренок, которым она только что хрустела.
– Я освежусь пойду и еще кофейку с десертом, ага? Тут была «Анна Павлова». Младан!
– Давай лучше счет попросим, мне еще ужин готовить.
– Да ладно, я угощаю.
Аня, которая после этого дерганого дня не могла в себя впихнуть ни куска, смотрела, как Мара ломает воздушное безе: тончайшие сахаринки облепляют ее губы, и она незаметно их слизывает. За кофе Мара болтала об осеннем путешествии на Бали (где и успела загореть), оплатила счет, подсунула в папку чаевые наличкой, сложив указательные и большие пальцы, послала «сердечко» бармену за стойкой, красиво нырнула в поданное Младаном пальто. Заявила, что в Белграде нечего делать на Новый год – и потому она, скорее всего, улетит на каникулы.
– Одна? – спросила Аня.
– Ну, зачем же.
Мара уже присела бочком в такси – Аня и не заметила, когда та его вызвала, – подняла руку овалом, чтобы Аня вплыла туда для объятий, скрутилась по спирали на сиденье, захлопнула дверь. В открытое окно донеслось:
– После январских встретимся!
Аня проверила сумку с евро.
Страшно захотелось, чтобы вокруг, как на картине в Русском доме, лежали сугробы: скатать снежок и швырнуть Маре вслед.
6
Мясо
Косовске девойке. Косовской девушки. Эта короткая улица была совсем близко к Русскому дому. Район Врачар в центре Белграда – единственный более-менее знакомый Ане. Раз уж Руслан, 31 декабря сажая ее за руль, разрешил выбрать, – попросилась туда.
– Губа не дура, – встрял Андрей Иваныч. – Я сейчас Димке отвезу медичку – и поскачу, куда останется.
– Чего он там, совсем пластом? – Руслан, не отрываясь от планшета, переходил по парковке от машины к машине, раскидывая задачи русским из своей команды.
Аня была десятой.
Деньги на зарплату и премию так и не поступили – и сербы-водители скопом не вышли на работу. У них, мол, праздники, и вообще такого от «братьев» они не ждали. Руслан прикидывал так и сяк. В итоге вывел всех: финансистов, операторов, менеджеров. Умеющие водить – и те, кто ездил с грехом пополам, как Аня, – должны были до трех развезти все заказы.
– Пакеты с мясом уже того, пованивают, – щуплый финансист дергал Руслана за локоть.
– А кто виноват?
– Ну, знаешь, Рус, я тебя предупреждал, что не успеем. Нефиг демпинговать. Сейчас бы два-три заказа отгрузили пешочком или деньги вернули.
– Ты в следующий раз в менеджеры проектов переходи. Посмотрю, как ты в чужой стране раскрутишься.
– Это не мое дело, – щуплый даже попятился.
– Вот и не лезь, бери ключи – и вперед. На тебе Земун: раньше всех отстреляешься.
Садясь в «Hyundai Getz» с новенькими золотыми иконками на приборной панели и прожженным кое-где водительским сиденьем, Аня скривилась. Горечь сигарет, которые Стефан смолил тут одну за другой, перебивала кислый болотистый запах потекшего мяса. Заднее сиденье было завалено бумажными сумками с надписью «BULKA», местами промокшими. Углы и ручки пакетов лезли на заднее стекло.
Ладно.
Аня покрутила, настроила под себя зеркала. Завелась, поехала.
Небо хмурое, в тяжелом облачном киселе. Народ разгуливает в ветровках, кедах. Бахают нетерпеливые салюты.
Миновав пробку на Бранковом мосту, Аня принюхалась – и открыла окна: пусть лучше в уши надует, чем мясо совсем сквасится. У нее не было времени глянуть, что́ там в заказах. Из крайнего пакета торчали свиные копыта и блеклая водянистая мякоть. Увесистый кусок вырезки на повороте шмякнулся под сиденье; Аня, заехав в дорожный «карман», скорее достала его и, сдув прилипший к пищевой пленке сор, сунула назад. Убедилась, что сербы заказали фрукты и шампанское в другом месте. Демпинговал Руслан именно мясом, и, если бы не стачка, устроенная водителями, – он бы выиграл.
Он не спал всю ночь, крутился, аж пружины кровати хрустели. Потом тихо встал, ушел на кухню. На рассвете сидел на диване в гостиной, запустив пальцы в волосы, словно Мюнхгаузен, вытягивавший себя из трясины. Он не видел Аню: она смотрела на его отражение в створе шкафа. Узкое зеркало показывало ей мужа, который ошибся.
Утром Аня готовилась резать салаты и смотреть мультики.
– Может, и меня за руль посадишь в честь праздника? – пошутила она.
Закрепила на стене гирлянду в форме елки. Стена порой оживала, помаргивала.
– Да, возьмешь «Getz», он автомат; остальные механика.
Потом они вместе искали в папке с документами ее права. Руслан наставлял, чтобы она правильно держала руль, обеими руками, не отвлекалась на музыку и не превышала.
То, что она должна стать курьером, как-то не обсуждалось.
Отдав заказ на Косовске девойке какой-то зареванной женщине, оставившей пятьсот динар на чай, Аня медленно ехала по Кралице Натальи. Отвернувшись от Русского дома, словно ее могли узнать за рулем и ткнуть пальцем, едва не сбила человека. Он в национальном расшитом костюме с гитарой вдруг выскочил из-за капота отклячившей зад
