Алексей Писемский - Люди сороковых годов
При этих словах почтенная хозяйка приподнялась уже на своей кровати.
- Как, пришла уж, пришла? - произнесла она как бы несколько довольным и насмешливым голосом. - Недолго же ее держали!
Вихров думал, что это она говорит, что Анну Ивановну на уроке недолго продержали.
- Но что же делать, - произнес он, - дайте ей, по крайней мере, номер поскорее; она сидит у меня в комнате вся в слезах и расстроенная.
- А я говорила ей... говорила, - произнесла Каролина Карловна, сидя на своей постели, - она скрыла тогда от меня; ну, теперь и поплатилась.
- Что такое скрыла, поплатилась? Ничего я вас не понимаю; комнату ей, говорят вам, дайте скорее!
- Да комнат много, пусть хоть рядом с вами займет, - отвечала хозяйка, - хоть и не следовало бы, не стоит она того.
Вихров, опять подумав, что Каролина Карловна за что-нибудь рассорилась с Анной Ивановной перед отъездом той на урок и теперь это припоминает, не придал большого значения ее словам, а поспешил взять со стены указанный ему хозяйкой ключ от номера и проворно ушел. Номер оказался совершенно неприбранным, и, чтобы привести его хоть сколько-нибудь в порядок, Вихров разбудил горничную Фатеевой, а потом перевел в него и Анну Ивановну, все еще продолжавшую плакать. Она была в домашней блузе, волосы у нее едва были заколоты назади, руки покраснели от холода, а на ногах - спальные туфли; но при всем том она была хорошенькая собой.
- Что, мне оставить вас? - спросил он ее.
- Нет, Вихров, посидите, - произнесла она, протягивая ему руку, - мне надобно вам многое рассказать.
Вихров сел около нее. Его самого снедало любопытство узнать, что такое с ней произошло.
- Откуда вы это появились и на каком уроке вы жили? - спросил он.
- Я не на уроке жила, - отвечала Анна Ивановна отчаянным голосом.
- Но где же? - спросил ее Вихров уже тихо.
- У Салова, - отвечала Анна Ивановна тоже тихо.
- Как у Салова? - воскликнул Вихров; он отшатнулся даже при этом от Анны Ивановны.
- У Салова, - отвечала она, нахмуривая свое хорошенькое личико.
- Разве вы любили не Неведомова? - спросил Вихров.
- Нет, Салова - на горе мое! - произнесла Анна. Ивановна.
- Как же вам не стыдно было предпочесть того этому?
- Так уж случилось; черт, видимо, попутал, - произнесла Анна Ивановна и развела ручками, - тот грустный такой был да наставления мне все давал; а этот все смешил... вот и досмешил теперь... хорошо сделал?
- Но что же такое он с вами сделал?
- Сделал то, что... - И Анна Ивановна остановилась при этом на несколько мгновений, как бы затем, чтобы собраться с силами. - То место, на которое я поступила, он мне достал и часто у нас бывал в доме, потом стал свататься ко мне, - формально, уверяю вас! Я сколько раз ему говорила: "Вздор, говорю, не женитесь на мне, потому что я бедна!" Он образ снял, начал клясться, что непременно женится; так что мы после того совершенно, как жених и невеста, стали с ним целые дни ездить по магазинам, и он закупал мне приданое. В доме между тем стали говорить, чтобы я занималась или детьми, или своим женихом; тогда он перевез меня к себе на квартиру.
- Но как же вы переехали к нему?
- Отчего же не переехать? - возразила наивно Анна Ивановна. - Я была с ним обручена. Потом он меня у себя начал от всех прятать, никому не показывать, даже держать меня в запертой комнате, и только по ночам катался со мной по Москве. Я стала на это жаловаться: мне очень скучно было сидеть по целым дням взаперти. "Что же, говорю, ты, значит, меня не любишь, если не женишься на мне и держишь меня, как мышь какую, - в мышеловке?" А он мне, знаете, на эту Бэлу - черкешенку в романе Лермонтова - начнет указывать: "Разве Печорин, говорит, не любил ее?.. А тоже держал взаперти!" И когда я очень уж расплачусь - "дикарочка, дикарочка!" - начнет меня звать, привезет мне конфет, и я расхохочусь. Но еще хорошо, что нянька у него отличнейшая женщина была, еще за маленьким за ним ходила!.. Он взял ее к себе, как меня перевез. "Матушка барышня, - говорит она мне потихоньку, - что вы тут живете: наш барин на другой хочет жениться; у него ужо вечером в гостях будет невеста с матерью, чтоб посмотреть, как он живет". И вообразите: я тут сижу у него запертая, а другая невеста у него на вечере. Слышу - шампанское пьют, веселятся; это меня взорвало; я что есть силы стала стучаться в запертую дверь свою, так что он даже прибежал. "Не хочу, говорю, ни минуты тут оставаться!" - надела свой салоп и побежала сюда.
Вихров слушал Анну Ивановну, сильно удивленный всем этим рассказом ее.
- И что же, вы вполне уж ему принадлежали? - спросил он ее негромко.
- Разумеется, вполне, - отвечала с каким-то милым гневом Анна Ивановна, - и потому - что я теперь такое?.. Совершенно погибшая женщина, - прибавила она и развела ручками.
- Бог с вами, - успокаивал ее Павел, - мало ли обманутых девушек... не все же они погибают...
- Меня-то теперь, Вихров, больше всего беспокоит, - продолжала Анна Ивановна, - что Неведомов очень рассердился на меня и презирает меня!.. Он, должно быть, в то время, как я жила в гувернантках, подсматривал за мною и знал все, что я делаю, потому что, когда у Салова мне начинало делаться нехорошо, я писала к Неведомову потихоньку письмецо и просила его возвратить мне его дружбу и уважение, но он мне даже и не отвечал ничего на это письмо... Так что, когда я сегодня выбежала от Салова, думаю: "Что ж, я одна теперь осталась на свете", - и хотела было утопиться и подбежала было уж к Москве-реке; но мне вдруг страшно-страшно сделалось, так что я воротилась поскорее назад и пришла вот сюда... Сходите, душенька, к Неведомову и попросите его, чтобы он пришел ко мне и простил меня!.. - заключила Анна Ивановна и протянула опять Вихрову руку.
В продолжение всего этого разговора горничная Фатеевой беспрестанно входила в номер, внося разные вещи.
- Какое же теперь? Он, вероятно, спать лег, - возразил Вихров.
- Ах, нет, я знаю, что теперь он все ночи не спит, - перебила Анна Ивановна с прежнею наивностью.
Павел думал.
- Сходите, пожалуйста; приведите его ко мне, - упрашивала Анна Ивановна.
Вихров пошел.
Его самого интересовало посмотреть, что с Неведомовым происходит. Он застал того в самом деле не спящим, но сидящим на своем диване и читающим книгу. Вихров, занятый последнее время все своей Клеопатрой Петровной, недели с две не видал приятеля и теперь заметил, что тот ужасно переменился: похудел и побледнел.
- А я к вам с поручением, - начал он прямо.
- С каким? - спросил Неведомов.
- Анна Ивановна просит вас прийти к ней.
Неведомов с удивлением и почти с испугом взглянул на Вихрова.
- Как Анна Ивановна?.. Разве она здесь? - проговорил он.
- Здесь, приехала сюда и желает вас видеть.
Неведомов несколько времени, кажется, был в страшной борьбе с самим собою.
- Зачем же ей нужно видеть меня? - полуспросил, полусказал он.
- Затем, чтобы испросить у вас прощения и уважения себе.
Неведомов грустно усмехнулся.
- Я не имею права ни прощать, ни не прощать ее, - сказал он.
- Послушайте, Неведомов, - начал Вихров с некоторым уже сердцем, - нам с вами секретничать нечего: мы не дипломаты, пришедшие друг друга обманывать. Будемте говорить прямо: вы любите эту девушку; но она, как видно из ее слов, предпочла вам Салова.
- Что ж и теперь ей мешает любить Салова? - перебил его вдруг Неведомов.
- То, что этот негодяй обманул ее и насмеялся над ней самым оскорбительным образом, - подхватил Вихров.
Неведомов перевел при этом несколько раз свое дыхание, как будто бы ему тяжело и вместе с тем отрадно было это слышать.
- И теперь она, - продолжал Вихров, - всей душой хочет обратиться к вам; она писала уж вам об этом, но вы даже не ответили ей ничего на это письмо.
- Что ж мне было отвечать ей? - сказал Неведомов.
- А то, что вы прощаете ее, - потому что она без этого прощенья жить не может, и сейчас наложила было на себя руки и хотела утопиться.
- Как утопиться? - проговорил Неведомов, и испуг против воли отразился на его лице.
- Так, утопилась было и теперь снова посылает меня к вам молить вас возвратить ей вашу любовь и ваше уважение.
Неведомов встал и большими шагами начал ходить по комнате.
- Вы, Неведомов, - убеждал его Вихров, - человек добрый, высоконравственный; вы христианин, а не фарисей; простите эту простодушную грешницу.
- Нет, не могу! - сказал Неведомов, снова садясь на диван и закрывая себе лицо руками.
- Неведомов! - воскликнул Павел. - Это, наконец, жестокосердно и бесчеловечно.
- Может быть, - произнес Неведомов, закидывая голову назад, - но я больше уж никогда не могу возвратиться к прежнему чувству к ней.
- Погодите, постойте! - перебил его Павел. - Будем говорить еще откровеннее. С этою госпожою, моею землячкою, которая приехала сюда в номера... вы, конечно, догадываетесь, в каких я отношениях; я ее безумно люблю, а между тем она, зная меня и бывши в совершенном возрасте, любила другого.
