Свет очага - Тахави Ахтанов
— Ну, успокойся же, Назира, — положив руки мне на плечи и заглядывая в лицо, говорила Света. — Дай-ка я погляжу на тебя хоть. Ну вот, я поверила, что ты — это ты, — Света усмехнулась. — Все такая же, не изменилась.
По. глазам Светы я вижу, что она заметила темные пятна на моих щеках.
— Да нет! Изменилась я… Извелась.
— Ну, конечно, в твоем положении так и должно быть, — начала было она и смешалась. Легкая тень пробежала по ее лицу. Она нахмурилась, сошлись привычно морщины на переносье. Кажется, я что-то поняла, догадка холодком прокатилась под сердцем.
— Не зря говорят, гора с горой не сходятся, а люди сходятся, — улыбнулась несколько смущенно Света. — Вот видишь, где нам с тобой встретиться довелось.
— Ба, да вы, похоже, подруги давние, — сказала удивленно и даже весело тетя Дуня.
Захваченные встречей, мы забыли о ней. А она и не обижалась, была лишена бабьего любопытства, тихонько возилась возле плиты, пережидала, пока мы со Светой наговоримся.
— Господи, тетя Дуня, Света же — подруга моя, — смеясь и плача, сказала я.
— Ну и хорошо, что твоя подруга, и ладно, а то бы я так и не узнала, как отец с матерью нарекли ее, звала бы всю жизнь Смуглянкой. А она ведь совсем не смуглянка, а светленькая, — улыбнулась и тетя Дуня.
— Вы уж простите, Евдокия Герасимовна, — быстро заговорила Света. — Не из-за недоверия все это к вам. Так требуется, так надо, понимаете? Лучше для всех нас, чтобы никто не $нал моего настоящего имени. Конспирация, понимаете?
— Коне… господи, язык сломишь, — как бы с досадой сказала тетя Дуня.
— Подпольное… Хранить тайну, значит. А я вот — встретилась, Назира всю мою тайну и раскрыла.
— Вона как, вона. А я-то ее прятала даже от Степана Петровича. Где ж тут сохранишь тайну, раз сошлись одни бабы, — с улыбкой покачала головой тетя Дуня. — Ладно уж. Раз соскучились друг по дружке, то и поговорите сахарно, всласть.
Тетя Дуня оставила нас вдвоем, ушла зачем-то в сени.
— Света, ты кого-нибудь из наших не встречала?
— Где уж тут! Разве в такой каше встретишь кого-нибудь. Легче иголку в стоге сена отыскать.
— Почему? Мы же вот с тобой встретились.
— Просто счастливая случайность. Но я не совсем тебя потеряла из виду. Раза два нападала на твой след.
— Как, где это? Когда?
— Как? — усмехнулась Света. — Ты человек приметный.
— Чем же?
— Ну, сама подумай, много ли восточных женщин бродит по тылам врага? Местные нас не особенно-то замечают, а тебя надолго запоминают. Так что примечательная личность. Я в нескольких деревнях слышала: «Заходила к нам какая-то женщина нерусская». К тому же, говорят, в положении. Кто же это мог быть, как не ты? А?
— Почему же ты… Почему ни разу со мной не встретилась?
— Что ты, ей-богу, — улыбнулась Света. — Разве ты кому-нибудь говорила, по каким деревням пойдешь?
Нет, я не говорила, я сама не знала, куда пойду, петлист был мой путь, это верно, но если бы я где-нибудь услышала имя Светы, непременно пошла бы искать ее тотчас же, забыв о том, как мы расстались с нею, какие часы я пережила тогда, в лесу, сидя у затухающего костерка. Так сразу, безоглядно, можно прощать только родному человеку, а для меня в эти бедственные времена никого не было ближе, чем Света, — понимает ли она это?
— Ты не обижайся, — сказала она грустно. — Если бы я стала искать, расспрашивать, может, и нашла бы тебя, может быть. Но я не могла… не могла… после того, что было со мной, — не могла, — глаза ее на миг расширились, замерли, но быстро она очнулась, бабьим, новым движением заправила ковыльные свои пряди под платок, — как ты жила, как шла?
— Да уж тащилась, поскольку живой была. Так и дотащилась до этой избушки.
— Ну и как тебе здесь?
— Пока ничего. Хороший она человек, тетя Дуня-то. Хотя неизвестно, чем дело кончится.
Какая-то обеспокоенность скользнула по ее лицу, и я поняла, что думает она обо мне.
— Ну, ничего, наладится как-нибудь, все будет хорошо.
— Мне кажется, и в этом доме скоро станет неспокойно.
— Ты пока поживи здесь. А мы вскоре что-нибудь придумаем, — деловито сказала Света.
Теперь для меня очевидным стало то, что она изменилась. Была она совсем не такой, как прежде, в ней появилась решительность и даже какая-то властность. И мне захотелось узнать, что пережила, в какой купели еще побывала она за это время. Потянуло поохать над ее бедами, да и своими печалями поделиться — бабьей обычной услады хотелось мне пригубить.
— Света, что же было с тобой потом?
— То же, что и с тобой. Пряталась, хоронилась, лишь бы выжить, — не глядя почему-то на меня, проговорила она скучно, поморщившись даже чуть-чуть.
— По-моему, ты не только хоронишься. А где ты познакомилась с Носовцем?
— С Носовцем? — удивленно подняла брови Света, по-прежнему глядя в угол куда-то, к печке. — Кто он такой?
— Как это — ты не знаешь, кто он такой? Его зовут Степан Петрович… — Света, явно ничего не понимая, взглянула прямо теперь на меня. Удивилась и я. — Он же сказал, что ты придешь сюда. Сказал, придет Смуглянка.
Света задумалась, брови ее сошлись на переносице.
— Может быть, и сказал, но я его не знаю. Да и не нужно мне его знать! — с досадой воскликнула она. — Так надежнее, — она пристально взглянула на меня. — Что-то ты слишком много знаешь. Не надо тебе это, тебе тоже лучше меньше знать и меньше слышать. Понимаешь?
— Да это… я только тебе и сказала, — смутилась я.
— Время сейчас такое, что некоторые вещи надо скрывать не только от меня, от самой себя!
— Меня ты можешь не бояться, — обиделась я. — Казахи люди наивные. Но иногда наивность эта дороже стоит любой хитрости. Захочу — и окажется, что я ни слова по-русски не понимаю. Пусть тогда попробуют здесь отыскать мне переводчика.
Света рассмеялась, приобняла меня.
— Не сердись, но все-таки…
— Ты на меня так грозно посмотрела, что я боюсь даже спросить, где ты сейчас, что делаешь?
— В этом нет никакого секрета, — Света взглянула на меня с прежней своей горькой усмешкой, — Работаю переводчицей в немецкой комендатуре.
— К-как переводчицей? — растерявшись, переспросила я.
Так вот о какой переводчице говорил полицай! Как же тут было не растеряться: Света — среди них… служит немцам.
— Испугалась? — исподлобья, в упор глянула она на меня.
— Значит, это про тебя говорил полицай?
— Какой полицай?..
— Да есть тут один. Заходит. Усачев его фамилия.
— Ну ты
