Премия Дарвина - Наталья Борисовна Милявская
Лида покивала. Тоже съела виноградину, как бы за компанию. Ей, как маленькому ребенку, отчаянно хотелось домой. Единственное, что ее радовало в данной ситуации – что она все-таки умудрилась отомстить Веронике, пусть и таким… странным способом.
– И часто ты тут… отдыхаешь? – осторожно поинтересовалась Лида.
– Иногда, – хмыкнул Лев.
– Но ты же вроде в отношениях…
Лев перевернулся на спину, заложил руки за голову.
– Что ты, как маленькая? Отношения никуда не денутся. А пар как-то надо выпускать. Сама же хотела покувыркаться. Я сразу понял, что ты не против. Ты, правда, зажатая малость… – похлопал Лиду по заднице Лев. – Но в целом – огонь.
Лев притянул ее к себе, завалил на живот, навалился всем телом сверху.
– Ну, что, давай анал?
Лида в ужасе заерзала.
– Я не хочу! Я не люблю!
– Бля, чё ты такая закомплексованная? – недовольно прорычал Лев. – Прям, как моя бывшая. Тоже, мля, «это я не хочу, то я не люблю»! Францисканская монашка, ёпт.
– Ли-да? – по слогам уточнила ошеломленная Лида.
– Она самая, – выдал Лев. – Если бы она с таким энтузиазмом сексом занималась, как мне квартиру расхреначила, может, мы бы и не развелись!
Лида потрясенно смотрела на Льва в отражении в зеркале.
– Ты ей изменял?
– Тебе-то какая разница? Это не измена. Когда мужик дома не может получить то, что хочет, он берет это на стороне. Лидка, царствие ей небесное, была, конечно, хорошей бабой. Но скучной. Адски скучной – понимаешь?
– То есть ты ее не любил? Вообще никогда? – стараясь не разрыдаться, выдавила Лида.
– Почему? Любил. Поэтому, наверное, поначалу и не разглядел, насколько она унылая… Не, у нас, конечно, было много общего. Поговорить, то-се, в быту она нормальная. Но в постели – такое бревно!..
Лида стиснула зубы.
– А новая твоя… как? – выдавила она.
– Новая моя пободрей, – ухмыльнулся Лев. – С перцем! Но это не значит, что мне не интересны другие блюда в ресторане. Ну, харэ покойницу обсуждать, давай в попку?
– Не надо, пожалуйста! – взвизгнула Лида.
Лев закатил глаза.
– Охренеть! Сначала приперлась в отель без трусов, а теперь менжуется!
Но, увидев перепуганное лицо Лиды в зеркале, Лев сжалился.
– Что ж ты такая пугливая, звезда моя? – хохотнул он. – Хочешь ваниль, будет тебе ваниль.
Лев перевернул Лиду, сунул ей член в рот и в следующие минут десять не давал двинуться, сидя у нее на груди и трахая, едва позволяя вдохнуть. Наконец, закончил, с шумом выдохнул, похлопал Лиду по щеке и ушел в душ.
Лида осталась лежать на кровати, раскинув руки и бессмысленно глядя в потолок – словно надувная резиновая кукла, брошенная на покрывале за ненадобностью. Потом где-то в солнечном сплетении родился сильный спазм, Лида соскочила с кровати, заметалась по номеру, вынула из ведерка бутылку шампанского и блеванула прямо в подтаявший лед.
Организм раз за разом сотрясали рвотные спазмы, словно он решил избавиться заодно и от всех внутренностей. Наконец, тошнота отступила.
Глядя в отвратительную жижу в ведерке, Лида скривилась. Отличная иллюстрация! Вся её жизнь со Львом на самом деле оказалась лужей подмороженной блевотины.
Сунув ведерко за кровать, Лида завернулась в красное одеяло и решила – если Лев продолжит к ней приставать, она даст ему по лицу. Но Лев вышел из душа уже в совершенно деловом настроении, глянул на часы, нахмурился.
– О, надо бежать, уже десять! – и принялся одеваться.
Он глянул на сидящую на кровати Лиду.
– Тебе подвезти, или сама?
– Сама, – быстро проговорила Лида.
– Ну смотри, – кивнул Лев. – Я на три часа номер брал, так что у тебя еще часик есть, можешь помыться. Шампанское еще осталось, фруктики.
Лев подошел к кровати, чмокнул ее в губы, подозрительно скривился.
– Слушай, тебе реально надо сходить в ванную. Ну, всё, спасибо за шикарный вечер! Захочешь повторить – пиши-звони!
И Лев, развратно подмигнув, ушел.
В номере установилась тишина. Было слышно, как поехал вниз вызванный лифт. Где-то в коридоре рассыпался и затих женский смех. Хлопнула дверь. Стараясь не смотреть на себя в зеркала, Лида медленно встала, ушла в ванную, открыла одноразовую зубную щетку и принялась с остервенением драить зубы.
Потом она вытерла остатки размазавшегося макияжа. Вылила из ведерка отвратительную жидкую дрянь. Подобрала с пола валяющееся скомканной тряпкой платье, безразлично отметив, что на ткани уже появилось несколько пятен. Голова была пустой и гулкой, только где-то в затылке, едва ощутимый, слышался странный звон – «зыыыыыы».
Она без эмоций вспомнила, что белые, подаренные ей тюльпаны, остались у Льва в машине. К счастью, пакет с комбинезоном Лида прихватила с собой, перед визитом в отель. Так что сейчас она выудила свою оранжевую униформу – и с неожиданным удовольствием ее натянула. Вжикнула молнией. Собрала волосы в пучок. А когда обернулась, обнаружила, что в ее номере – посторонний.
Саныч распахнул дверцу электрощита, аккуратно влез пальцами в щель между стеной и толстым переплетением проводов и достал ключ. К счастью, на этаже никого не было – так что не пришлось объяснять, кто он и что здесь делает.
Он открыл дверь, вошел в квартиру, разулся, и только потом понял, что дома кто-то есть. Осторожно заглянул в комнату – и наткнулся на удивленно вышедшую ему навстречу девушку лет двадцати пяти. Какое-то время они растерянно смотрели друг на друга, а потом до Саныча дошло – это же Олеся. Он не видел ее лет семь – именно поэтому узнал не сразу.
Она немного поправилась. Выкрасила волосы в более темный цвет. Больше не носит слишком обтягивающую одежду. Черт, ну ведь логично, что в квартире внезапно почившего папаши появится его законнорожденная дочь.
– Привет! – удивленно сказала Олеся.
Саныч кисло прикидывал, что именно ему соврать – сказать, что он дочь соседки или знакомой с работы? Откуда знает про запасной ключ? И зачем пришел?
– Вы с работы, да? Мама сказала, может кто-то зайти… Я Олеся. Дочь Константина Александровича.
Саныч все еще молчал. Ладно, с работы, так с работы, допустим, он племянница Петрухиной, из бухгалтерии. Хотя нет, лучше, если он будет вообще кем-то со стороны.
– Я Лида, – произнес Саныч. – Племянница… одной знакомой покойного.
– А, – кивнула Олеся. Она тактично пыталась не рассматривать его с излишним любопытством.
Саныч уже пожалел, что сунулся в квартиру. Всё, что он хотел – забежать на пять минут, узнать, как тут дома – все в порядке? Закрутить водяные вентили, взять немного денег из заначки, в стенном шкафу. Надо же ему было напороться на Леську.
– Вы знаете, – почему-то начала она оправдываться, – мне так неудобно… Я на похоронах не была. Ну, то есть, я вообще не знала, что папа умер. До нас с мамой только вчера нотариус дозвонился.
– Я тоже на похоронах не был. Не была. А кто хоронил?
– За счет государства. Коллеги с работы, насколько я поняла,
