Музыка пчел - Эйлин Гарвин
Алиса посмотрела на его рюкзак, как будто прочитала его мысли.
– Куда-то собираемся, мистер Стоукс? – спросила она.
Он услышал голос своей матери у себя в голове.
«Куда ты собрался, Гарри Стоукс?»
Он покачал головой и посмотрел вниз на гравий на дороге, чувствуя, как кружится голова. Земля притягивала его к себе, камешки расплывались перед глазами. Он нехотя снова посмотрел на хмурое лицо Алисы и открыл рот.
– Я просто… место, где я остановился… округ наложил на него арест. А потом приехал Ронни… они собираются его снести, так что мне нужно…
У Гарри одновременно закончились и слова, и дыхание. Он больше не знал, что сказать. На лице у Алисы было то же самое выражение лица, которое появлялось у других людей, стоило им заговорить с ним: «тупица». Он уже представлял разговор со своей матерью, и как в конце она предложит ему оплатить билет на автобус до Флориды. Он поедет обратно через всю страну на вонючем «Грейхаунде», на таком же, как тот, что привез его сюда в феврале. Сал взбесится, но позволит вернуться. И что тогда ему делать?
Но теперь говорил Ронни.
– В прошлом месяце у нас была большая вечеринка в честь пятидесятилетия Abuela и Abuelo[30] у тети Конни, – рассказывал он. Мы скучали по тебе. Что за вечеринка была! Мы целиком зажарили козла. Биррия[31] и все такое. Там были все кроме вас и…
Он сбился, но потом все же закончил:
– Все, кроме вас.
Алиса посмотрела на него, но ничего не ответила. Ронни был слишком юным даже для того, чтобы пользоваться бритвой, парнишке только стукнуло двадцать один, когда умер его дядя, и с тех пор Алиса видела его один или два раза: на похоронах, конечно, и однажды возле почтового отделения прошлой зимой, когда перешла на другую сторону улицы, чтобы не встречаться с семьей своего покойного мужа. Она не отвечала на их звонки и опускала жалюзи, когда они подъезжали к дому. Алиса смотрела на Ронни с пустым выражением лица, когда он переминался с ноги на ногу. Он, не переставая, крутил в руках шляпу помощника шерифа.
Она слышала, как сзади скрипят колеса коляски Джейка. Ронни бросил взгляд на молодого человека с ирокезом. На его лице было написано недоумение, а затем смущение, между ними повисла тишина. Его глаза набрели на ульи, и он улыбнулся, с благодарностью уцепившись за новую тему для разговора.
– О! Пчелы! Как ваши пчелы поживают, тетя?
Мама Ронни, Эванджелина, родом из Мичоакана, как и многие иммигранты в долине. Ронни был невысокого роста и темнокожий, его папа, Рон, был старшим братом Бадди. Когда племянник улыбался он становился так похож на ее умершего мужа, что ей было невыносимо на него смотреть. Сейчас мальчишка просиял и указал на ульи. Она подумала о своем первом улье на западной стороне, который теперь умер, и как Бадди принес его в дом ее родителей в ту субботу после ярмарки. Бадди смеется, разглядывая себя в мешковатом костюме пчелы. Бадди пританцовывает чечетку в саду, чтобы ее рассмешить. Сердце Алисы, которое и так заныло стоило ей увидеть племянника, теперь разбилось окончательно.
Она положила руки на коленки, пытаясь справиться с удушьем. Чувства нахлынули на нее неожиданно, и ей не удавалось с ними справиться. Внутри нее будто зияла дыра. Любимый Бадди. Нелепые, бессмысленные обстоятельства его смерти. Алиса почувствовала, как боль разрывает ее на части. Это было первобытное нечеловеческое горе.
Ронни замер в ступоре, Гарри не знал, куда себя деть. Звуки, которые вышли из уст Алисы, не были похожи на английскую или вообще людскую речь. Оба молодых человека стояли в полном недоумении – в ужасе и молчании.
Не испугался только Джейк. Он сидел позади нее, и услышал только звуки ее ужасной печали. Мальчишка сразу сообразил, что Алиса испытывает такую боль, которую, вероятно, не испытывали другие люди. Он поехал вперед, пока не поравнялся с ней. Потом протянул к ней руку и взял за запястье.
– Эй, Алиса. Сделайте глубокий вдох.
Он говорил не громко.
Алиса умолкла. Посмотрела вниз на Джейка и потом снова на племянника.
– Бадди, – сказала она.
У нее подкосились коленки. Она закрыла лицо руками и заплакала как ребенок, так она не плакала с того дня, когда к ее входной двери подъехала полиция и сказала, что ее смешной и добрый муж попал в аварию и умер на месте происшествия. На нее снова накатило чувство ужасной утраты, волна за волной накрывая ее с головой, и его невозможно было дальше сдерживать. В конце концов оно полностью, без остатка, заполнило ее существо.
Джейк положил руку ей на плечо и погладил. Алиса сидела на дороге и плакала под солнцем, посреди беспечной весенней красоты, окружавшей их со всех сторон.
– Алиса, все хорошо, – пробормотал он. – Все будет хорошо.
Это все, что он мог сказать, но в тот момент, этого было достаточно. Его мама говорила ему то же самое, снова и снова, и снова в прошлом году, когда сидела рядом на больничной койке.
Джейк знал это чувство, когда ты наконец-таки осознал, что твоя жизнь больше не будет прежней, и ты никогда-никогда ее не вернешь. К нему это осознание пришло в жуткий момент, в самом начале реабилитации, когда он лежат на коврике, истекая потом, пытаясь вновь научиться принимать сидячее положение. В тот день Джейк понял, что стал поломанной версией бывшего себя.
Он жил с этим уже больше года. И каждое утро вспоминал все заново, когда видел свое кресло. Его старой жизни больше не было, и он никогда не будет нормальным. Но это была совсем не правда. Теперь он видел, что его жизнь неуловимо менялась на протяжении последних месяцев. Уже некоторое время он не чувствовал себя сломанным человеком. Он становился кем-то другим. Джейк сидел рядом с Алисой и понимал, что вышел из тоннеля с другой стороны. Точкой отсчета было его собственное «до» – несчастный случай. А теперь появилось «после». Его «после» – это жизнь на пасеке. Его «после» стали пчелы. Его «после» – это желание помочь Алисе преодолеть ужасное горе, просто потому что он мог, знал как.
Алиса сидела, спрятав лицо в ладонях, плечи поднимались и опускались. Три молодых человека молча смотрели друг на друга. Они просто ждали, не зная, чем помочь. А потом они все услышали его – громкий всхлипывающий вой измученной собаки на заднем сиденье джипа и царапанье когтей, когда пес остервенело пытался вернуться к мальчику, которого он не видела больше года.
Годы спустя Джейк с уверенностью мог сказать, что
