Вся синева неба - Мелисса да Коста
После нескольких бокалов шампанского она снова кладет руку ему на колено.
— Поднимемся?
Над коктейль-баром расположен отель. Это никакая не случайность. Карен отлично знает свою охотничью территорию. Они берут номер на имя Эмиля и бросаются на постель, едва заперев дверь на ключ. На Карен красивое белье, соблазнительное, но изысканное. Стоит, должно быть, целое состояние. Эмиль такого красивого никогда не видел. Однако она не так искусна, как он ожидал. Не так опытна. Или проблема в нем. Может быть, он хотел испытать то же, что с Лорой, в объятиях этой незнакомки, которую не может даже уважать? Он разочарован в этот вечер. Кончает без всякого удовольствия. И клянется себе больше никогда этого не повторять. Она хотя и не нарочно, но сама все испортила. Брак — это очень громкое слово, которое мало что значит сегодня. Он с ней не согласен. Женись он на Лоре, это значило бы много. Это имело бы смысл.
Она действительно все испортила.
— Ты хорошо спал?
— Да. Хорошо, а ты?
Они оба лгут и сами это знают. Он слышал, как она ворочалась всю ночь. Под глазами у нее синие круги. Даже черная шляпа их не скрывает.
— Ну что, возвращаемся в Артиг…
— Да.
На ней слишком широкие черные брюки и такого же цвета открытый топ. Глаза Эмиля прикованы к путеводителю. Он ведет пальцем по маршруту, которым они пойдут сегодня.
— Дай я посмотрю твои швы, прежде чем идти, — только и добавляет она.
Компрессы сами отвалились ночью. Есть еще остатки засохшей крапивы на локте и в волосах, но Жоанна сдувает их.
— Ну что? — с тревогой спрашивает он.
Она корчит гримаску, которую он не может истолковать.
— Немного сочится.
— Это плохо?
Она не отвечает на вопрос. Вместо этого говорит:
— Вечером мы будем в кемпинг-каре. Там есть дезинфицирующие средства.
Они забыли положить их в рюкзаки. Типичная ошибка новичков. К счастью, взяли кое-что полезное, например бинты. Жоанна перевязывает его локоть и сооружает белый тюрбан на голове.
— Ну и видок у меня, наверно.
Эмиль ворчит для проформы. На самом деле он не знает, как справился бы без нее.
Они минуют по дороге много маленьких поселений, останавливаются поесть в поле, рядом с двумя лошадьми, которые с любопытством наблюдают за ними. Жоанна без конца гладит их, так долго, что Эмиль успевает уснуть в тени деревьев. Никогда он столько не спал, как здесь, в Пиренеях. До чего же хорошо.
Жара потихоньку спадает, когда они входят в Артиг. Давно пора. У Эмиля начинает болеть голова. Он чувствует, как сочатся швы под бинтами. Остается надеяться, что нет воспаления. Жоанна идет впереди. Ей, похоже, не терпится дойти. Завидев паркинг на берегу ручья, Эмиль испытывает острое счастье. Как будто вернулся домой. Он и не думал, что так соскучится по стабильному и знакомому месту. Но он счастлив вновь оказаться в кемпинг-каре, ощутить царящий в нем слабый запах затхлости, услышать такой особый плеск ручья и шорох гравия под ногами туристов.
— Ах! — вырывается у него, когда он входит внутрь.
Жоанна направляется прямиком к стенному шкафчику, достает стол и два складных стула. Сегодня они будут ужинать за столом, и это настоящая роскошь.
— Вот, садись. Я сейчас продезинфицирую твои раны.
Стол и стулья установлены. Жоанна достала аптечку. Она роется в ней с видом знатока. Его ноздри вздрагивают от едкого запаха девяностоградусного спирта. Это напоминает ему детство и его многочисленные падения с велосипеда. Мама каждый раз ругалась. Она любила его пугать. Делала большие глаза и грозила:
— Смотри, Эмиль, если будешь ездить так быстро, у тебя скоро не останется крови.
Поначалу он верил ей, боялся. Спрашивал:
— У меня ее осталось мало?
И она поджимала губы, давая понять, что до этого недалеко. На время он утихомиривался, но потом снова начинал гонять. Это он рассказывает Жоанне, пока она промокает его голову девяностоградусным спиртом. Ей забавно это слышать. Она даже говорит:
— Маленькие мальчики не ведают страха! Их и на две секунды нельзя оставлять без присмотра!
Интересно, много ли она знала мальчишек? Младших братьев у нее не было. Тут он вспоминает, что она работала сторожихой в школе. Наверняка видела ободранные коленки, разбитые губы, рассеченные брови. Она, должно быть, отчитывала пацанов в шортах, маленьких шалунов в длинных белых носочках.
Принять настоящий душ — второе счастье за день. Третьим будет уснуть на хорошем матрасе. Рюкзаки они не разобрали, решив, что сделают это завтра. Они приготовили настоящий ужин из консервов, которые нашлись в кемпинг-каре под раковиной: салат из помидоров и пальмовой мякоти, безвкусные парижские грибы и смесь чечевицы с морковью.
— Завтра придется съездить за покупками…
Они накрывают на стол, зажигают свечи, потому что уже темнеет, и садятся друг напротив друга.
— Что ж… — говорит Жоанна.
Эмиль боится, что она поднимет тему, которая его страшит, но она этого не делает. Она спрашивает:
— Куда мы направимся завтра?
— Хороший вопрос.
Они продолжают молча жевать, пока Эмиль не предлагает:
— Давай теперь ты будешь выбирать.
— Ммм.
— Я могу дать тебе путеводитель по Пиренеям на сегодняшний вечер. Изучишь вопрос.
Она кивает, проглотив ложку чечевицы.
— Да. Хорошо.
После ужина они пьют чай, сидя все за тем же столиком. Здесь по-прежнему спокойно. Стрекот цикад, плеск воды, струящейся между валунами, время от времени уханье совы. Перед Жоанной лежит открытый путеводитель. Она листает страницы, водит кончиком пальца по строчкам, морщит нос, размышляя, поднимает голову, чтобы отпить глоток чая. Эмиль молчит. Его ручка скребет по бумаге черного блокнота. Он пишет о прошедшем дне, о счастье вернуться на парковку к их кемпинг-кару.
Когда он поднимает голову, Жоанна уже закрыла путеводитель по Пиренеям. Она обхватила обеими руками чашку с чаем. Видно, ждала, когда он закончит писать, чтобы не прерывать его.
— Ну что,
