В доме на холме. Храните тайны у всех на виду - Лори Фрэнкел
— Но я хочу объяснить, почему ты должна переодеваться одна в ванной.
Поппи впервые оторвалась от бантиков из гофрированной бумаги.
— Я должна быть одна?
— Ну, поскольку твои подруги не знают… ты понимаешь… не совсем знают, кто ты.
— Кто я?
— Я имею в виду, они, конечно же, знают тебя, но не знают. Понимаешь?
Вид у Поппи был растерянный.
— Ты что, дурачишься, мама? — Она сделала вывод, что мать просто поддразнивает ее, и расплылась в широченной почти-что-семилетней улыбке. — Не волнуйся. Это будет лучшая ночевка на свете.
Но Рози все равно волновалась.
— Что будем делать? — Она взбивала зеленую глазурь из сливочного сыра, согласно полученной инструкции.
— Посмотрим, как пойдет? — предположил Пенн.
Она ткнула в его сторону венчиком.
— Это ты хочешь держать все в секрете!
— Я не хочу. Мы честно договорились об этом подходе на данный момент. И по веским причинам.
— Но она словно не понимала, о чем я говорю. Словно забыла, что она на самом деле мальчик.
— Она на самом деле не мальчик.
— Да, верно, я знаю, знаю. Но ты понимаешь, о чем я. Она словно забыла, что у нее есть пенис.
— Если у тебя есть пенис… — Пенн авторитетно бросил взгляд вниз, на собственный, — ты об этом никогда не забываешь.
— Она забыла, что пенис — это то, что ей не положено иметь, — уперлась Рози. Может, ей не удавалось выразить это словами, но она знала, что сама идея обоснованна. — Поппи забыла, что у ее подруг есть нечто другое — и они рассчитывают видеть нечто другое.
Рози начала пытаться больше ходить нагишом, но это давалось тяжело. С одной стороны, в доме была толпа мальчишек-подростков. Проблема заключалась в том, что дети постоянно видели друг друга голыми, то и дело переодеваясь в плавки, спортивную экипировку, школьную одежду и пижамы, и поэтому у Поппи складывалось впечатление, что она абсолютно нормальна. У всех есть пальцы на ногах. Локти. Пенис. Может, Рози недоставало тонкости, но она решила, что лучший способ избавить Поппи от заблуждения на этот счет — «показать, а не рассказать». Она сидела в ванне так долго, что кожа на пальцах складывалась в оригами, чтобы выйти из воды как раз тогда, когда Поппи зайдет в ванную комнату в поисках клея-карандаша. Забрасывала тренировочную одежду вместе с полотенцами в стиральную машину, потому переодевалась в одежду для йоги как раз тогда, когда Поппи собирала все необходимое для пляжа. Это было довольно странно — не говоря о том, что холодно. Но как еще показать в доме, где доминировали пенисы, что, хотя в ее теле нет ничего дурного, для девочки оно весьма необычно? Правда, все усилия не производили должного впечатления. Тело почти-семилетней Поппи не больше походило на тело взрослого Пенна, чем на тело взрослой Рози, если хорошенько присмотреться. Право, Рози была благодарна за то, что Поппи не понимала. Но в той же мере паниковала из-за непонимания.
Это был мучительный вечер. На самом деле мучительнее того, в честь которого состоялся — вечера рождения Поппи, — и чем дольше тянулся, тем больше росла напряженность пыточного ожидания, которая оказалась болезненнее, чем быстрые последние потуги в родах. Девочки начали с запеченного бри и «Доритос», проигнорировав аккуратные ломтики багета, испеченного Пенном, вместо него уминая дорогой французский сыр с неоново-оранжевыми треугольниками апельсина. Рози, которой не терпелось поскорее со всем управиться, попыталась было подать основное блюдо (уж какое было), но Пенн указал, что только половина пятого, а Поппи заныла: «Мама, у нас еще столько дел!» Девочки вихрем унеслись в башенку, а Рози в это время проклинала лестницу: не получалось услышать, прижавшись ухом к двери, чем они занимаются. Много смеха. Много писклявой радости. Подружки спустились вниз и посмотрели «Звуки музыки». Им захотелось делать наряды из занавесок, но Пенн вместо этого перенаправил энергию на создание монстров из маршмеллоу — вид рукоделия, избранный Поппи. Больше маршмеллоу оказалось в желудках, чем в монстрячьих телах. Потом Поппи раскрывала подарки, а после снизошла до ужина: сэндвичи и суши. Ригель и Орион давали иллюзион-шоу в декорациях, которые добыли несколько дней рождений назад, дополнив их настоящей ножовкой и шоколадным зайцем. Его по-настоящему распилили пополам и сумели собрать заново, облизывая края распила, пока они не стали достаточно липкими. Девочки хихикали. Ру и Бен сидели в цокольном этаже и делали вид, что остальных не существует. Пенн надул несколько шариков для беззаконной анархической игры в перетягивание воздушного шарика. А Рози психовала.
Они позвали старших мальчиков на поздравительную песенку, торт и мороженое. Это был первый для Поппи день рождения с одними девочками, и Рози приятно удивилась, видя, что они действительно сидят и едят — тихо, пусть и не слишком аккуратно, — что было, конечно, очень мило, если не считать необходимости все равно бороться с собственными отпрысками. Ригель пристроил кусок торта на шляпу-цилиндр, которую нахлобучил на голову Орион, тот соскользнул и шлепнулся в тарелку Ру, мороженое из которой забрызгало подарок Ригеля — оранжевые вязаные колпачки для праздников, которые, на взгляд Рози, были больше похожи на ермолки. Близнецы тут же взяли в локтевой захват шеи друг друга и некоторое время катались по кухонному полу, ровным слоем распределяя упавший торт и мороженое по всем углам и спровоцировав припадок лая и тревоги у Юпитера. Рози позавидовала псу, для которого считалось социально допустимым бегать и безостановочно скулить во время переживаний.
Когда девочки начали позевывать, Пенн ненавязчиво предположил, что, возможно, самое время начать задумываться о подготовке ко сну. Рози же не была готова. Внезапно ей показалось, что она дышит слишком быстро. Она пыталась выглядеть беззаботной, когда девочки колобками покатились наверх. Потом помчалась к лестнице в башню, как тот шоколадный заяц, которого вот-вот распилят пополам. Поднялась по ступенькам, стараясь ступать как можно тише, и остановилась на полпути, как Кристофер Робин, стараясь не сопеть и не выдать себя. Напрягла слух, но так и не смогла определить, снимает кто-нибудь белье или нет. Почему это нельзя делать громче?! Она слышала, как ящики комода Поппи выдвигаются и захлопываются, выдвигаются и снова захлопываются.
