Вячеслав Курицын - 7 проз
Текзд бессмертен: даже если капризный автор запатентует окончательный вариант, никто не помешает скучающему Тютькину скопировать файл из Сети, заменить в нем "орла" на "Комсомольск-на-Амуре" и запустить лодочкой по паутине. Известен такой издательский казус - пару лет назад "Вагриус" выпустил в свет нарытый по архивам филологами Фельдманом и Одесским "полный вариант" романа "12 стульев": дескать, сначала в журнале печатался вариант с словом Троцкий, а потом цензура заставила много кусков убрать, а вот вам правильный текст. Ну что тут... Я как раз именно тогда (когда книга вышла) тоже сочинял роман. Скоро выйдет, но дело не в этом. А вот в чем: фамилию одной актрисы, например, я убрал из текста по требованию тогдашнего издателя романа, а название одного города по требованию тогдашней своей жены. И еще много чего сделал с текстом под нажимом с разных сторон. И хотя издатель уже не мой, и жена тоже, я бы очень не хотел, чтобы грядущие Одесский и Фельдман нашли случайно исходный старый файл и объявили бы его "полной редакцией". В каком виде я подписываю книгу в печать - дело моих отношений с совестью и институциями, а никаких не филологов. Они отнеслись к текзду как к тексту: вот, дескать, истинный вариант. Это я говорю со стороны, так сказать, морально-нравственной и юридической. Но изнутри тела словесности филологи как раз поддержали механизм текздомашинерии: ну, вот так может выглядеть этот роман... Только надо правду писать: не "полный" вариант, а "вот такой".
Читатель уже понял, что подоплека болтовни - банальная боязнь смерти. Как бы хочется верить, что в гробу так запросто дело не заканчивается, что дальше еще что-то хоть как-то да есть. С другой стороны, за антропоморфность держаться не приходится: и так уже многие части тела на зависть стабильно болят. Вот и пекутся румяные симулякры: душа в лире, текзд в эфире... Тьфу!
Просто всякий того хочет, чего у него нет. Смертный стремится к бессмертию: герой эпоса ладит подвиг, чтобы забраться в кувшин памяти народной, в патоку контекстуального бессмертия. У бессмертного цель смерть. Он жаждет вычеркнуться из памяти поколений, суетится, делает гадости - все прочь, в тунь. Храм (это Герострат вспомнился) должно сжигать, чтобы оказаться забытым, однако прыг-приборы работают наоборот.
"Например, сегодня мы поймали змейку, - говорит дон Хуан. - Я извинился перед ней за то, что прервал ее жизнь так окончательно и внезапно. Я сделал то, что сделал, зная, что и моя собственная жизнь будет прервана однажды так же внезапно и окончательно".
Черное и белое. Крик бабочки
"Никогда ничего не носи в руках, - учит дон Хуан. - Купи рюкзак".
"Но я хожу в пиджаке, - ропщет Карлос, - глупо носить рюкзак поверх пиджака..."
Дон Хуан щадит Карлоса, не уничижает европейские представления о лепости и нелепости (хорошо об этих представлениях в "Левиафане" Акунина: японец поражается, как европейцы суют в карман платок с соплями - в то время как они возмущены его привычкой сморкаться в салфетку).
"Надевай пиджак поверх рюкзака, - говорит дон Хуан. - Пусть лучше люди думают, что ты горбат, нежели чем..."
Чем? От идеи прямого скелета отвратило открытие, сделанное Ароном Лернером (Йель) в 1959 году: он обнаружил, что в той чакре, что расположена между бровями (третий глаз) и где притаилась считавшаяся рудиментарной дурью шишковидная железа, производится некий мелатонин, гормон, близкий серотонину, который, в свою очередь, очень похож на вещество, полученное из ржаного зерна, зараженного грибком спорыньи, а потом синтезированного под поэтическим именем лизергинового синтетического диэтиламида.
Что есть пафос прямохождения? Возможность безупречного прохождения энергий корней и крон сквозь физическое тело. Но ценность ментального сквозняка уступила место тромбу третьего глаза. Тело должно искривиться, стать теллом, чтобы силовые линии засбоили в районе верхней чакры. Хтоническая витальность закручивается в шишковидной железке в тавтологию, в отрицание трансцендентальноеTM.
Ее успешно отрицает негр, черный человек. Он специалист по сжиманию энергий и выстреливанию их в горизонталь: шибче всех бегает стометровку, круче всех выполняет боксовый хрясь кулаком, в длину прыгает раза в два дальше белого. Среди прыгунов в высоту негров до смешного мало. Небель недолюбливает вертикаль. Ей неведом штанговый спорт. Преуспевая в баскетболе, она подчеркивает правило от противного: взмывая вверх, негр тут же компенсирует несвойственный жест: вколачивает шар вниз.
Делов-то всех только и есть, что в цвете. Черный - закрытость, непроницаемость. Белые одежды и белое тело разомкнуто архетипу дерева: босая ступня сосет энергию из земли, босая макушка открыта энергии космоса... Я упрямо хотел быть негром долгую штуку лет и влачил себя мимо времени согбенным знаком вопроса. Теперь я хожу к мануальному терапевту Козлову М. Ю., он пытается переконвертировать знак моей спины в многоточие хотя бы. Почему я так стал? Может быть, захотелось быть белым ввиду актуализации в России патриотического дискурса, может быть, кончился постмодернизм и неохота уже отрицать трансценденцию, может - надоела боль в спине. Мануал Козлов складывает меня на красный снаряд по имени "Анатомотор", пристегивает ремнями, и снаряд делает меня туда-сюда с натяжкой, выдавливая из телла лишнюю "л".
"Я спросил, как я узнаю, что кричит именно бабочка, а дон Хуан ответил, что это ни с чем не перепутать. Бабочка заорала вдруг и будто бы не в воздух, а прямо у меня в позвоночнике, по которому прошла пунктирная ударная волна".
Такса и книга. Слежка
"Здесь недавно пролетела сова, - задумчиво сказал дон Хуан, закинув голову, глядя в воздух. - Видишь следы?"
Человеку в жизни всегда есть чем заняться, даже если заняться ему нечем, если он просто идет по улице никуда, никем не ожидаемый, не имеющий денег даже на пиво, просто идет. Он же обращает внимание на прохожих: вот хромой старик, или девушка с жопой, или человек в майке, на которой написано "Ошибка 2000". Можно же проследить за кем-нибудь из них. Проведи день в слежке, иди по пятам, смотри ему в затылок, заглядывай ему в лицо. Если он тебя заподозрит, прячься за спины прохожих, за киоск с шаурмой. Учись у охотника, выслеживающего жертву, терпению, ловкости и любви. Если твой человек зайдет в учреждение или кино, иди с ним; если охрана не пропустит тебя в учреждение - ее можно обмануть или убить; если он зайдет в дом-квартиру, стой у его двери, стой час, стой другой, думай о той собаке, которая ждет умершего хозяина (удивляйся при этом: относясь к классу существ, способных, по легенде, найти своего человека за 1000 км, она не способна почувствовать, что он умер?), а если он не выйдет (если он, предположим, тоже там у себя или в гостях умрет), все равно жди, так как для тебя важно следовать своему решению. Если же человек кружит по городу кружи с ним по городу, когда еще выдастся покружить. Ты проведешь день с пользой, незнакомый человек заведет тебя в незнакомые дворы, ты увидишь новые для себя голубятни, новые надписи типа "ЦСКА - КОНИ", какую-нибудь вдруг девушку с веслом или стройку, станешь свидетелем погони кошки за кошкой, разговора какого-то и пр.
Вот недавно у "Аэропорта" во дворах я проходил мимо двух теть с таксами и одна другой на свою жаловалась: "Залезла в шкаф, погрызла книгу". Какую книгу - не уточнила. Я хотел сделать вид, что развязался шнурок, и подслушать, какую именно книгу, но я ни за кем не следил и не стал так поступать. Если бы я следил за кем-то, мне непременно бы нужно было название: оно наверняка как-то было бы связано с обстоятельствами объекта слежки, что-нибудь важное я бы из названия об объекте вызнал. Что делать в случае, если та, что с таксой, отказалась бы выдавать тайну книги? Пытать ее, мучать, может быть - ее же собакой. Объект слежки за это время может обрубить хвост? Не беда, узнав имя книги, ты без труда поймешь, где застать объекта через 15 минут: ты еще и угол срежешь, выйдешь ему в негаданный перпендикуляр.
Учитывая, что владелица охочей до мясистых букв таксы, скорее, просто не запомнила названия книги и, возможно, просто не умеет читать, трудно надеяться, что это было именно "Изобретение Мореля"; но бывает-то всяко. Это было оно, да. Макрель вроде бы там, в книге, изобретатель только механизмов с зеркалами времени, замурованными в подвал, но суть изобретения в другом, оно принадлежит рассказчику: если тебе не удалось войти в контакт с тем, за кем ты следил, ты можешь устроить так, что тому, кто будет следить за тобой из будущего, показалось бы, что ты в контакт вошел. Будто бы заблуждения этого грядущего чувака делают не столь безнадежным нынешнее твое одиночество. "Сова - не колесо паровоза, - наставительно сказал дон Хуан. Она всегда оставляет в полете следы".
Мадера и водка. Возвращение
Приходит Карлос к дону Хуану и говорит: "Мне больше не нужно тело. Ты научил меня управлять сновидениями и проникать в сердцевину камня. Ты открыл мне иные миры, я понял, насколько они богаче и удивительнее, чем тот, в котором я привык жить. Я хочу отказаться от здешнего тела, ибо хочу превратиться в чистую энергетику".
