Валерий Исхаков - Жизнь ни о чем
- Ну уж героизмом там точно не пахло, - уточняю я. - Было ужасно глупо, прямо как в дешевой комедии. Два интеллигента размахивали пистолетами, изображая из себя бог знает каких крутых, потом один из них случайно нажал на спуск, промахнулся, а второй так же случайно влепил ему пулю в лоб. Вот как это было, и нечего делать из меня героя!
- Ладно, оставим героизм в стороне. Я ведь и кроме этого кое-что о тебе знал. И статьи твои читал очень внимательно. В том числе и ту, где ты рассуждаешь об обязанности адвоката хранить в тайне все, что доверил ему клиент, и о том, имеет ли он право утаивать от правосудия факты, порочащие клиента, если он узнал их не от самого клиента, а от третьих лиц. В общем, я пришел к выводу, что, если Игорь Степанович предложит тебе раскрыть мою тайну, ты ни за что не расскажешь ему о тайном венчании сам. Но если кто-то другой выдаст - или продаст - тебе эту тайну, ты согласишься стать передаточным звеном между носителем тайны и Игорем Степановичем. Я правильно все объясняю?
- Совершенно верно. Ты только забыл отметить, что самому рассказывать все Игорю Степановичу мне было невыгодно. Если бы я ему признался, что все знаю, он заплатил бы мне десять тысяч - и привет! А вот если я на него поработаю, если добуду для него эту тайну, тогда:
- Тогда тебя очень даже свободно могли убрать, - ухмыльнулся Андрей. Не сразу, конечно, чтобы никто, не дай бог, не связал одно с другим. И не стали бы набрасываться на тебя целой бандой убоповцев. А тихо и незаметно устроили бы тебе несчастный случай. Горталова же натравили на тебя для того, чтобы ты считал свою миссию проваленной и не явился к Игорю Степановичу, а то и к самому Аркадию Максимовичу, боже упаси, за обещанной наградой. Потому что насчет работы на Игоря Степановича ты напрасно рассчитывал. Игорь Степанович действовал на собственный страх и риск и ничего, кроме тех десяти тысяч, предложить тебе не мог. Это единственный момент, в котором ты действительно прокололся. Но ничего, Игорь Степанович уже расплатился за свое предательство:
- А что с Игорем Степановичем?
- Вышел из доверия. Окончательно и бесповоротно. Я не могу пока раскрывать тебе всех наших тайн. Скажу лишь, что это он работал на конкурентов. На тех, кому слияние холдинга и принадлежащих мне фирм было бы крайне невыгодно. А твой друг Горталов честно служил Игорю Степановичу. И теперь, наверное, служит: на том свете.
- Ты хочешь сказать, что их обоих:
- Я ничего не хочу тебе сказать, Сережа. Ничего. Я сам не знаю. И никто не знает. Что с Игорем Степановичем и Горталовым? Где Игорь Степанович и Горталов? Не знает этого никто и никогда, видимо, не узнает:
- Господи, - только и смог выговорить я. - Бедная Майя!
Бедная Майя! И бедный, бедный Сергей Платонов! Если нет трупа, значит, официально Горталов не умер, а исчез, пропал без вести, значит, все эти годы - а поскольку пропал он не во время военных действий, пройдет целый год, прежде чем его признают безвестно отсутствующим, и еще четыре - пока он не будет официально признан умершим, - и все эти пять долгих лет Майя упорно будет считать Горталова живым. И все эти пять лет она не согласится признавать себя не то что вдовой, но даже и разведенной. Я слишком хорошо знаю Майю, чтобы усомниться в этом.
И все эти пять лет мне придется сочувствовать Майе и поддерживать ее веру в то, что Горталов жив, и, как юристу, помогать ей составлять всякого рода запросы и заявления, заранее зная, что толку от этих запросов и заявлений не будет никакого, но не смея выказать своего знания. Сумею ли я выдержать эти пять лет - вот в чем вопрос:
- Прости, Сережа, - говорит Андрей. - Тут я ничем не могу тебе помочь. Сделать это как-нибудь по-другому было нельзя. Мы тут не в детские игры играем. Слишком большие деньги.
- Я понимаю.
- Нет, ты не понимаешь. Надо хоть раз самому столкнуться с этим, чтобы верно оценить масштаб: Знаешь, все эти твои приключения, поиски, разговоры с друзьями детства - это все было так безобидно, так мило: И так забавно было наблюдать со стороны, как ты стараешься: Да не обижайся ты! У тебя неплохо получилось, ты показал, что умеешь добиваться своего, что тебе можно поручить дело и посерьезнее.
- Я не обижаюсь, Андрюша. Я все понимаю. Твоя блестяще продуманная операция блестяще удалась. Ты победил. Ты женился на дочери босса. И, надо полагать, получил достаточно высокое место в здешней иерархии. Не удивлюсь, если тебе отдали место покойного Игоря Степановича:
- Ну, не совсем так, - скромно улыбается Андрей.
Оказывается, я опрометчиво заявил, что все понимаю. Я привык мерить своим масштабом и в результате слишком низко оценил старого приятеля. По моим меркам, занять кресло на четырнадцатом этаже для Андрея - предел мечтаний. Он же, как выясняется, метит гораздо выше.
- Теперь я вхожу в Совет директоров холдинга, - снисходительно объясняет мне Андрей. - И временно исполняю обязанности первого заместителя генерального директора. Уверен, что следующее собрание акционеров утвердит меня в этой должности. Таким образом, мой тесть будет президентом, я премьер-министром, а ты, - он улыбается еще шире, - ты, Сережа, будешь:
- :твоим министром внутренних дел.
- Не совсем так. Чуточку скромнее. Скажем, начальником моего отдела внутренней безопасности. А с моим министром внутренних дел ты уже знаком.
Он протягивает руку и нажимает кнопку на стоящем передо мной пульте. Дверь открывается, и входит: шофер Наташа.
- Ну, знакомить вас, полагаю, не надо:
- Если только Наташа - не подпольная кличка, - бормочу я.
- Ну что вы, Сергей Владимирович, это мое настоящее имя, - невинно улыбается она.
Сегодня на ней белая длинная юбка с разрезом по бедру и белый пиджак, под которым угадывается на крепком обнаженном теле белая перевязь с белой кобурой и непременно белым (наградным? именным? изготовленным на заказ?) пистолетом. В больших очках со стеклами-хамелеонами и с туго стянутыми на затылке волосами Наташа выглядит старше, солиднее и, пожалуй, еще соблазнительнее.
- Разве мы снова на "вы"?
- Да: на людях. На "вы" и Наталья Борисовна, пожалуйста. А с глазу на глаз - посмотрим: Кстати, не могу вас не поздравить.
- С чем?
- Вы блестяще водили меня за нос. Я до последней минуты не догадывалась, что вы с самого начала знали все. Это было в высшей степени профессионально.
Ее похвала мне льстит.
- Да! - вмешивается в разговор Андрей. - Если мы с тобой договорились насчет работы, имей в виду, что холдинг не только не возражает, чтобы его сотрудники носили ученые степени, но и приветствует это. Так что не забрасывай свою диссертацию и не слишком тяни с защитой.
- Я учту ваши пожелания, Андрей Ильич.
- Рад слышать, Сергей Владимирович.
Мы встаем и пожимаем друг другу руки, словно скрепляем рукопожатием некий неписаный договор. Не знаю, какие там еще статьи в этом договоре, но в одном уверен точно: отныне на людях мы - руководитель и подчиненный и обращаемся друг к другу по имени-отчеству и на "вы", а наедине по-прежнему старые приятели и поддерживаем друг друга во всем. Время покажет, правильно ли я понял эти условия.
- Да, чуть не забыл, - оборачивается уже от порога Андрей. - Прежде чем приступить к исполнению своих обязанностей, рекомендую взять отпуск на пару недель. Это не просьба, Сергей Владимирович, это приказ. Мне надо, чтобы вы были в форме. Скажете секретарю, она оформит билеты и визы. Можете отдохнуть на вилле, принадлежащей холдингу. Думаю, Кипр вам понравится:
- Я подумаю. Подожди!.. Подождите минуту, Андрей Ильич! Андрей!
- Да?
- Скажи честно: ты обвенчался с Ириной Аркадьевной?
- Да, конечно. В православном соборе на Кипре. А что?
- А тебе не было как-то не по себе? Как-то неловко: не перед людьми, конечно: Перед Ним?
- Знаешь, Сережа, мне, пожалуй, поздно об этом беспокоиться. Я уже столько всего натворил, что там, наверху, вряд ли сумею заслужить прощение. Так что мне пора зарабатывать очки перед тем, кто распоряжается там, внизу:
Андрей нажимает кнопку, таинственная четвертая дверь открывается, и они с Натальей Борисовной входят в точно такой же лифт, в каком я поднимался на четырнадцатый этаж. Только этот лифт, я понимаю и без объяснений, соединяет бывший кабинет Игоря Степановича - мой кабинет - с самым верхним этажом. Так что теперь у меня, по-видимому, прямой допуск в верхние эшелоны власти.
Андрей Ильич и Наталья Борисовна входят в этот лифт и поднимаются в неведомые мне выси. А я встаю из-за стола и подхожу к окну. Вид города на закате с четырнадцатого этажа прекрасен. Я знаю, что еще не одну неделю буду любоваться им, прежде чем привыкну и перестану его замечать.
И еще я знаю, куда поеду в отпуск. Не на Кипр, разумеется. Это слишком просто и поэтому неинтересно. Я поеду в Австралию, к старому другу Боре Путешественнику. Мне кажется, что я вполне дозрел до того, чтобы барахтаться в грязи с крокодилами и держать черную мамбу за хвост.
