Илья Эренбург - Оттепель
- Ты так говоришь, как будто к нему неравнодушна.
Соня рассмеялась.
- По-моему, Суханов даже не замечает, с кем разговаривает - с женщиной или с мужчиной. Вероятно, поэтому женился на Степаниде Александровне. Такая женщина могла бы составить счастье Журавлева... Савченко рассказывал, что Лена счастлива. Тебе она нравится?
- Очень. И отец ее любил.
- Я ее почти не знаю.
- Сегодня день рождения Наума Борисовича, он меня позвал, конечно, с тобой. Я сначала подумала: Яша уехал, значит, будут одни старики, тебе неинтересно - и сказала, что ты, кажется, занята. Но Брайнин потом сказал, что Придут Коротеевы и Савченко. Пойдем - увидишь Лену... Знаешь, Соня, я хочу в ближайшие дни позвать к нам Брайнина, Егорова, Коротеевых, Соколовского. Может быть, Вера Григорьевна придет. Ведь ты у нас редкая гостья... Вот не знаю, удастся ли это сделать до отъезда Савченко...
- Савченко уезжает?
- Наум Борисович говорил. Я думала, ты знаешь...
- Куда он уезжает?
- В Париж, с делегацией...
Соня так рассердилась, что забыла про самолюбие.
- Мог бы сказать! Очевидно, считает, что раз его посылают в Париж, ему нечего разговаривать с простыми смертными! А между прочим, теперь многих посылают, у нас один инженер недавно ездил в Швецию...
- Это он постеснялся сказать: только ты приехала, а он уезжает. Соня, он о тебе всегда спрашивал.
- Ты думаешь, он меня интересует? Да я с ним разговариваю только потому, что он приходил к отцу, навещает тебя... Откуда сирень?
- Первая. Сережа принес.
- Ты погляди: повсюду "счастье" - семь, восемь, девять, считать надоело. Какая-то сумасшедшая сирень...
- Пахнет чудесно. Я поставлю тебе в комнату... Соня, ты сейчас что будешь делать? Погода хорошая...
- Хочу почитать. Я ведь утром выходила. Мне Суханов дал интересную книгу...
Вечером Надежда Егоровна спросила:
- Ну как-ты решила? Пойдешь к Брайниным?
- Нет. Начала читать и не могу оторваться...
На столе лежала начатая книга об электроупрочнении инструментов, но Соня не читала, все время она думала о Савченко.
Виновата, конечно, я. Но разве я знала?.. Удивительное дело, можно всему научиться, все понять, а что у себя внутри - загадка. Когда я приехала в Пензу, я была убеждена, что начинается настоящая жизнь, а Савченко - это прошлое, как подруги, как родительский дом, экзамены. Говорила себе: теперь нужно жить всерьез. На работе сначала не клеилось. Суханов язвил. Я забывала, где что. У себя, как только начинала читать, прибегала Ксения Ивановна, устраивала сцену, почему я на кухне свет не погасила. Казин предложил поехать с ним за город, я почему-то согласилась, он говорил на возвышенные темы, а потом схватил, порвал блузку, я едва отбилась. Все было не так, как я предполагала. А Савченко мне писал, что любит и так далее, как будто ничего в моей жизни не изменилось.
Конечно, мне хотелось, чтобы он не послушался и вдруг приехал. Но я себя за это ругала. Думала, пройдет. Получилось наоборот: у него прошло, а я схожу с ума. Готова ему кинуться на шею. Поздно... Подумать только - уезжает в Париж и не сказал мне, просто не счел нужным! А я сейчас на все готова. Даже при маме не удержалась. Впрочем, мама убеждена, что я влюблена в Суханова. Тем лучше... Но что со мной делается? Не могу ни читать, ни сидеть, - кажется, сейчас бы побежала к нему... А он у Брайниных, наверно, всех развлекает, душа общества...
Я с ним вела себя как последняя дура. Говорила: нужно подумать, проверить, подождать. Наверно, оттого, что ничего еще не понимала. Мне казалось, что взрослая женщина должна быть рассудительной. Отец меня за это ругал, а я не сдавалась. Говорила себе: мое призвание - математика, а не поэзия, нечего разводить драмы! Доходила до пошлости, стыдно вспомнить: сказала Савченко, что нужно подождать, потому что мы не получим квартиры. Ясно, что он меня в душе презирал. Ведь теперь я понимаю, до чего это глупо. Теперь мне все равно, где и как, лишь бы с ним...
Никогда я не видела, чтобы человек так. изменился за один год. Он как-то сразу стал взрослым, уверенным в себе. Прежде он мне казался мальчишкой, а теперь я сидела вся скованная, боялась каждого его слова. Он даже помучить меня решил, отомстить за прошлое, вспомнил, как я повторила слова отца, что настоящее не забывается. И сразу обдал холодной водой: "У каждого теперь своя жизнь".
Ясно, что и любовь у него другая, отсюда уверенность. А обо мне вспоминает с усмешкой: был мальчишкой и почему-то мне понравилась практическая особа, которая все время считала, взвешивала. Не должна я больше о нем думать!.. А о чем, спрашивается, мне думать?.. Мама говорит, что Володя запил с горя. Это не выход. Терпеть не могу пьяных... В Пензе буду работать и меньше о нем думать. А здесь это мука: знать, что он близко и чужой... Конечно, и сумею совладать с собой. Если мы встретимся до его отъезда, не подам виду. Пусть думает, что и у меня своя жизнь... Но я-то знаю, что мне от этого не освободиться...
Позвонили. Наверно, пришел к маме какой-нибудь из папиных мальчишек. Рыженький Сережа в полном восторге: сдал экзамены и гуляет по Ленинской с Ниной...
Соня открыла дверь. Савченко!
Она спокойно с ним поздоровалась, провела к себе.
- Мамы нет, она у Брайниных.
- Я знаю. Меня тоже звали.
- Что ж ты не пошел?
- Хотел зайти к тебе.
- Очень мило с твоей стороны. Хочешь чаю?
- Нет, спасибо. Я ненадолго - у меня работа. Как ты проводишь отпуск?
- Очень хорошо. Отдыхаю. А вот сегодня решила немного поработать. Видишь?
- Я эту книгу читал. Как раз из той области, которая меня теперь занимает. Кстати, у меня интересная новость...
- Уже знаю. Ты, кажется, на седьмом небе?
- Да. Но ты не знаешь, почему. Сегодня Голованов сказал, что заказчики заинтересовались проектом Соколовского. Посылают сюда двух инженеров. На следующей неделе должно состояться совещание. Теперь и Голованов заколебался. Ужасно обидно, что я не смогу присутствовать!
- Зато ты будешь гулять по улицам Парижа. Это не Пенза... Почему ты мне не сказал, что едешь в Париж?
- Я и сам не подозревал. Голованов мне сказал на следующий день. А насчет проекта я узнал только сегодня. На заводе все об этом говорят... Ты понимаешь, что это значит? Соколовский думал не только о нашем заводе, но о заказчиках ведь для них это огромный шаг вперед. Демин сразу понял... Жалко, что я не могу тебе подробно рассказать...
- Почему? Меня это очень интересует. Ты так спешишь?..
- Нет. Но сейчас я не могу объяснить - не выйдет...
- Понимаю: твои мысли уже далеко.
- Наоборот. Слишком близко...
Он спохватился: "Зачем я это сказал?.. И голос меня выдал... Не нужно было на нее смотреть!" Он хотел сказать, что Соня, наверно, не так его поняла: он имел ввиду завод. Он даже выговорил:
- Ты думаешь...
А договорить не смог. Он стоял в смятении у стола. Соня подошла к нему, тихо сказала:
- Я ничего не думаю...
И начала его целовать.
В столовой стенные часы пробили десять, одиннадцать, двенадцать. Они ничего не слышали.
Вдруг Соня вздрогнула: "Это мама!.." Она быстро вскочила и повернула ключ в двери.
Сильно пахла сирень, и Соня шепнула Савченко:
- Я еще днем подумала, что это сумасшедшая сирень: чуть ли не каждый цветок - "счастье"...
16
Поздно ночью Соня тихо провела Савченко по темному коридору. Уехал он день спустя. На аэродроме Соня сказала:
- До твоего возвращения я маме ничего не скажу, а в Пензе сразу поговорю с директором. Надеюсь, отпустят, хотя Журавлев, конечно, постарается напакостить. Егоров мне говорил, что здесь меня возьмут... Но ты мне пиши, это главное. И потом, когда будешь ходить по Парижу, помни - я иду рядом. Гляжу с тобой. Вообще живу с тобой. Понимаешь?..
Надежда Егоровна слышала, как Савченко ушел под утро, но не стала спрашивать: у Сони был такой счастливый вид, что она поняла все без слов.
С утра она суетилась, ходила на рынок, готовила ужин. За вином пошел Володя, и он помогал раздвинуть стол. Надежда Егоровна думала: может быть, его гости развлекут, ведь Соколовский придет, а Володя его любит... Но Володя неожиданно исчез. Надежда Егоровна вздохнула: опять побежал к Бушагину... Хоть за Соню я теперь спокойна... Обидно, что Егоров не сможет прийти, расхворался. Как Мария Ивановна скончалась, он все время болеет. Да это понятно - жили они душа в душу... Я всем сказала: приходите, отпразднуем приезд Сони. Если бы сказать: "Соня-то замуж выходит", - вот бы отпраздновали!.. Не такой у нее характер, даже мне не рассказала...
На столе стоял букет роз. Вера Григорьевна удивилась:
- Откуда уже розы? И какие пышные, летние!
- Это Леонид Борисович принес - оранжерейные, - объяснила Надежда Егоровна.
Соколовский разлил вино и предложил выпить за здоровье Надежды Егоровны.
Все последние дни он был в приподнятом состоянии. Двадцать второго приезжают заказчики. Егоров сказал, что взвесил все, поддержит. Получилось лучше, чем я мог рассчитывать. Хорошо, что Вера согласилась пойти, - ее ведь очень трудно вытащить. А со мной она пошла первый раз... Мне здесь нравится: собрались хорошие люди, и всем почему-то весело. А это не часто бывает..
