Из серии «Зеркала». Книга I. «Лишние люди» (ред. 2) - Олег Патров
Поймав себя на подобных мыслях, Берт усовестился. В глубине души он знал, что несправедлив к Джереми. Тот помог бы ему в беде, но вот насчет уважения парень соврал. За годы работы в баре Берт научился чувствовать фальшь автоматически.
Для Джереми он не был авторитетом ни на йоту. Тот скорее относился к нему снисходительно, как к брошенному на улице котенку, прощая стариковские слабости в память о Саре, к которой парень был по-настоящему привязан.
О родной матери Джереми почти не говорил, как и о Рикки, – это были запретные темы, – а если кого и уважал, так это отца. Уважал и злился до чертиков. Здесь у Берта не было никаких сомнений.
Одно утешало бармена: новый отчим, похоже, не претендовал на место в душе парня, а. значит, у Джереми найдется свободная минутка для старика, пусть из жалости, из сострадания. На закате жизни довольно и этого, чтобы не остаться одному, чтобы чувствовать, что кому-то нужен.
«Бар всегда открыт, а твое место свободно», – что-то вроде такого, сентиментального, нежизненного сказал бы он Джереми, если бы смел, если бы люди разговаривали друг с другом, как в романах, которые так любят женщины. Но Джереми должен был понимать все итак, между мужчинами не требовалось лишних разговоров. Зачем переливать из пустого в порожнее?
Почесав живот, Берт заглянул в проулок и, убедившись, что все в порядке, закрыл дверь, задвинул засов и пошел наверх спать. Завтра предстоял тяжелый день: в порту выдавали зарплату и премиальные за квартал, и если первую многие еще доносили до дома в целости и сохранности, то со второй половиной люди обычно шли к нему отдохнуть душой. Тяжелая работа требовала пару стаканчиков для поднятия духа. Универсальное средство от тоски и семейных скандалов.
Берт знал немало пар, которые развелись только потому, что мужья всегда приходили домой с работы вовремя. Не все выдерживали испытание временем, когда ты снова, как в молодости, один на один с Ней, и между вами нет преград; оставалось заводить новых детей, идти в бар или разводиться.
2
Успокоившись, Джереми сел и проанализировал ситуацию со всех сторон, как учил отец, и понял: чтобы он ни сделал, Ричард разрушит брак матери с Ллойдом. Дядя терпеть не мог правильных людей. Тем более счастливых. Что оставалось делать?
Он поставил на кон все свое чутье, – и нанес упреждающий удар.
– Нам надо поговорить. Это очень серьезно. Наедине, – попросил он Ллойда.
Разговор вышел динамичным.
– ЧТО ты сделал? – потемнело в глазах у капитана.
– Я использовал ваш личный пароль, чтобы войти в базу компании и скачать новые торговые регламенты до их официальной публикации.
Рука Ллойда сама потянулась к горлу сопляка, но Джереми успел увернуться. Ллойд бросился за ним.
И в этот миг вошла Лея.
– Твой сын, – кипя от возмущения, начал капитан, но Джереми перебил его.
С легкой паникой в голосе он крикнул:
– Мама, Рикки упал и зовет тебя. Я думал, что ты здесь и…
Не дослушав, Лея выбежала из кабинета.
Джереми вышел из-за стола, за которым пытался спрятаться, и просительно поднял руки ладонями вверх.
– Пожалуйста, дайте мне договорить, а потом делайте, что считаете нужным.
Ллойд выпрямился и взял себя в руки.
– Я слушаю. И каково твое оправдание?
– Никакого оправдания. Я виноват, сэр. И только хочу сказать, что моя мать здесь не при чем и Рикки. Я один, даю вам слово.
Джереми грустно усмехнулся, поймав себя на каламбуре.
– Я был должен одному человеку, много должен, – честно признался он. – Вы помните мой прежний бизнес? Я сделал неправильный выбор и, если возможно, хотел бы исправить его. Можете избить меня, выставить из дома, сдать в префектуру, только не говорите матери. Она любит вас, но она гордая, и, если узнает, сразу уйдет. Я не хочу, чтобы кто-то страдал из-за меня. Я искренне сожалею, сэр…
Вторжение Леи, невольная пауза, последовавшая за этим непривычное поведение Джереми, запоздалое, но не вынужденное признание (парень мог промолчать, и он бы еще долго не узнал о мошенничестве) – все это позволило Ллойду немного прийти в себя. Он вдруг заметил, что не дышит. Выдохнув, он заставил себя расслабить корпус и расстегнул ворот рубашки.
– Мне надо подумать.
– Как скажете.
– Садись, поговорим.
Настороженно они сели друг против друга, один за стол, другой в кресло напротив, не опираясь на спинку.
– А ты хочешь, чтобы она осталась? – спросил Ллойд после долгой, как ночь, паузы.
– Да, – быстро выдохнул Джереми.
– Почему? Я же не нравлюсь тебе. Тогда что? Из-за денег? Продаешь свою мать?
– Да. Не только. Не хочу врать.
Парень и не пытался защищаться. Ллойд с удовольствием залепил бы пока еще не состоявшемуся пасынку пощечину, но прежде он хотел разобраться в ситуации до конца.
– Что здесь происходит? – снова прервала мужчин Лея. – Джереми, зачем ты сказал, что Рикки звал меня? Он спит. Зачем было врать? Что случилось? Что ты натворил?!.
При виде жены Ллойд встал и вышел из-за стола, но Джереми преградил ему путь.
– Прошу вас, все, что угодно… Я вправду сожалею, – еле слышно прошептал он, отходя в сторону.
– Вы можете объяснить, что здесь происходит?
Леи показалось, что между мужчинами проскользнула какая-то тень.
– Ничего, – ответил ей Ллойд. – Мы с Джереми обсуждали его будущее. У него много интересных идей, но мне надо подумать… одному.
Лея и сын вышли из кабинета. Лея первая, Джереми нерешительно помялся было у двери, но Ллойд жестом выставил его вон.
– Что произошло? – допытывалась у сына мать. – Он ударил тебя?
– Нет, мы просто поспорили, и я нагрубил ему, очень серьезно. Прости.
Чего-то подобного она ждала давно.
– Это не дает ему права распускать руки, но и ты хорош. И почему ты, ради всего святого, не можешь вести себя прилично? Я поговорю с Ллойдом.
– Не надо, мам, я сам виноват. Мне стыдно.
Лея недоверчиво посмотрела на сына. Знала она, как умеют разбираться мужчины. Конечно, ее Джереми был еще мальчиком, для нее, но в поведении уже просматривались повадки отца, а тот тоже был прям, как столб, и терпеть не мог, когда кто-то начинал его поучать, тем более переделывать. Вот Рикки пошел в нее: добрый, ласковый, глаза и волосы светлые, как у нее и матери.
– Ты пойдешь к нему через полчаса и извинишься, а потом
