Алексей Писемский - Люди сороковых годов
Подали чай. M-me Фатеева, видимо, не совладела уже более с собой и вдруг отнеслась к Павлу:
- Monsieur Вихров, вы, кажется, охотник до музыки; у меня довольно недурное фортепьяно, - в зале оно, - прибавила она, показывая головой на залу.
- Ах, сделайте одолжение, - сказал Павел и сейчас же пошел в залу.
- Сыграйте, пожалуйста, monsieur Вихров; мне сказывали, что вы отлично играете!.. - кричала ему вслед m-lle Прыхина, напирая при этом преимущественно на слово сказывали.
- Ему трудно, может быть, будет отворить фортепьяно, - сказала Фатеева и вышла вслед за Павлом.
Он уже сидел за инструментом и перелистывал ноты. Она потихоньку подошла к нему и села сбоку фортепьян.
- Вы каких-нибудь нот ищете? - спросила она его.
- Я ничего не ищу, - отвечал ей Павел. - По милости ваших гостей, мне не только что ручки вашей не удастся поцеловать, но даже и сказать с вами двух слов.
- Становая эта приехала; я никак ее не ожидала! - проговорила m-me Фатеева. - Прыхина, та - ничего; при той стесняться особенно нечего.
- Та - ничего! - согласился и Павел, ударяя слегка по клавишам. - И что же, они у вас и завтра все утро пробудут?
- Может быть!
- А завтра я должен буду уехать.
M-me Фатеева сначала на это ничего не сказала, но потом, помолчав немного, проговорила:
- Разве вот что: приходите после ужина, когда все улягутся, посидеть в чайную; я буду там.
- А где же эта чайная? - спросил, наклоняя свое лицо к нотам, Павел.
- Я, в продолжение вечера, постараюсь вам как-нибудь показать ее, отвечала, тоже не глядя на него, m-me Фатеева.
В гостиной, в это время, просто происходила борьба: становая так и рвалась в залу.
- Что же он не играет? Пойду и заставлю его! - говорила она.
- Ах, нет! Погодите, посидите, он сейчас будет играть! - уговаривала и останавливала ее m-lle Прыхина.
- Но, однакож, он не играет! - возразила становая, подождав еще немного и обращая почти сердитое лицо к m-lle Прыхиной.
- Заиграет, погодите! - успокоивала ее та и при этом чему-то усмехнулась.
- Нет, я пойду! - воскликнула становая и поднялась было с дивана.
- Нет, посидите со мной! - останавливала ее m-lle Прыхина и, взяв ее за руку, почти насильно посадила ее на прежнее место.
- Да что же мне сидеть с вами, зачем я вам нужна? - спрашивала становая удивленным голосом.
- Нужны! У вас есть очень хороший жених, и мне за него замуж хочется, убеждала ее m-lle Прыхина.
- Ах, какие вы глупости говорите! Никаких у меня женихов нет, продолжала становая, уже рассердясь.
Но Павел в это время заиграл.
- Ну, вот вам - он и заиграл, - сказала ей m-lle Прыхина.
- Да, но он все не то играет, что я люблю; я люблю больше русские песни! - воскликнула становая и, вскочив с дивана, выбежала в залу.
- Нет, нет! Не то извольте играть, а нашу - русскую! - кричала она Павлу.
Хорошо, что m-me Фатеева, смотревшая почти страстно на Павла, услыша ее медвежью походку, успела мгновенно опустить глаза в землю.
- Русскую, русскую извольте сыграть! - продолжала становая и оперлась при этом на стул, на котором сидел Павел.
Какой-то неприятной теплотой так и обдало его при этом.
- Вы задавите меня совсем, - сказал он, почти готовый встать с своего места.
- Ах, какой неженка, скажите, пожалуйста! - воскликнула становая и села на стул, но все-таки напротив него.
Зачем эта г-жа становая так яростно кидалась в этот вечер на моего героя - объяснить трудно: понравился ли он ей очень, или она только хотела показать ему, что умеет обращаться с столичными мужчинами...
М-lle Прыхина тоже, делать нечего, вышла в залу и села около хозяйки.
- Какая несносная женщина! - сказала она, показывая глазами на становую.
- А что же? - спросила ее, как бы совершенно невинным голосом, Клеопатра Петровна.
- Ты видишь! - сказала Прыхина с обычным своим ударением.
- Ничего не вижу, - произнесла с улыбкой Фатеева.
- Ну, не видишь, так и прекрасно! - проговорила обиженная этим m-lle Прыхина, - и, в самом деле, досадно: за все участие ее хоть бы малою откровенностью ее вознаградили!
Павел, под влиянием мысли о назначенном ему свидании, начал одну из самых страстных арий, какую только он знал, и весь огонь, которым горела душа его, как бы перешел у него в пальцы: он играл очень хорошо! M-me Фатеева, забыв всякую осторожность, впилась в него своими жгучими глазами, а m-lle Прыхина, закинув голову назад, только восклицала:
- Чудно, бесподобно!
- Да, недурно! - одобрила и становая. Ей все больше хотелось русского.
Окончив играть, Павел встал и, осмотревшись кругом, сказал:
- Какой дом, однако, у вас оригинальный!
- Ах! Он очень старинный! Вы, однако, не видали его всего. Хотите взглянуть? - подхватила m-me Фатеева, понявшая его мысль.
- Очень рад-с!
M-me Фатеева пошла показывать ему дом.
- Вот это - зала, это - гостиная!
- А это - портрет ваш?
- Да, это - в первый год, как я вышла замуж!
Она нарочно говорила громко, чтобы ее слышали в зале.
- А это вот - угольная, или чайная, как ее прежде называли, продолжала хозяйка, проводя Павла через коридор в очень уютную и совершенно в стороне находящуюся комнату. - Смотрите, какие славные диваны идут кругом. Это любимая комната была покойного отца мужа. Я здесь буду вас ожидать! прибавила она совершенно тихо и скороговоркой.
- А когда же мне приходить сюда? - спросил ее замирающим от восторга голосом Павел.
- Когда все улягутся. Вот это окошечко выходит в залу; на него я поставлю свечу: это будет знаком, что я здесь, - продолжала она по-прежнему тихо и скороговоркой. - А вот-с это - библиотека мужа! - произнесла она опять полным голосом.
Когда они проходили маленький коридор, Павел не утерпел и, взяв за талию m-me Фатееву, проговорил:
- Милая моя, бесценная!
M-me Фатеева обернула к нему свое лицо, сияющее счастьем и страстью.
Павел поцеловал ее.
- Тсс! Нельзя этого! - проговорила она, погрозив ему пальчиком.
После такого осмотра дома, Павел возвратился в залу в очень веселом расположении духа и вздумал немного пошутить над становой за все те мучения, которые она заставила его терпеть.
- Скажите вы мне, моя почтенная соседка, - начал он в тон ей, - в кого вы влюблены?
- Я? - спросила она, уставив на него немного сердитые глаза.
Она такого вопроса при всех никак не ожидала от него.
- Да, вот mademoiselle Прыхина и Клеопатра Петровна сказали мне - в кого они влюблены, и вы мне должны сказать то же самое.
- Им - как угодно, а я не скажу, - ответила становая.
- Отчего же?
- А оттого, что, может быть, я в вас влюблена, - отвечала приставша и уставила на него пристальный взгляд.
- Ну, полноте, зачем я вам?.. - возразил Павел (он чувствовал, что от переживаемого счастия начинает говорить совершенно какие-то глупости). Зачем я вам?.. Я человек заезжий, а вам нужно кого-нибудь поближе к вам, с кем бы вы могли говорить о чувствах.
Становая вдруг вспыхнула и обиделась.
Павел попал прямо в цель. Приставша действительно любила очень близкого к ней человека - молодого письмоводителя мужа, но только о чувствах с ним не говорила, а больше водкой его поила.
- Пожалуйста, без насмешек!.. Пожалуйста!.. Сама умею отсмеяться, проговорила она.
- Господь с вами, кто над вами смеется; с вами говорить после этого нельзя! - возразил Павел и, отойдя от становой, сел около Прыхиной.
- А с вами так вот, вероятно, мы будем друзьями, настоящими, проговорил он уже не шутя.
- Надеюсь! - произнесла та многознаменательно.
Хозяйка между тем встала, вышла на минуту и, возвратясь, объявила, что "le souper est servi"[149].
Все пошли за ней, и - чем ужин более приближался к концу, тем Павел более начинал чувствовать волнение и даже какой-то страх, так что он почти не рад был, когда встали из-за стола и начали прощаться.
- До свидания, - сказала ему хозяйка не совсем тоже спокойным голосом и крепко пожимая его руку.
- До свидания, - пробормотал он ей.
- Вам приготовлено в кабинете, рядом с залой, - прибавила она.
- Слушаю-с, - произнес Павел и затем, проходя залу, он взглянул на маленькое окошечко, и оно неизгладимыми чертами врезалось у него в памяти. Пришедшего его раздевать Ивана он сейчас же отослал, сказав ему, что он сам разденется, а что теперь еще будет читать. Тот ушел с большим удовольствием, потому что ему с дороги давным-давно хотелось спать. Оставшись один, Павел почти в лихорадке стал прислушиваться к раздававшемуся - то тут, то там шуму в доме; наконец терпения у него уж больше недостало: он выглянул в залу - там никого не было, а в окошечке чайной светился уже огонек. "Она там", подумал Павел и с помутившейся почти совсем головою прошел залу, коридор и вошел в чайную. Там он увидел m-me Фатееву - уже в блузе, а не в платье.
- Ах, это вы, - сказала она, как бы не ожидая его и как бы даже несколько испугавшись его прихода.
