Прощай, Анна К. - Лера Манович
– На, – говорила она, кинув в его сторону горсть мелочи и мятых десяток, – хватит уже пяздить-то! Спать ложись! Ишь, немтырь – а тоже свое не упустит!
Потом брала стакан и, наполнив его до краев бордовой бормотухой, протягивала Тольке.
Послесловие
В тот год, когда исчез Лерыч, случился небывалый звездопад.
Дежурный из голубой станционной будки говорил, что звезды сыпали, как искры во время сварки. И будто сыпали они ровнехонько между станциями Чухлинка и Карачарово, прямо на железнодорожные пути. Но это ему, видно, спьяну померещилось.
Он смеху ради, поскольку не верил во всю эту чепуху с желаниями, попросил, чтоб зима была не очень снежная – у него на дачном доме крыша прогнила. И зима случилась такая бесснежная, что весной он локти кусал, что не попросил чего поважнее. К примеру, Настасью, его сменщицу. В жены или еще как…
Часть 5
А ты просто танцуешь
Прощай, Анна К
В почту пришло уведомление о дне рождения моей знакомой Анны К., с которой я давно не общаюсь. Мне вдруг сделалось любопытно. Анна К., что стало с тобой?
Последний раз мы виделись десять лет назад. Она работала на площади Толстого в странной фирме, владели которой американские братья-близнецы. В офисе продавались развивающие игрушки для детей и младенцев. Экологически чистые материалы. Дерево, веревки и металл. Игрушки были аккуратно разложены на огромном блестящем столе. К каждой был приклеен долларовый ценник. Бешеные деньги за простые деревяшки с пазами и дырочками. Кроме того, в офисе имелись отличная кофемашина, неограниченное количество шампанского, красный кожаный диван и джакузи.
– Классный офис, – сказала я. – Не знала, что младенцы хлещут кофе и шампанское.
– Братья любят шик, – сказала Анна. – Иногда я ночую здесь.
Железо брекетов поблескивало на ее зубах.
– Да, здесь шикарно, – подтвердила я.
– Братья иногда заезжают, – Анна улыбнулась железной улыбкой.
Она назвала их по именам, показывая фотографии из офисного альбома, но я не запомнила. Просто смотрела фотографии. Братья были похожи на Элтона Джона. Раздувшиеся старые мальчики с желтыми волосами. В блестящих костюмах одинакового кроя, но разного цвета.
– Как ты их различаешь? – спросила я.
– А зачем? – усмехнулась Анна К. – Они совершенно разные. И никогда не выезжают вместе. Если один в Питере – значит, другой в Нью-Йорке. Ты когда-нибудь пила шампанское в джакузи?
Я поморщилась.
– Да, это пошло звучит. Но на деле чертовски приятная штука.
Анна была типичной русской бабой с выцветшим лицом, костлявой грудью и огромной задницей. Но внутри нее, в том, как она говорила, как строила фразы, была порхающая легкость изящной женщины. Она производила такое же сложное впечатление, как Пизанская башня.
Анна стояла на дорогом паркете в замызганных белых кедах на голую ногу, делала нам кофе и что-то говорила про свою диссертацию, но я ее не слышала. Я все время пыталась чисто инженерно представить, как рыжие Элтоны Джоны по очереди трахают ее. У меня ничего не получалось.
После кофе Анна предложила прокатиться на каком-то устройстве типа скейтборда. Нужно было поочередно двигать ногами, чтоб устоять. Два раза хрень на колесиках вылетела из-под меня.
– Смотри, – Анна встала на эту хрень и, ловко двигая ягодицами, долго удерживала равновесие.
– Как ты это делаешь?
– Забудь, что тебе надо удержать равновесие. И просто танцуй.
Она улыбнулась своей улыбкой. Солнце, закатываясь, шпарило в идеально чистые окна офиса. Анна К. была очень некрасива в лучах света. Она стояла и улыбалась, как улыбается королева. Ужасная королева с железными скобками на кривых желтых зубах.
Кажется, мы не виделись после. Но мы виделись до этого. До рыжих близнецов. До скобок и шампанского в джакузи. Да-да. Точно. Мы сидели в темном, с низкими потолками ресторане на Среднем проспекте. Я спросила, есть ли у нее кто-нибудь, и она начала рассказывать, как год назад полюбила парня и он переехал в ее комнату в коммуналке. Но тут официант распахнул дверь на улицу и стал сгонять голубей со столиков. Анна К. отвлеклась и принялась рассказывать, как нашла на улице ворону, сбитую грузовиком. Как упорно она лечила крыло, как пыталась ее кормить. Она очень долго и подробно рассказывала про ворону, которая в итоге умерла.
– Я закопала ее во дворе, – сказала в конце Анна К., и две слезы скатились с ее белесых ресниц.
Нам принесли еду. Анна была явно голодна и явно экономила.
– Можешь заказать еще что-нибудь, – предложила я. – У меня есть деньги.
– Не надо. Сегодня я буду ужинать еще раз, – с хитрой улыбкой ответила Анна.
– Со своим парнем?
– Нет.
– А почему?
– Он умер.
– Что случилось?!
– Ничего не случилось. Просто у него была неизлечимая болезнь.
Позже она подбросила меня до метро. У нее была разбитая машина, заваленная какими-то коробками и старыми газетами. Я вообще не понимала, чем она занимается и зарабатывает на жизнь. Но она определенно держалась на плаву.
Что еще было между нами, Анна К.? Уродцы кунсткамеры. Да-да. Еще раньше, в нашу первую встречу. Заспиртованные пухлые ручки в кружевных рукавчиках. Мы поперлись в Музей антропологии и этнографии, спасаясь от жары. Анна К. шла вдоль стеллажей, и на лице ее не было ни страха, ни отвращения, а только выражение тихой нежности. Белесость лица роднила Анну К. с экспонатами в банках. Заметив, что я смотрю на нее, она улыбнулась мне из-за банки с двухголовым уродцем.
И вот спустя десять лет захожу на ее страницу. На аватарке двое: Анна с широкой улыбкой, освобожденной от железных брекетов, и рядом охрененный мужик. Твою мать, Анна! Просто сногсшибательный брюнет.
Я пролистываю фотки и вижу некрасивое тело Анны К. на белых мальдивских пляжах, рядом с тем же темноволосым красавчиком. Похоже, это ее муж. Дальше идут фотки с родителями красавчика. Благообразными пожилыми людьми. Анна К. с мамой. Блондинкой с таким же тяжелым задом и грустью в глазах. Европейские озера и уютные дома с гостиными из темного дуба. Ретривер, обязательно бежевый ретривер как символ благополучия. Дети. Мальчики. Близнецы. С рыжими, как у тебя, Анна К., волосами. Мама протянула тебе оливку на вилке, и ты берешь оливку с зубцов своими желтоватыми ровными зубами. Тебе уже не надо писать диссертацию и спать с одинаковыми американскими стариками. Тебе уже не надо жалеть уродцев в стеклянных банках. Хотя кто его знает, Анна. Мне кажется,
