Городская сюита - Сергей Кулаков
Возбужденный сверх меры, Олег бегом выскочил из подъезда. Но он все же успел заметить удивленные взгляды старожилов, сидевших на скамейке, и заставил себя идти медленнее.
«Достоинство и спокойствие, — напомнил он себе. — Не показывать вида. И все. С этим клиентом скоро будет покончено!»
Но все-таки, подгоняемый нетерпением, он вышел из двора и быстрым шагом двинулся по тротуару в сторону сквера. Пересекая по диагонали узкую дорогу, напрягал зрение, издали пытаясь высмотреть Максима.
К этому времени стемнело — в сгущающихся сумерках очертания уже расплывались, и Олег старался увидеть не столько лицо, сколько фигуру. Но зелень в сквере была густая, и он невольно ускорял шаг.
«Где же он? — думал он, вертя головой. — Спрятался за куст? Ах ты, бедный мой зайчик…»
Оставалось пройти совсем немного — миновать ресторан и пересечь еще одну дорогу. Олегу показалось, что он видит впереди Максима — и устремился к нему, ничего перед собой не замечая. Вдруг сильный толчок в плечо едва не сбил его с ног.
— Ты что, не видишь, куда прешь! — заорал высокий парень.
— Извините, — бросил Олег и направился дальше.
— Слышь, ты чего такой наглый? — ощерился незнакомец.
Рядом с ним стоял друг, коротко стриженный, спортивного вида крепыш. Он молча, и, как бы примериваясь, смотрел на Дольникова.
— Я же сказал, извините! — проговорил нетерпеливо Олег, выказывая намерение продолжить путь.
— Засунь свое извинение в… — прорычал высокий.
Он схватил Олега за руку и рванул к себе.
Пытаясь устоять на ногах, Дольников подался назад, неловко изогнувшись, и в этот момент второй парень ударил его кулаком в живот. Он охнул и упал на колени. И тут же его начали безжалостно и умело избивать. Олег повалился на бок, прикрывая голову руками. Но удары сыпались градом, жесткие, расчетливые, и вскоре он почувствовал, что теряет сознание. И когда уже почти отключился, избиение прекратилось.
Какое-то время он лежал неподвижно, боясь пошевелиться. Затем все же открыл один глаз — второй заплыл и ничего не видел — и сделал попытку осмотреться.
Парней рядом не было. Зато в трех шагах от него остановился пожилой мужчина, затем к нему присоединилась женщина с пушистой собачкой. Собирались и другие люди, кто-то пытался помочь.
— Покалечили ни за что человека! — говорил вполголоса пожилой мужчина.
— Негодяи! — отвечал ему звонкий женский голос.
— Совсем народ озверел… — доносилось сбоку.
— Куда милиция смотрит!
Олег с чьей-то помощью сел. Тротуар под ним был холоден и влажен. Он пытался отереть лицо ладонью — рука была в крови. Собачка вертелась рядом и жалобно повизгивала. Хозяйка за поводок подтягивала ее к себе.
— Как вы? — спросил кто-то.
— Ничего… — выдавил он разбитыми губами.
Все тело ныло, каждое движение доставляло боль.
— Надо вызвать скорую! — говорил звонкий женский голос.
— Не надо… — прохрипел Дольников.
— Но вам же плохо! — склонилась над ним женщина. — Возможно, у вас сломаны кости…
— Не сломаны…
— Вызовите скорую! — распорядилась женщина. — Он ничего не соображает.
— Конечно, такой стресс! — подтвердил мужской голос.
— Его чуть не убили. Я сама видела…
Рядом с тротуаром остановилась машина. Олег не сразу обратил на нее внимание, затем заметил ярко-красный борт. Еще не успев ничего сообразить, перевел взгляд выше. Максим сидел за рулем кроссовера и через опущенное стекло смотрел на него. Смотрел пристально и прямо, почти не моргая, смотрел так долго, что, казалось, это никогда не кончится. Затем криво улыбнулся, повернул голову и медленно уехал прочь.
— Вызовите скорую! — продолжал звенеть над Олегом женский голос. — Вы же видите, человеку плохо…
— Не надо скорую! — сказал Олег и рывком поднялся.
Вскрикнув от боли, он едва удержался на ногах. Но ненависть придала сил. Кренясь на один бок, заковылял в сторону дома.
— Видно, одна компания! — услышал он женский голос.
— Вместе гуляли… — ответили ей.
— Не поделили что-то!
— А с виду солидный мужчина…
Забулдыги у подъезда встретили Дольникова встревоженными голосами и вскочили, наперебой предлагая помощь. Кто-то даже протянул бутылку:
— Хлебни!
Но Олег отмахнулся, вошел в подъезд и, хватаясь за перила, пополз наверх.
Отдыхая на каждом пролете, он поднялся на пятый этаж, открыл дверь и вошел в квартиру. И сразу осел на пол — все силы ушли на этот подъем.
Сидел недолго — злоба, душившая его, заставила снова подняться. Опираясь о стену, добрался до кухни, сел на стул. Вылил в чайную кружку остатки водки, выпил залпом, закурил.
Стало чуть легче, избитое тело расслабилось. Он уже определил, что руки и ноги целы, что лицо превратилось в кашу, пара ребер наверняка сломана, а слева отбит какой-то важный орган. Но дышать он мог почти нормально, и ходил почти прямо.
Мыслей особенных не было. Только ярость поднималась такая, что он ни о чем не мог думать, кроме одного: отомстить. Отомстить во что бы то ни стало! А там будь что будет.
Перекурив, Дольников поднялся. За окном было совсем темно, по подоконнику барабанили капли дождя. Он открыл ящик кухонного стола, нашел большой нож — тесак для разделки мяса. Взяв его, снова сел к столу передохнуть.
Телефон лежал перед ним — забыл его перед выходом. Олег вяло подумал о том, что можно было бы сейчас кому-нибудь позвонить. Но — кому? Диана от него отключилась. Верховцев отвернулся. Ирине звонить не будешь, а больше — некому. Можно было набрать Максима — его номер остался в памяти телефона.
«Возможно, он ждет моего звонка, — подумал Олег. — Что ж, пусть подождет. Скоро я буду…»
Плана у него не было. Только доехать до дома, в котором жил Максим, подняться наверх и позвонить в квартиру. А там…
Олег спрятал нож во внутренний карман пиджака, без колебаний пропоров ткань подкладки. Сунул в другой карман мобильный телефон. Он действовал спокойно, почти как робот. Боль убила эмоции, хотелось быстрее добраться до места и выполнить задуманное.
Перед выходом он умылся, затем замер на минуту, рассматривая в зеркале свое изувеченное лицо.
— Славно потрудились, — прошептал он.
И, глянув на себя в последний раз, сказал громко:
— Пора.
Город был пуст и темен. Дождь шел не густо, но так монотонно, что не оставалось надежд на скорое его завершение.
Подгоняемый нетерпением, Олег гнал машину вперед, лишь усилием воли заставляя себя выстаивать положенное время на светофорах. Ненависть ослепляла, он видел перед
