Хозяйка книжного магазина на краю света - Рут Шоу
Он покинул остров, поскольку островитяне все еще не доверяли ему и считали асоциальным – только работа, никаких развлечений. Лэнс вернулся в Манапоури, чтобы зализать раны, и снова стал охотиться на оленей вместе с братом. Затем ему вдруг позвонил Майки Сквайрс, рыбак с острова Стюарт, и предложил место в экипаже судна «Рослин». Майки сказал, что приобрел парусную яхту X‑класса «Экстаз», которая совсем недавно выиграла регату Sanders Memorial Cup. Не хотел бы Лэнс поучаствовать в гонке?
Лэнс отправился обратно, на остров Стюарт.
Он несколько лет плавал на разных небольших лодках – и просто не мог отказаться от этого. К сожалению, из-за очень слабого ветра «Экстаз» уступила более быстрой лодке еще в предварительных гонках и даже не отобралась на саму регату.
Майки и Лэнс ловили рыбу тралом и речных раков около года – вот тогда-то мы с Лэнсом и познакомились.
После разрыва нашей помолвки Лэнс поехал в Австралию и, имея на банковском счете 50 центов, получил место в составе экипажа крейсерской яхты, идущей в Новую Гвинею. Он три недели проработал за барной стойкой в одном из пабов Порт-Морсби, а потом попал на борт небольшого торгового корабля «Катика» первым помощником. Ему не хватало опыта для этой должности, но владелец судна отчаянно пытался найти хоть кого-нибудь, лишь бы корабль поплыл дальше. Начальник порта задал Лэнсу несколько базовых вопросов о мореплавании, а затем поставил печать на необходимом листе бумаги.
«Катика» развозила генеральные грузы и копру [35] по побережью Новой Гвинеи. Лэнс был в Рабауле за несколько лет до меня… Тогда он еще носил обручальное кольцо, которое мы сделали из папиного золота, когда были помолвлены. Но, пока «Катика» стояла на небольшой пристани острова Бугенвиль, у кокосовой плантации, кольцо сорвало швартовочным тросом, и оно упало за борт.
У большинства плантаций, где они разгружались, вообще не было пристани, поэтому грузы доставлялись на берег на баржах с подвесными моторами. Они перебрасывали груженую баржу за борт идущего со скоростью 6 узлов корабля, что было чрезвычайно опасно. Если в порту не было груза, который нужно было везти обратно, шкипер продолжал движение, а Лэнс с экипажем разгружали баржу и лишь затем возвращались на корабль. Капитан даже не сбрасывал скорость: им приходилось выгружать баржу на борт движущегося корабля.
В конце концов чаша терпения Лэнса переполнилась. К последней разгрузке дня у них было много грузов для трех разных плантаций. Управляющие плантациями, понятно, хотели проверить весь поступающий груз, прежде чем подписывать транспортные накладные. К тому моменту, как проверка завершилась, уже стемнело, а корабль давно ушел обратно, на север. Управляющий предложил экипажу и Лэнсу ночлег, но тот почувствовал, что нужно любым способом вернуться на борт. Поэтому они отправились в погоню за «Катикой» – ночью, по морю, усеянному рифами. Капитан встретил Лэнса, когда тот перелезал через поручень, и спросил, все ли в порядке. Лэнс встал с ним лицом к лицу и резко ответил:
– Нет! У меня не все в порядке. Это был мой последний вояж.
Когда «Катика» причалила, Лэнсу заплатили, и он улетел обратно, в Порт-Морсби.
После получения лицензии на управление 50-тонным судном Лэнсу предложили должность помощника капитана плавучей базы шестнадцати тралботов, которые занимались ловлей креветок. Он работал там целый год, но улова не хватало, чтобы затраты окупались, поэтому лодки вернулись в Кувейт. А Лэнс снова остался без работы.
У него все еще оставалось много вопросов о войне во Вьетнаме, поэтому он решил поехать туда и разузнать все самостоятельно. В самом Вьетнаме он познакомился с парой репортеров: один из них поддерживал участие Новой Зеландии, другой был против. Поговорив с ними, Лэнс убедился, что принял правильное решение – не вступать в армию.
Он прилетел домой и устроился в компанию Fiordland Travel шкипером туристических катеров, ходивших по озеру Манапоури. Затем пришла телеграмма от американца, с которым он познакомился в Порт-Морсби: тот предлагал работу на «Полинезии» – большой чартерной яхте, которая базировалась в Антигуа в Карибском море. Лэнс принял предложение и полетел туда, будучи практически на мели, но на месте оказалось, что его американский контакт исчез, а «Полинезия» настолько проржавела, что не годилась для морского плавания.
Он занял денег у мамы, чтобы улететь в Канаду, ближайшую тогда еще колонию Британской империи, ведь он не мог работать в Антигуа без визы. Когда он приехал, в Канаде стояла зима, поэтому работы на лодках не нашлось, и Лэнс устроился в никелевую шахту Садбери. Несмотря на тщательные медицинские осмотры, инструктаж и курс техники безопасности, он был единственным из 23 мужчин, кто не получил никаких травм за полгода.
Он начал работать на глубине 457 метров в одной из самых глубоких шахт Канады, впоследствии достигнув глубины 2377 метров. Им поручали очищать дренажные трубы от грязи, убирать с участков рыхлые породы после взрыва. Им сказали: чем усерднее вы работаете, тем быстрее дойдете до самого высокооплачиваемого труда – будете размещать и заряжать взрывчатку. Новичкам всегда помогали более опытные шахтеры. Лэнсу была по душе тяжелая работа, коллектив сложился, и он учился новой профессии. Когда он уходил оттуда, на его банковском счете уже накопилась приличная сумма.
Оттуда он полетел в Англию – встретиться с мамой, которая отправилась туда в попытках разыскать свою семью. Лэнс немного поездил по стране, осмотрел достопримечательности, после чего поехал автостопом из Лондона в Дувр, чтобы потом на пароме перебраться во Францию, но там его подобрал фургон, полный хиппи, которые пригласили его к себе в убежище. Они познакомили его с ЛСД, безумием психоделики 60-х и начала 70-х, да так, что он задержался у них почти на месяц. Затем он вместе с мамой на корабле отправился в Новую Зеландию.
На борту этого корабля Лэнс встретил свою первую жену, которая возвращалась домой, в Мельбурн. Через десять дней они попытались там же и пожениться, но им не позволили (что очень напоминало мой «брак» с Питером). Он остался на
