Красные облака. Шапка, закинутая в небо - Эдишер Лаврентьевич Кипиани
Они вышли на улицу.
— Ну, будьте здоровы, молодые люди, — старик пожал руку Дудане и Джабе. — Если чудо все-таки совершится и бедняга очнется, сообщите мне, очень прошу вас. немедленно сообщите, не поленитесь. Найдете меня на вокзале, спросите Гудули Маргания, всякий покажет. — Старик, не дожидаясь ответа, повернулся, заложил одну руку за спину и, раскачивая другой в такт необычайно быстрым для его возраста шагам, пошел по улице, потом вдруг остановился, обернулся: — А вы кто, его соседи?
— Да… Нет… Мы… — смешалась Дудана.
— Так не поленитесь, сделайте доброе дело, — повторил старик и продолжал свой путь.
Оставшись с Джабой вдвоем, Дудана почувствовала вдруг смущение и озабоченно огляделась по сторонам — не попасться бы на глаза кому-нибудь из знакомых! Она волновалась, не зная, что теперь будет, куда Джаба предложит пойти, что они станут делать, о чем разговаривать. Она боялась, как бы Джаба не сказал чего-нибудь… не сказал сразу, вдруг, сейчас.
— Джаба, ты слышал, как скрипнула кровать? — Лицо у Дуданы было встревоженное.
— Чья кровать — больного?
— Когда этот старик вошел в комнату, — Дудана показала на Гудули Маргания, успевшего уже отойти на порядочное расстояние, — когда он вошел и спросил Самсона, мне показалось, что кровать скрипнула. А тебе? Тебе не показалось?
— Нет, — сказал Джаба. — Не показалось. Она действительно скрипнула.
— Ох, Джаба, не надо!.. — вскричала Дудана.
— Что тут такого? Человек жив — нет-нет да пошевелится, как же иначе?
— Он до сих пор не шевелился… Ни разу… Я боюсь, я сегодня не останусь тут ночевать — вдруг он встанет и спросит меня: «Кто ты? Откуда ты взялась?» Ох, вот теперь я в самом деле испугалась.
— Ну, разумеется, спросит! И выгонит тебя, а следом за тобой и Ромула.
— Ромула? Ты знаком с Ромулом? Каким образом? И откуда ты знаешь, что… что Ромул..
— Вчера я был у твоего дяди, Бенедикта.
— Зачем?
— Я заходил к нему на работу, по редакционному делу. Потом он пригласил меня в гости. Я думал, что встречу тебя там… Он сказал Ромулу — сегодня ты должен ночевать у Дуданы.
— Бенедикт не дядя мой, Джаба. Мой отец и он сыновья разных родителей.
— Тем более!
— Что — тем более?
— Ничего…
— Мне так жалко Ромула, — продолжала Дудана. — Он еще совсем мальчик, а дядя Бено уж заставляет его работать.
— Да, он еще совсем мальчик, но рисует уже очень хорошо, в особенности… Очень, очень хорошо рисует.
— У дяди Бено денег куры не клюют, и все же он заставляет Ромула работать. Ромул такой способный и не учится. Ничего из него не выйдет.
— Откуда ты знаешь, что у твоего дяди много денег?
— Знаю, они мне такое дорогое платье купили…
— А я два раза слышал, как скрипнула кровать, — вдруг переменил тему Джаба.
— Хочешь меня напугать? — вздрогнула Дудана. — Напугать хочешь, да?
— Помнишь, когда ты смотрела фотоочерк о маскараде в том журнале… И вдруг узнала себя на одном из снимков и от радости захлопала в ладоши…
— Ну? — Глаза у Дуданы расширились.
— Вот тогда и скрипнула кровать в первый раз.
— Я сегодня не буду здесь ночевать, вернусь в общежитие или… Как знать, может, когда у меня собирались подруги и мы так громко разговаривали и смеялись, он тоже шевелился и скрипел кроватью, или когда мы крутили пластинки и танцевали…
— Ромул тоже трусишка, как ты?
— Наверно. Он целыми ночами не спит. Я проснусь утром, а он уже на ногах. Непременно вернусь в общежитие.
— Не возвращайся!
— Почему?
— Мне кажется, что самое лучшее лекарство для твоего старика — это шум.
— О таком лекарстве я еще никогда не слыхала, — засмеялась Дудана.
— Это самое старое и самое целебное средство. Сейчас, например, мне и самому требуется это лекарство.
— Шум?
«Твой голос!»
— Шум, беготня, движение. А то я закис — все сижу неподвижно за столом в редакции…
— А ты умеешь бегать? Перегонишь меня? — с лукавым блеском в глазах спросила Дудана.
— Тебе я дам двадцать метров форы и догоню на одной ноге.
— Ты так думаешь? Посмотрим. Я пробегаю сто метров в пятнадцать секунд.
— Пробегала, наверно, когда тебе было пятнадцать лет. Теперь тебе понадобится двадцать две секунды.
— Ничего подобного! Мне двадцать один год.
— А мне — двадцать четыре, Джаба Алавидзе, журналист, очень приятно познакомиться.
— И мне тоже!
— Как поживает ваше высокостуденчество?
— Так же, как ваше высочество… То есть как ваше журналистичество!
— Ух, как здорово звучит! Я посоветовал бы вам устроиться на работу в редакцию, стилистом.
— В редакции работает один мой знакомый молодой человек, который закис от неподвижного сидения за столом.
— Этот молодой человек жаждет видеться каждый день с одной девушкой, хотя знает, что не имеет на это права, и очень интересуется, будет ли иметь его когда-нибудь.
— Джаба, Джаба! — вскричала Дудана. — Ну-ка, покажи мне на фасаде оперы дату, когда она выстроена? А то я все смотрю с балкона, ищу… — Дудана повернулась лицом к театру.
Джаба посмотрел на позолоченный солнцем фасад… Положить руку на плечо Дуданы он не осмелился.
— Видишь три больших круга? — Он показал рукой. — В углах над крайними кругами, повыше, маленькие кружки…
— Не вижу.
— Их нелегко различить среди орнамента. Приглядись получше.
— Не вижу, Джаба.
— Большие круги видишь?
— Да.
— А внешние круги?
— Вижу.
— Над ними, по диагонали, — маленькие кружки, в левом вырезано «18», в правом — «87», то есть 1887 год.
— Наверно, у меня глаза не годятся, не вижу. — И, словно для того, чтобы тут же опровергнуть свое утверждение, подняла на Джабу взгляд, который перевернул ему душу.
— Тогда я сделаю снимок и потом покажу тебе дату на фотографии, — Джаба вытащил из кармана пиджака фотоаппарат.
— Да, кстати, третьего дня какой-то парень поднялся на крышу нашего дома и снимал оттуда здание оперы. Сказал, что он из Москвы, из журнала…
«Виталий!»
— Потом он попросил разрешения пройти на наш балкон и снимал еще оттуда.
«Потом он снял тебя».
— Потом он снял меня. Записал адрес и обещал непременно прислать снимок. Такой славный…
— А ты ему тоже понравилась?
— Не знаю, — застыдилась Дудана.
— Этот парень — мой друг.
— Как ты можешь знать?..
— А что тут знать — он мой друг, и все.
— Да нет, почем ты знаешь, кто…
— Накануне вечером он как раз хотел снять театр с крыши вашего дома, но отложил на следующий день. Он гость нашей редакции.
— Правда, Джаба? Тогда скажи ему, пожалуйста, чтобы он не забыл прислать мне фото…
— Непременно, — Джаба поиграл фотоаппаратом. — Ну, так я уж не буду тогда тебя
