Невероятная и печальная судьба Ивана и Иваны - Мариз Конде
Почему же он тогда согласился поехать в Фонтенбло, где Майлан собиралась выступить на ферме своих родителей? Конечно, всему причиной прелести ранней весны, восхищавшей Ивана. Казалось, теперь и кровь по жилам бежит быстрее. В отличие от Гваделупы, где долгая жара сменялась периодами затяжных дождей, и от Мали, где круглый год царил невыносимый зной, здешнее разнообразие действовало на него благотворно. Пейзажи менялись каждый месяц, словно чародей касался их волшебной палочкой.
Родители Майлан владели обширной фермой, расположенной неподалеку от леса Фонтенбло. Ради концерта своей дочурки они не поскупились на тщательные приготовления. На центральном дворе под белыми шатрами установили круглые столы со стульями. Если бы не малоприятные миазмы из находившегося рядом свинарника, которые периодически доносились до гостей с порывами ветра, все было бы идеально. Иван занял место рядом с сестрой, которая быстро нашла новых приятелей, кажется, пришедшихся ей по нраву. Тем временем на сцене двое мужчин пели дуэтом куплеты: «Перрин служанкой юною была, у старика-кюре она жила. Дин-дин-дон» и так далее. Это старинные местные песенки, объяснили Ивану. Присутствовавшие, очевидно, пришли в восторг и от души хлопали в ладоши. Все, кроме Ивана. По прошествии часа он почувствовал, что больше не в силах терпеть суматоху праздника и сальные шуточки гостей. Уехать, убраться отсюда поскорее.
Он встал и прошептал на ушко изумленной Иваны:
– Я скоро вернусь. Ты не волнуйся.
Покинув ферму, Иван очутился на заасфальтированной дороге. Солнце припекало все сильнее, и вскоре его лицо покрылось каплями пота. Он не знал, в какой стороне находится вокзал, поэтому решил поймать попутку. Только пятая по счету машина притормозила. Из окна «Фольксвагена» высунулся блондин-водитель.
– Куда путь держишь? – спросил он с улыбкой.
То, что незнакомец вот так сразу обратился к нему на «ты», покоробило Ивана.
– На вокзал Фонтенбло. Мне нужно до него добраться.
Блондин залился смехом.
– Ты взял верное направление. Топай еще восемь километров по прямой – и окажешься на месте. – Глядя на растерянную физиономию Ивана, он добавил: – Да шучу я. Залезай. Я и сам как раз еду на вокзал. Подвезу тебя. – И дальше, так же фамильярно: – Меня зовут Гарри. А тебя? Ты где работаешь?
Иван с ходу не смог ответить на этот вопрос. Но мужчина настаивал:
– На какой конюшне? Паллю? Дюмонтель?
– Я вообще не работаю на конюшне, – возразил Иван. – Меня пригласили на концерт.
– На концерт? А я вправду решил, что ты с Дюмонтель. Они много таких, как ты, нанимают.
«Таких, как ты»? В каком это смысле? Значит, этот Гарри не обратил внимания ни на его элегантный костюм из жатого шелка, ни на роскошную сорочку с крахмальным воротничком, ни на дорогие ботинки – остатки былой роскоши эпохи Мансура. Он заметил только цвет его кожи. А чернокожий, или негр, как говорили в то время, по его мнению, мог только работать в услужении. Прежде чем поехать дальше, Гарри порылся в бардачке среди компакт-дисков.
– Поставить тебе Колюша?[66] Давай послушаем его? Это сборник его лучших скетчей.
Иван был застигнут врасплох и только пробормотал в ответ:
– Кто это? Никогда не слышал.
Правда, он смутно припоминал, что видел по телику толстяка в детском комбинезоне с челкой до самых бровей, но никогда не вслушивался в его речи.
– Не может быть! – воскликнул Гарри, вытаращив на Ивана свои голубые глаза. – Неужели ты никогда не слышал ни про Колюша, ни про его «Рестораны от сердца»?
Пора бы право отобрать
И замерзать, и голодать.
Чтоб думал каждый о другом,
Как тот, другой, – о нем самом.
А что здесь такого? – рассуждал про себя Иван, когда машина тронулась. А сам-то Гарри слышал имена прославленных тамбуристов Гваделупы или Мартиники? К счастью, дорога была близкой. У вокзала Иван вышел из машины и выжал из себя слова благодарности.
Когда он приехал домой, Мона была в гостиной и гадала на картах.
– Ты уже вернулся? – удивилась она. – А где Ивана? – Не дожидаясь ответа, она тут же сменила тему: – Сегодня карты предвещают мне только несчастье. Черное на черном и валет пик на валете пик.
Градус отношений между теткой и племянником претерпел значительные изменения. В первое время она просто поддакивала Уго с его придирками и считала племянника лодырем. Она постоянно сравнивала его с собственным сыном, скромным учителем истории, что был на прекрасном счету в своем провинциальном коллеже. Но мало-помалу ее манера обращения с Иваном изменилась. Мы лишь можем предположить, что, возможно, неординарные физические данные юноши сыграли свою роль. Его член, которому словно было тесно в штанах – он, казалось, вот-вот вырвется на свободу, – должно быть, напоминал Моне о тех временах, когда она облизывалась на красивых мужиков и заводила любовника за любовником. Впрочем, не будем наговаривать. Лучше допустим, что ее в конце концов покорила услужливость Ивана. Он всегда ходил вместе с ней на рынок Круа-Нивер и катил за собой сумку на колесиках, нагруженную провизией, а потом еще затаскивал ее по крутым лестницам в квартиру.
Иван уселся перед телевизором, решив дождаться возвращения сестры и поговорить с ней
