Случайности не случайны - Владимир Иванович Иванов
Несколько минут сидели молча. Может быть, прошёл час, кто знает? В летнем саду за городом исчезает ощущение течения времени. Шелест листвы от лёгкого ветерка, птичье щебетание, детский смех – всё это сплелось в волшебную мелодию. И эта мелодия заставляет забыть о существовании остального мира за пределами сада. Нет никакого вчера, не будет никакого завтра, есть только сейчас. А у сейчас время замирает.
Возможно, Кармазин задремал. Я попытался по-тихому улизнуть из-за стола, чтобы случайно его не разбудить.
– Знаешь, что мне ещё не понятно? – Как будто и не было этого долгого молчания. – Зачем Джозеф вообще взялся Леночку лечить? – Виктор Анатольевич подался вперед, в мою сторону и буквально уставился на меня, всем своим видом показывая «что ты на это скажешь?»
– Не понял … – Я растерялся от неожиданности.
– Ну, заметил, что что-то с ней не так – отправь к врачу на обследования. Выявили болезнь – в больницу на лечение. Знаешь, что врач сказал по результатам МРТ? – Это не было вопросом мне. – Что, хотя опухоль и маленькая, но в нашей больнице неоперабельная. Он за лечение не возьмется. А Джозеф наоборот, обрадовался, говорит, что всё лучше, чем могло быть … – Опять откинулся на спинку кресла. – Зачем ему всё это? – Вопрос был задан самому себе.
Я колебался. Всё, что я могу сказать, прозвучит, как оправдание.
– После того, как мы спасли девушку, Джозеф поблагодарил меня за помощь. – Это не было ответом Кармазину. Это было просто размышление вслух. – Я ему: что Вы! Это я должен Вас благодарить … А Джозеф просто так мне говорит: «Это мой врачебный долг». И всё. Нет! Ещё добавил: «Я клятву давал». – Сделал небольшую паузу. – Он взялся лечить Елену Алексеевну, потому что «клятву давал». Вы вправе отказаться от его помощи. И мы уедем …
– Что ты! – Кармазин опять махнул на меня рукой в знак «и думать не смей!» – Просто, не понимаю я таких людей. – И тут же, как будто спохватился. – Да и не встречал я таких людей раньше.
Через несколько минут к столу подошел Иржи. У него был очень усталый вид.
– Вика! – Позвал дочь Кармазин. Когда та прибежала (да прибежала!) – Нужно срочно накормить парнишку! А потом уложить поспать в гостевом домике, там прохладно.
Они ушли.
Через пару минут подошел Джозеф с неизменной полуулыбкой на лице:
– На сегодня, пожалуй, хватит. – Налил себе чай из самовара и присел за стол. В ответ на пристальный взгляд Кармазина решил пояснить. – Мы немного поработали с опухолью, теперь очередь за Леной. Её организм должен вывести всё, что мы сегодня удалили. Форсировать события не будем.
– И когда теперь?
– Завтра, с утра. Посмотрим, как справляется и продолжим. – Джозеф сделал большой глоток. Выдержал паузу. – К тому же, диета, травяные чаи и овощные соки должны помочь.
С видом человека, которому больше нечего добавить, он откинулся на спинку своего кресла, держа перед собой в одной руке блюдце, в другой – чашку с чаем. Но именно с таким видом обычно говорят что-то странное и неожиданное.
– Если Лена – прихожанка какого-нибудь храма, то было бы неплохо его посетить.
Пока мы с Кармазиным переваривали последнее заявление старика, к столу подошла Елена Алексеевна.
– Я же сказал отдыхать. – Без строгости, скорее с удивлением отреагировал Джозеф.
– Как ты себя чувствуешь? – Поднялся к ней навстречу Виктор Анатольевич. – Чего-то хочешь?
– Пить. Очень хочу пить.
– Это хорошо, – кивнул старик, – так и должно быть. Сейчас лучше сок, который я рекомендовал.
– Я схожу. – Вызвался Кармазин. – Кстати, Джозеф, не желаешь ли перекусить?
Как только они ушли, Елена Алексеевна наклонилась в мою сторону с видом человека, который хочет сказать что-то не для посторонних ушей. Хотя, кроме нас, за столом никого не было.
– Володя, они от меня что-то скрывают. – Почти шепотом произнесла Кармазина. – Джозеф и Иржи между собой говорят на немецком языке, чтобы я ничего не поняла.
– Фу-х! – Выдохнул я с облегчением, чем заметно удивил свою собеседницу. Моя широкая улыбка чуть не вызвала у неё слёзы обиды. – Успокойтесь, Елена Алексеевна! Вы же знаете, что для Джозефа немецкий – родной язык. – Она кивнула. – А Иржи, хоть и родился в Чехии, но почти всю жизнь прожил в Австрии. – Она опять кивнула, но выражение недоверия не покинуло её лица. – Когда я впервые встретил Иржи, два месяца назад, он вообще по-русски ничего не понимал.
– Да? – В этом возгласе смешались все возможные оттенки чувств, которые сейчас переживала Кармазина.
К столу подошли Вика с Валей. После стандартных «ну, как ты мама?» и «всё в порядке, доченька», растянувшихся на пару минут, они ушли. Мы с Валюшей остались одни.
– Вот так нам скомкали выходной. – Начал со слегка виноватыми нотками в голосе.
– Ну что ты! – Перебила меня Валя. – Тут так классно! – Она просто светилась от удовольствия. – Виктория совсем не такая, как я думала раньше. А Полиночка – просто чудо!
– А ещё, – Валюша запнулась, как бы решая, говорить или нет, – а ещё, когда Вика узнала про нашу свадьбу, – опять пауза, говорить или нет? – она попросилась, быть подружкой невесты. Я не смогла отказаться.
Виноватый вид Валюши растрогает самого черствого человека. Подошел и присел на корточки перед ней. Взял её руки в свои:
– Ты всё правильно сделала.
27
Как же быстро пролетаю выходные. Даже если события пятницы уже вспоминаются с трудом, всё равно ощущение прошмыгнувших мимо выходных вызывает лёгкую грусть.
Вот уже воскресенье подходит к концу. Валюша укладывает Иржи. Мы с Джозефом сидим в большой комнате с работающим телевизором, который не смотрим, потому что каждый погружен в свои мысли. Мне приятно общество старика, а ему, возможно, выбирать не приходится. Активность последних дней, связанная с лечением Кармазиной, пошла ему на пользу. Вернулась уверенность в движениях и ясность во взгляде. Он повеселел, стал чаще шутить. Я бы даже сказал: Джозеф помолодел. Вот только к нему это понятие едва ли применимо.
По телевизору прошел репортаж о посещении Патриархом какой-то отдалённой территории. Вспомнилась рекомендация старика сходить Елене Алексеевне в храм.
– Давно хотел тебя спросить, – мы перешли на ты, – как ты относишься к религии?
– Я – католик. – Похоже, Джозеф ждал этого вопроса, но распространяться на эту тему особого желания не испытывал.
– И всё? – Театрально удивился. – Ни рассказа о боге или его отсутствии. Ни пожелания мне посетить церковь. «Я – католик», и этим
