Серебряный воробей. Лгут тем, кого любят - Тайари Джонс
Я согласилась.
– По правде говоря, именно Роли подал мне идею начать собственный бизнес, но не буду забегать вперед. Это хорошая история, и хочу рассказать ее как полагается.
Я возил этих белых постоянно. Мы с Роли работали по очереди, но он белым не слишком нравился. Так что я стал водителем на полную ставку, а Роли пришлось устроиться на бумажный завод. Когда он возвращался домой, от него ужасно воняло, но мы с Лаверн никогда об этом не говорили. Думаю, в этом и не было нужды. Нос-то у него есть. Прежде чем сесть ужинать, мы ждали, пока он помоется, но совсем от этого запаха избавиться не удавалось.
Так вот, однажды я подвозил белую леди. Она была вся такая нарядная, в шляпке, перчатках. Намазала розовую помаду там, где у нормальных людей губы. Я помог ей сесть, закрыл дверь и поехал. Ни радио, ничего. Только я и она – едем и слушаем дыхание друг друга. В общем, по дороге вижу указатель: поворот налево, на шоссе. Я проезжал мимо него сотню раз, но только в тот момент впервые по-настоящему его разглядел. И мне пришло в голову, что я могу сделать легкое движение руками, повернуть руль и отправиться, куда захочу. А леди на заднем сиденье, хочет она того или нет, придется поехать со мной. И тогда я начал смеяться, притом громко, чуть не задохнулся. Я видел, что пассажирка напугана, будто оказалась один на один со спятившим негром за рулем. А мне стоило лишь сделать так, – он повернул руль влево и перестроился, – и мы оказались бы на шоссе, ведущем к курорту Хилтон-Хед-Айленд. Понимаешь, Шорисс?
Когда позволяешь кому-то себя подвезти, то доверяешь этому человеку свою жизнь. Люди о таком не задумываются: просто запрыгивают в такси в центре города, не зная, кто сидит за рулем. Поэтому я не летаю на самолетах. Эти мысли пришли мне, пока я вел машину и хохотал, как псих. А белая леди выглядела так, будто ее сейчас вырвет. Потом я перестал смеяться и попытался показать, что не совсем съехал с катушек. И все это время мозг усиленно работал.
Мне не терпелось рассказать обо всем Роли. Он только вернулся с завода. Обычно я не беспокоил его какое-то время после прихода домой, и не только из-за запаха, а потому что ему не нравилось общаться с людьми, пока он не приведет себя в порядок. Но я не мог больше молчать. Роли поднимался по ступенькам крыльца и не успел даже повернуть ручку двери, как я выложил все новости.
Я заявил: «Я никому не позволю меня возить. Кто за рулем, тот на самом деле и главный».
Роли посмотрел на меня с таким видом, мол: «Ты только сейчас это понял?» Твой дядя очень умный человек. Он как Альберт Эйнштейн и Джордж Вашингтон Карвер в одном флаконе. А потом сказал: «Давай обсудим это после того, как я помоюсь».
Я согласился. Твоя мама жарила рыбу на кухне. Мы были женаты два, может быть, три года, и она наконец начала готовить более-менее сносно. Однажды она нас чуть не отравила. Я рассказывал? Сейчас это смешно, но тогда было не до смеха. Я распалялся от своих новых мыслей. А Роли прихорашивался. Сейчас он стал попроще, но в юности очень за собой ухаживал: втирал детское масло в кожу рук, чтобы волоски не торчали. И всякое такое. Так что к тому времени, как он навел красоту, я успел все рассказать маме, но на нее мои слова почему-то не произвели впечатления. Наконец мы сели за стол. Лаверн в то время была очень набожна, так что мы прочитали молитву ко трапезе и «Иисус прослезился». Роли потянулся за куском рыбы, а я не мог больше сдерживаться:
«Ты не сказал, что думаешь о моей мысли». Роли уточнил: «О какой?»
«Если ведешь машину, ты всегда главный. Тебе такое приходило в голову?»
«Главный тот, кто тебе платит», – поправил Роли.
«Но каждый раз, когда человек садится со мной в машину, он доверяет мне свою жизнь».
«Это так», – согласилась мама.
Папа рассмеялся и хлопнул ладонью по рулю.
– Когда мы были молоды, мама постоянно говорила: «да, малыш, то», «да, малыш, это», – и снова рассмеялся. – Хорошее было время. Жили мы небогато, но это было очень хорошее время. Роли сказал: «Главный тот, кто хозяин машины».
После этих слов у меня в голове все сошлось: нужно купить машину, а люди будут нанимать меня, чтобы я их подвозил.
Не скажу, что дядя и мама тут же меня поддержали. Понятно, все хотели от жизни чего-то большего. Лаверн стирала для белых, у нее не было аттестата о среднем образовании. У нас с Роли аттестаты были, но работа такая, что гордиться особо нечем. Какой год-то был? Шестидесятый? Шестьдесят второй? Где-то так. Мы были молодыми и готовыми пробиваться. Роли хотел поступить в колледж, но не знал, как это провернуть. Ему так хотелось учиться, что он даже подумывал, не пойти ли в армию. Я сказал: «Ты сбрендил?» Повезло, что его не забрали. Так что я подкопил денег, мисс Банни дала все, что у нее было, и Роли с Лаверн вложили собственные гроши. У них обоих были другие планы на эти деньги, но я знал, что моя задумка станет путевкой в другую жизнь. Если все сложится, как я хочу, потом будут деньги и на обучение на курсах парикмахеров, и на колледж. Я купил первую машину. «Плимут». Он был не такой красивый, как этот «Линкольн», но я всегда его содержал в чистоте и даже подложил под сиденье ароматическую подушечку. Мама зашила в нее палочки корицы и другие пряности, даже что-то вышила.
И начал возить цветных. Не самых обеспеченных, ведь кто станет платить большие деньги за машину, не настолько хорошую, как та, которую я сейчас паркую перед домом? Чаще
