KGBT+ (КГБТ+) - Виктор Олегович Пелевин
Вообще, гендерный дискурс – это опасная тема, потому что ересь и истина постоянно меняются здесь местами. Примерно как с генетикой во времена сталинских чисток: опричники во всю глотку орали про науку, но научные вопросы уже давно сделались к тому времени политическими, а политика объявила себя единственно верной наукой. Про климат я вообще промолчу.
От открытого невпопад рта до ГУЛАГа и отмены было рукой подать. Вменяемому человеку в те времена следовало держаться как можно дальше от заряженных тем – если, конечно, он не был профессиональным набрасывателем говна на вентилятор или перманентно живущим среди зловонных брызг информационным глистом.
Сейчас, в сущности, ситуация та же, причем сразу на многих фронтах. Но я все-таки легендарный вбойщик и не побоюсь сказать правду. Если не я, то кто?
Да, это верно, что пару-тройку столетий назад в банки попадали в основном мозги из мужских тел. И эти самые мозги до сих пор висят на самых низких таерах и держат за клитор всю планету. Полностью согласен с этим пунктом.
Вот только остаются ли эти мозги мужскими?
Я бы сослался здесь на широко известный прецедент японских баночных якудз, которые после переезда на свой традиционный третий таер все как один становятся тянками. И хоть в их случае это просто гормональная терапия, позволяющая успокоить совесть, пример показателен.
«Женщина в мужском теле», «мужчина в женском» – такое бывает, и часто. Но если, к примеру, трансмаск (то есть мужчина в женском теле) скидывает свою внешнюю бабу и переезжает в банку, можно ли сказать, что в банке хранится женский мозг?
Я так не думаю. Это вообще-то будет чистая трансофобия и обскурантизм. Согласится любая прогрессивная фема. Но давайте тогда и к мужским мозгам в банках подходить с той же мерой.
Я даже не говорю про подсветку «Открытого Мозга», делающую мужика вялым и покорным, а женщину агрессивной и задиристой.
Мужик может ходить в спортзал всю жизнь, накачать себе любые бугры – и что? Если он не улан-батор или преторианец в боевом режиме, весь его тестостерон уже ничего не значит. Пара импульсов с импланта в нужные мозговые центры, и все. Любая фема бьет его наотмашь по морде алой татуированной ладошкой, а он только хлопает ресницами. Наверно, видели много раз на конках и в трактирах.
Поэтому у нас сегодня действительно матриархат, и если вуманисткам до сих пор мало, то они просто пытаются подмять под себя все то, что еще как-то дышит и шевелится.
Пусть любой стручконосец, живущий с прогрессивной фемой, ответит, что у нас сегодня – матриархат или патриархат? Не умом, и даже не сердцем, а тем местом, на котором сидит. Вот то-то.
К чему я это говорю?
К тому, что с Гердой поначалу было не так. Она вообще не мучила меня сами знаете чем, и мне казалось иногда, что я отъехал во времена, когда про четвертую этику еще не слышали, а мужчина был, может быть, уже не совсем охотником и воином, но все еще доминантным пенетратором.
Да. В первый месяц нашей близости Герде нравилось быть женщиной-минус – как будто мы жили в карбоне и нейрострапонов еще не изобрели.
Правда, она обожала кормить меня вареньем со своего кнута (я по глупости рассказал ей про свою детскую травму), но это же сущие мелочи по сравнению с тем, что выделывают остальные.
Меня это устраивало. Нелюбовь к новой гендерной реальности я унаследовал от реакционных родителей, и вся позитивная подсветка «Открытого Мозга» так и не смогла наставить меня на истинный путь. На медосмотрах я скрывал свою страпофобию от кукухотерапевтов, потому что в таких случаях они ставят диагноз «органическое поражение мозга», и тогда все. Прощай, Преторий.
В общем, я решил, что Герда – простая и чистая душа (ну максимум латентная кормофилка), и в целом мне удивительно повезло. О таком совпадении темпераментов можно было только мечтать.
Понимаю, что читательница ждет деталей и подробностей.
Вот они.
Больше всего Герде нравилась оральная ласка. Я имею в виду, когда она становилась ее объектом. Я был так благодарен судьбе за нашу встречу, что проводил за этим занятием целые часы, заставляя ее испытывать один пароксизм наслаждения за другим. Приносить друг другу радость – в этом ведь и заключается счастье влюбленных.
Мне казалось в те дни, что мы нащупали ту редкую интимную гармонию, на которой строится подлинное глубокое чувство…
Но прошел всего месяц, и мое сердце разбилось вдребезги. Вот прямо как зеркало троллей из вбойки по Андерсену.
Однажды утром мне на кукуху пришло анонимное сообщение. Привожу его в оригинале:
Здравствуй, KGBT+.
Мне понравилась твоя «Катастрофа». Знобит аж жуть. Поэтому хочу открыть тебе глаза на ту катастрофу, в которую ты вляпался сам.
Знаешь, кто твоя Герда на самом деле?
Если хочешь выяснить это, проследи за тем, что делает Люсик, когда ты занимаешься с ней любовью.
Бро Желатель
Во мне что-то дрогнуло. Я еще ничего толком не понял – но знал уже все.
С тобой ведь тоже так бывает, читательница? Не буду рассказывать, как я съездил в Преторий за защищенным от блокировок клопомподглядывателем и как добрые эльфы помогли мне подсадить его в студию Люсефедора над креслом возле камина. Собственно, эльфы даже не были нужны, это просто фигура речи. Клоп заполз туда сам. Снип, снап, снурре! Это было легко.
Сложнее было перекоммутировать сигнал с очков на имплант – чтобы трансляция шла прямо на зрительный нерв и в самый интимный момент я не смущал свою девочку, отвлекаясь от процедуры. Но северный олень помог и здесь – нужный протокол переслали кореша из Претория, где я был весьма популярен.
Ночью Герда пришла ко мне в спальню. Все происходило как обычно – за исключением того, что, закрывая глаза, я мог, словно во сне, видеть студию Люсика. Раздвоение было просто безумным.
Люсик в шелковом халате сидел – вернее, лежал – в своем кресле. Когда мы с Гердой начали целоваться, у меня возникло нехорошее чувство.
Дело было не в Герде. Дело было в Люсефедоре.
Когда я целовал Герду, его голова странно дергалась, и мне казалось, что рывки его шеи повторяют движения моей девочки. К тому же рот его был плотоядно открыт, и это тоже не слишком мне нравилось.
Наши ласки становились
