Голоса потерянных друзей - Лиза Уингейт
Она фыркает:
— Вы в церковь ходите? — приблизившись ко мне, она резко просит: — Голову уберите!
Я едва успеваю отскочить, как она дергает за какой-то рычаг, спрятанный за ящиком, и полки тут же приподнимаются, обнажив под собой люк.
— Я же вам говорила: это место так и кишит тайнами.
Внизу виднеется лестница — с виду очень древняя, — ведущая в неглубокий подвал. Я замечаю, как по обломкам кованой садовой мебели, сваленным внизу, пробегает огромная серая крыса, и быстро отворачиваюсь.
— Так значит, так ты сюда пробралась? — спрашиваю я, нервно потирая руки.
Когда я выпрямляюсь, Ладжуна снова дергает за невидимый рычаг, и полки опускаются, закрывая вход в подвал.
— Крысы вас боятся куда больше, чем вы их! — замечает она, остановив на мне взгляд.
— Сомневаюсь.
— Крысы очень трусливы. Они могут быть опасны, разве пока вы спите. Вот тогда берегитесь!
Даже спрашивать не хочу, откуда она это узнала.
— Судья мне рассказывал, что в стародавние времена еду проносили через этот подвал и передавали подносы, используя люк. Поэтому гости, сидящие в столовой, никогда не видели рабов, которые трудились на кухне. А в годы войны Госсетты всегда могли сбежать через этот лаз в тростниковое поле, если солдаты-янки явятся арестовывать местных за помощь конфедератам. Судья обожал рассказывать малышам истории! Славный он был человек. Помог бабушке Дайси вызволить меня из приюта, когда маму в тюрьму посадили.
Я потрясена тем, как спокойно она произносит эти слова. Чтобы не выдать своих чувств, я быстро меняю тему:
— Послушай, Ладжуна, предлагаю тебе уговор: если пообещаешь, что больше не станешь тайком сюда пробираться, разрешу тебе приходить в дом со мной и помогать мне… разбирать книги. Я ведь знаю, ты их любишь. Видела, у тебя из кармана торчал экземпляр «Скотного двора».
— Неплохая книжка, — отвечает Ладжуна, смущенно водя носком кроссовки по полу. — Но не то чтобы прекрасная.
— Но только… при условии, что ты будешь ходить в школу! Не хочу, чтобы вся эта затея мешала твоей учебе! — Ладжуну мое предложение явно не подкупает, и я делаю еще одну попытку ее заинтересовать: — Мне надо как можно быстрее разобраться с библиотечным фондом, пока… — я прикусываю язык, и конец фразы — «пока не начались проблемы с Госсеттами» — так и не срывается с губ.
Ладжуна лукаво смотрит на меня. Она наверняка уже обо всем догадалась.
— Ну что ж, может, я вам и помогу. Но только ради судьи. Ему бы это наверняка понравилось. Но и у меня есть свои условия!
— Ну что ж, давай выкладывай! Посмотрим, к какому можно прийти компромиссу.
— Я не всегда могу прийти. Но постараюсь бывать в школе чаще. Стану приходить каждый раз, как смогу, но мне нередко приходится сидеть с малышами. С отцами их никак не оставишь. Козлы те еще. Из-за Донни, к примеру, маму посадили за наркотики. А она ничего такого не делала — просто в машине сидела! Но нет — ей тут же впаяли три года, а нас увезли в приют! Повезло мне, что по папиной линии у меня есть такая славная бабушка, которая смогла меня приютить. Но у малышей с этим беда. Я не допущу, чтобы их снова забрали в приют. Так что если вы будете лезть в нашу семью, жаловаться на мою посещаемость и все такое, то мне такие вот уговоры насчет книг ни к чему. — «Да и вы тоже», — читаю я по ее лицу. — Так что скажите сразу, — требует Ладжуна, — да или нет?
Как же дать такое обещание?
И как от него отказаться?
— Что ж… ладно. По рукам. Но при условии, что ты тоже сдержишь слово, — я протягиваю ладонь для рукопожатия, но Ладжуна не спешит на него отвечать, пользуясь тем, что стоит слишком далеко.
Вместо этого она вносит в наш договор запоздалое уточнение:
— Только чур в школе никому ни слова о том, что я вам помогаю, — она морщится от одной этой мысли. — В школе мы с вами не друзья.
Выходит, не без удовольствия отмечаю я про себя, вне школьных стен мы все-таки друзья.
— Договорились! — заверяю я Ладжуну, и она нехотя делает шаг мне навстречу и пожимает мою ладонь. — Вообще говоря, дружба с тобой и на моей репутации может плохо сказаться!
— Пф! Мисс Сильва, не хочу вас расстраивать, но вашей репутации хуже уже не будет.
— Что, все так плохо?
— Мисс Сильва, вы стоите у доски, читаете нам вслух, спрашиваете, что мы думаем, и устраиваете письменные опросы. Каждый! Божий! День! Это же скука смертная!
— И чем же нам, по-твоему, следовало бы заняться?
Ладжуна вскидывает руки, отворачивается и устремляется к библиотеке.
— Не знаю. Вы же тут учитель, — бросает она на ходу.
Она уверенно идет по коридорам, а я следую за ней, и мы принимаемся за обсуждение самого проекта. Как ни крути, это более безопасная территория.
— Я думаю сперва выбрать книги, которые нам пригодятся в классной библиотеке, — сообщаю я, когда мы входим в книгохранилище. — Нам нужна литература для учеников с третьего-четвертого класса и до выпускного, — хотя, по правде сказать, у меня полно детей, чей уровень чтения отстает от необходимого на несколько лет. — Берем только новые. Антикварные ни к чему. Давай, что ли, сначала стол расчистим и будем откладывать старинные фолианты на него. Только осторожно. Старые книги очень хрупкие. А новые положим тут, у дверей на крыльцо.
— Это галерея. Судья любил сидеть на ней и читать, когда мухи и мошки его не донимали, — уточняет Ладжуна. Она подходит к дверям и заглядывает в галерею, словно надеясь увидеть там судью. Затем обводит взглядом двор и, немного помолчав, добавляет: — В давние времена детишки-рабы должны были стоять с опахалами и отгонять от богачей мошкару. И в доме тоже, но в столовой на потолке хотя бы висела панка — это что-то вроде доисторического вентилятора. Дергаешь за веревку — и он раскачивается. В те времена никаких москитных сеток и в помине не было. Окна занавешивали тканью — да и то в основном
