Осень в Калифорнии - Керим Львович Волковыский
Не придумав ничего лучшего, Розали предложила Саше рвануть на три дня на популярный горнолыжный курорт на озере Тахо. Если верить крикливой газетной рекламе, шестичасовая поездка по неширокой дороге от Сан-Франциско до Тахо-Сити обещала быть сплошным удовольствием.
Позвольте, а деньги? Откуда у этой парочки деньги на поездку? Ведь им едва хватало на посещение недорогих кинотеатров? Жизнь – не голливудский фильм, в котором с героями сплошь и рядом происходят всякие приятные сюрпризы.
Да, история их разворачивается не в Голливуде, а в самом что ни на есть реальном логове капитализма, где каждый кует свою судьбу соответственно с полученными на входе в жизнь способностями и где, в принципе, все возможно. А что если Саша внезапно взял да и разбогател – допустим, демонстрируя свои фокусы, при этом рекламу ему делала Розали. Ну пусть не разбогател, а хотя бы заработал некую сумму денег, достаточную для того, чтобы обеспечить своей возлюбленной два-три дня дольче вита или того, что под таковой понимает средний американец.
Розали тоже не ударила в грязь лицом: она сделала то, чего не делала уже год, а именно позвонила своему папочке и попросила его одолжить ей сто долларов, чтобы устроить своему мужу достойную встречу. После того как их отец бросил семью и ушел жить к очередной Мане, на которой он опять грозился жениться, дети частично бойкотировали своего любвеобильного папашу. Как бы там ни было, звонок дочери растрогал старого минского, двинского или пинского гешефтмахера и ловеласа, который с ходу выписал ей чек, и не на сто, а на все двести долларов; он даже предложил Розали покатать ее на своем новом «бьюике».
Деньги Розали взяла. Часть из них она потратила на лыжный костюм для Саши и шерстяную шапочку с помпончиком. Предложение покататься на машине она после некоторого колебания отклонила.
Отъезд был намечен на ближайшую пятницу. Саша сообщил все еще пребывающим в неведении родителям о том, что их колледж организует трехдневную поездку в Сан-Диего и что не участвовать в этой поездке ему никак невозможно.
Розали договорилась с Мэри о замене: одну пятницу она прогуливает, зато потом она подменит ее во вторник. Роль бебиситтера взяла на себя молодая мексиканка, слегка беременная (кто их там разберет: они все время беременные), симпатичная и почти не говорящая по-английски. Розали позвонила сестре и нейтрализовала ее возможное вторжение на свою территорию обычной ложью: она сообщила, что едет с детьми на три дня в Элэй (как они именуют Лос-Анджелес), и спросила, что ей оттуда привезти. К четвегу у беглецов все было готово.
Часть вторая
Глава первая
Розали опаздывает. Она поставила чемоданы около двери, ведущей в гараж, и быстро поднялась в детскую.
Девочки (одной – пять, другой – семь) не спят; спрятавшись под одеялами, они подглядывают за вбежавшей в комнату мамой. Жизнь в семье отчима дается детям нелегко – отсюда некая настороженность в их поведении, но Розали с такой ласковой и безоглядной страстью начинает покрывать малышек поцелуями, что те, завизжав, выскакивают из кроваток и виснут на ней, крича:
– Мамочка, не уезжай, ну пожалуйста, останься с нами, не уезжай! Пожалуйста, пожалуйста…
– Сладенькие мои, дорогие, ну не могу я. Я уже пообещала дедушке (что она опять придумала?), что поеду с ним на ярмарку. Я буду звонить вам каждый день… два раза в день… Соледад, она такая хорошая, она вас так любит (а мы ее?)… Я скоро вернусь, обещайте мне, что будете себя хорошо вести, не плачьте, мои умницы. Я люблю вас, бай.
Выйдя из комнаты, Розали скатывается по лестнице, грузит чемоданы в машину и выезжает из гаража. Еще не отъехав от дома, женщина оглядывается: ей вслед молча смотрит симпатичная скульптурная группка, слегка беременная Соледад, а по бокам две заплаканные девчушки в ночных рубашонках.
Неподалеку от въезда на Маркет-стрит Розали ждет Саша. Идет мелкий противный дождь. Кончился холодный январь, начался февраль, и по-прежнему холодно, брр… Он продрог до костей, но терпеливо ждет. А что ему еще остается делать?..
Будем, однако, снисходительны к нашей героине: Розали опоздала всего лишь на час. Выбросив в окошко сигарету, она резко затормозила, выехала на тротуар и, открыв дверь у пассажирского сиденья, тут же перешла в атаку:
– Hi, darling, I’m so sorry of being late, so sorry, but you see, my girls… it was so difficult… to leave them[84], ну давай же, садись быстрее, здесь нельзя останавливаться.
Женщина ведет машину, напряженно всматриваясь в дорогу. Дождь на какое-то время прекратился, но видимость не ахти, на дороге полно грузовиков, дворники с трудом справляются с очисткой ветровых стекол. Путь предстоит неблизкий, только до Сакраменто больше четырех часов, а как будет дальше – поди угадай. Розали любит Александра, но на душе у нее неспокойно: они встречаются уже почти три недели, а у них все еще ничего не было! Стоило ли заваривать кашу? Кстати, как по-английски будет «овчинка выделки не стоит»? Или все-таки стоило? А тут еще дома полно забот: дети, занудный муж вот-вот приедет и вообще непонятно что…
Саша сидит рядом и непрерывно курит. С того дня, как Александр Тоник продемонстрировал в магазине «Life & Light» свои фокусы, он здорово изменился. Повзрослел, что ли, стал серьезней. Правда, сегодня он несколько скован: ему хочется столько сказать своей обожаемой Розочке, стольким поделиться… Взять бы и утопить любимую женщину в море своих чувств… но парень не находит слов. От невеселых мыслей у него пересыхает во рту и опять возникает непонятное чувство вины, что он чего-то не делает или что-то делает не так.
Чтобы немного отвлечься, он затевает сам с собой игру в картинки: смотришь прямо перед тобой, насколько хватает глаз, – разворачивается зимняя сырая Калифорния; скосишь глаза вправо – возникает Абхазия; почти у самых ног плещется теплое, домашнее море, дорога уходит вбок и начинает нудным серпантином ползти вверх, и когда уже больше ничего нового от дороги не ждешь, она вдруг упирается в настоящее чудо: мелкими разбегающимися во все стороны волнами вас приветствует изумрудное озеро Рица… Приехали. Вот-вот начнется роскошный пикник с гортанными песнями… Опять смотришь прямо перед собой – ничего не видно: промозглый дождь, переходящий в снег. Весна 1946 года. Северная Калифорния.
Ранним сентябрьским утром 1938 года, через два года после того, как стахановцам
