Прощай, Алиса! - Маша Ловыгина
«Алиску будут искать…» — вздохнула она и мельком взглянула на себя в зеркало. Серебристые пряди мерцали в свете лампы, и раньше Гинта даже не обратила бы на них внимания, потому что волосы ее почти всегда были скрыты под медицинской шапочкой, а нижняя часть лица под маской. Облачаясь в белый костюм, который врачи между собой называли пижамой, Гинта становилась совсем другим человеком: у нее словно вырастали крылья, и даже походка становилась легкой и упругой. Она переставала чувствовать себя некрасивой, потому что знала, ни одну красавицу не ждут так, как ее, в надежде на внимание и помощь.
Сейчас из зеркала на нее смотрела угрюмая худая женщина с серебряными прядями в темных волосах и кривой линией рта, правый уголок которого заметно подрагивал от нервного тика. Гинта опустила взгляд и посмотрела на свои растопыренные пальцы, которые тут же сжала в кулак, чтобы не видеть начавшийся тремор. Сделав несколько глубоких вдохов, она взяла полотенце и намочила его в холодной воде. Отжав, свернула в рульку и вышла из ванной.
Мужчины выходили и снова возвращались в дом, отвечали на телефонные звонки и обменивались репликами между собой, не обращая особого внимания на бредущую вдоль стены сутулую тень.
Вернувшись в кладовую, Гинта выпрямила спину и поморщилась: плечо занемело, как бывало после ранения каждый раз, стоило ей испытать стресс или перенапряжение. Конечно, она давно научилась держать себя в руках, но сегодня, когда на ее глазах Бражников ударил и швырнул с лестницы собственную жену, от неожиданности у нее что-то дернулось внутри и разлилось упрямой болезненной волной до самых ногтей.
Узкое окно-бойница пропускало слишком мало света, а включать лампу Гинта остерегалась, дабы не привлекать излишнего внимания. Сейчас им с Альбиной следовало быть тише воды и ниже травы, чтобы не попасть под горячую руку самого Бражникова или его пронырливых помощников. Вдруг у них возникнет желание допросить их и выяснить, не видели ли они чего подозрительного. Ведь, как ни крути, а Альбина мать, и могла что-то знать об Алисе.
«Могла ведь?» — бросила Гинта настороженный взгляд на женщину.
Альбина тут же открыла глаза, в которых прочно засел животный ужас.
— Это я, — успокоила ее Гинта и примостилась рядом. Диван был узковат для двоих, но сейчас это не имело ровным счетом никакого значения. — Больно? — скорее утвердительно спросила она, вглядываясь в исказившиеся некогда красивые черты. — Потерпи. Скоро они уйдут.
Гинта обтерла лицо Альбины холодным полотенцем и подумала о том, что в доме все равно кто-то останется, и ей придется придумать причину — не для того, чтобы выйти из дома, а для того, чтобы вернуться. Сомнительно было бы предполагать, что Бражников настолько обеспокоится состоянием своей жены, что позволит вызвать скорую и увезти ее в больницу, ведь «выносить сор» из избы было не в его характере. Оставалось надеяться, что он был достаточно уверен в том, что Гинта выполнит любой его приказ, ведь до этого она вела себя именно так, по крупицам собирая информацию о том, что происходит не только в доме, но и в городе. Просто получалось, что самые пакостные вещи Бражников творил без свидетелей, что, в общем, было вполне предсказуемо. Так что, можно сказать, что сегодняшний случай, едва не стоивший жизни Альбине, произошел как нельзя кстати.
Но сейчас им были необходимы лекарства и шприцы. Альбина едва ли могла пошевелиться, чтобы не испытывать сильнейшей боли. Конечно, Бражников давно измывался над ней, но, глядя в ее глаза, Гинта уже знала на собственной шкуре, что привыкнуть к боли нельзя. Можно только рано или поздно сойти с ума, если не избавиться от нее.
— Спасибо… — донесся до Гинты глухой шепот, моментально вырвав ее из размышлений.
То, что Альбина могла говорить и осознавать происходящее, стало хорошим знаком. Чтобы убедиться в этом, Гинта потребовала ту сжать и разжать пальцы, а затем пошевелить ногами. Издав мучительный стон, Альбина сделала все, о чем ее просили, и без сил снова закрыла глаза. По ее вискам безудержным потоком заструились слезы, но Гинта подозревала, что вызваны они не только стыдом и болью.
— Какая же ты глупая… — покачала она головой и тут же сжала губы, ругая себя за оплошность. Никоим образом не следовало выказывать свое отношение и эмоции.
Впрочем, Альбина, кажется, не услышала ее бормотанья, тем более что за дверью послышались громкие голоса и топот нескольких пар ног. Хлопнула входная дверь, а через минуту раздался громкий окрик:
— Гинта!
Она встала и быстро вышла, щурясь от яркого света и клубов табачного дыма, наполнившего коридор.
— За сигаретами сгоняй, — Гоча сунул ей пару купюр с таким брезгливым выражением лица, что Гинта сжалась и опустила голову. — Пулей давай, — добавил он и скривился. — Если по дороге не развалишься.
Гинта пригладила волосы и, не теряя времени, вышла из дома.
Спина ее взмокла от быстрой ходьбы, и очень хотелось пить. Она свернула не к магазину, а к своему дому, радуясь тому, что ключи были у нее в кармане, а не в сумке. Запоздало подумав о том, что не уточнила, какую именно марку купить, Гинта усмехнулась: «Из своих добавлю, если что. Куплю подороже. Гоча заслужил».
Ступив на порог, огляделась и заметила через невысокий забор копошившуюся на огороде толстозадую фигуру соседской девчонки. Открыв дверь, Гинта юркнула внутрь, моментально оказавшись в тихой прохладе старого дома. Порывшись в тумбочке, она отобрала то, что могло пригодиться, распихала все по карманам, предварительно выбросив в мусорное ведро бумажные упаковки и напомнив себе сжечь их в самое ближайшее время.
Перед выходом она замешкалась, а затем отправилась на маленькую кухню, где опустилась на колени перед допотопной плитой с выщербленными краями некогда белого покрытия. Открыв духовку, Гинта просунула руку внутрь до самого плеча и, немного повозившись среди составленных там старых пыльных кастрюль, нащупала
